Страница 12 из 18
Популярность нового правителя возрастала день ото дня. Степану, окруженному охранниками, то и дело приходилось принимать паломников, которым он выкатывал бочки вина, милостиво предоставленные «государю» митрополитом Саввой, поскольку собственным доходом «царь» еще не располагал.
В начале ноября 1767 года Степан Малый впервые объехал страну. Повсюду черногорцы восторженно встречали своего правителя. Опасаясь народных волнений, венецианские власти предоставили самозванцу свободу. Генеральному проведитору в те дни оставалось лишь сетовать на свое вынужденное бездействие: «Благоразумие не позволяет мне прибегнуть к решительным мерам, чтобы не возбудить открытого сопротивления».
Противопоставляя Степана венецианцам, один из черногорских старшин с восхищением писал: «Наконец Бог дал нам… самого Степана Малого, который умиротворил всю землю от Требинья до Бара без веревки, без галеры, без топора и без тюрьмы». Один из губернаторов, только что получивший свой пост, обратился к Степану со словами: «Наиславный, наивозвышенный, наивеликий… господин, господин государь, царское крыло, небесный ангел».
Черногорцы с абсолютным спокойствием относились к раздвоению личности своего героя: его считали Петром III, но продолжали именовать Степаном. Так же черногорский государь и подписывался под издаваемыми им документами. На личной печати он приказал добавить к своему имени лишь придуманный им самим титул – «милостью Божией Степан Малый».
Расчетливый самозванец преднамеренно не изменял свое имя на русское Петр. В этом сыграл свою роль тонкий расчет: само имя Степан, в переводе с греческого означающее «венец», было наполнено царственным смыслом. Плюс ко всему именно так именовали многих сербских государей из династии Неманичей.
Все складывалось как нельзя лучше до тех пор, пока митрополита Савву не начало раздражать все большее возвышение самозванца. Владыка корил себя за то, что когда-то проявил неслыханную слабость и подчинился Степану. В конце концов старец решил обратиться к русскому послу в Константинополе А. М. Обрескову, которому в письме изложил состояние дел в Черногории. Не менее возмущенный посол сразу же ответил. В его письме содержались разоблачительные слова: «Удивляюсь, что ваше преосвященство… впали в равное… с вашим народом заблуждение». Получив аргумент не в пользу Степана, Савва разослал копии письма во все черногорские общины.
Однако, будучи ловким политиком, Степан быстро нашел выход из критической для его персоны ситуации. В феврале 1768 года в монастыре Станевичи состоялась сходка старшин, на которую был приглашен и Степан. Самозванец избрал сильнодействующее средство: он объявил, что митрополит оговаривает его, следуя, прежде всего, интересам Венеции, и обличил владыку в расхищении поступавших в дар от России ценностей и спекуляции землями. Не успел Савва опомниться, как лишился всего своего богатства: его дом, монастырь и еще несколько церквей в мгновение ока оказались разграбленными, сам же владыка вместе с членами его семейства был взят под стражу.
Степан остался у власти, а своим ближайшим советником он назначил в недавнем времени изгнанного из резиденции в городе Печ сербского патриарха Василия Бркича. В марте 1768 года Василий обратился с призывом ко всему православному населению о почитании Степана как русского царя. Для того чтобы подкрепить эту версию, в день Петра и Павла, который православная церковь праздновала 29 июня, самозванец устроил торжественную церемонию в честь Петра Великого и «своего сына», цесаревича Павла Петровича.
На посту государя Степан показал себя энергичным и дальновидным политиком, лейтмотивом деятельности которого стало требование мира. Прежде всего самозванец решил установить в Черногории неплеменную систему управления по типу государственной. Первым шагом на этом пути стало стремление к искоренению всяческих распрей – от кровной мести до межплеменных войн. Любое проявление кровной мести грозило зачинщику изгнанием из страны.
Кроме того, Степан Малый составил последовательную программу преобразований. Он ввел суровые наказания за убийство, воровство, угон чужого скота, умыкание женщин и двоеженство. В мае 1768 года были приведены в исполнение первые приговоры: одного черногорца повесили за братоубийство, с двоих взяли штраф в размере 100 дукатов. Всем, кого когда-то выслали из страны, разрешили вернуться.
Однако осуществлять подобные реформы было нелегко, поскольку Степан мог рассчитывать лишь на отряд, состоявший из 15 человек, то есть свою личную охрану. Только в конце 1772 года специально для контроля над исполнением судебных приговоров был создан отряд из 80 человек, которым управлял ранее служивший у русских С. Баряктарович. Приговоры выносил суд из 12 человек. Еще одной из заслуг самозванца стала перепись населения, проведением которой занимались пять старшин. Чтобы упрочить свою власть, Степан Малый издал специальную грамоту, провозгласившую отделение церкви от государства.
Черногорцы с одобрением восприняли реформы «царя». А. М. Обресков доносил в Петербург из Константинополя: «Прекратил между славянским народом разных званий издревле бывшие между ними вражды». Савва писал: «Начал между народом черногорским великое благополучие чинить и такой мир и согласие, что у нас еще никогда не было».
Степану удалось добиться резкого сокращения кровавых распрей и установить порядок на дорогах в условиях борьбы с венецианцами и турками. Авторитет его возрос до такой степени, что о нем даже слагали легенды. Одна из них рассказывает о том, как Степан рассыпал на дороге золотые монеты и положил пистолет в серебряной оправе. Все эти вещи оставались нетронутыми в течение нескольких месяцев.
Из многих мест Степан получал письма с заверениями, что народ «готов пролить кровь за царскую славу». Некоторые албанские села отказались платить харач туркам. Поддерживали самозванца и на Адриатическом побережье. Один из почитателей государя сложил в честь Степана сонет, в котором были такие слова: «Спустя пять лет после того, как ужасным образом сорвана корона с чела, приходит беспокойная тень в эти горы, чтобы найти здесь благочестивое успокоение». Далее звучит призыв: «Но если не хочешь отдыха на этой земле, иди туда, роковая тень, где у тебя было отнято царство, и подними войну». В этих строках звучало своеобразное пророчество, предвещавшее крестьянскую войну 1773–1775 годов. В начале 1774 года дубровницкий посланник в Петербурге, Ранина, писал на родину: «В губернии Оренбург, около сибирской границы, восстал один человек, в некотором роде Степан Малый, который выдает себя за Петра Третьего».
Венецианскую республику беспокоила судьба далматинских владений, население которых открыто выступало в поддержку самозванца. Правительство пыталось избежать войны, поэтому венецианский суд инквизиторов отправил которскому проведитору предписание «прекратить жизнь иностранца, виновника происходящих в Черногории волнений», к посланию прилагались несколько флаконов с ядом и отравленный шоколад. Исполнителю сего предписания заранее было обещано помилование, убежище в Венеции и денежное вознаграждение в 200 дукатов. Однако нанятые венецианцами люди не смогли пробраться к Степану, так как охрана ни на минуту не оставляла его. Степан же стремился решить конфликт мирным путем и отправил в сенат письмо: «Вижу, что готовите войска для того, чтобы опустошить три общины (Маине, Побори и Браичи, перешедшие на сторону Степана), которые никому не причинили зла… Прошу не губить людей ради меня и оставить меня в покое». Но это письмо не привело к желаемому результату.
Венецианцы сумели внести раскол в черноморские общины в Приморье, после чего развернулись военные действия. В апреле 1768 года венецианский отряд из 4000 человек двинулся на Маине. Степан располагал всего лишь тремя сотнями вооруженных сторонников, поэтому вынужден был уйти в горы. Венецианцы остановились у подножия Черной горы, отрезав черногорцам выход к морю.