Глубокие раны

— Вы уверены? — спросила Пия недоверчиво. Она не могла объяснить себе, какой интерес преследовала фрау Кольхаас, позвонив в полицию спустя два часа после исчезновения своей постоялицы.

— Конечно же, я уверена, — настаивала управляющая.

— Вы уже оповестили родственников фрау Фрингс? — спросил Боденштайн.

Фрау Кольхаас заколебалась на пару секунд.

— У фрау Фрингс не было родственников, — ответила она наконец.

— Вообще? — переспросила Пия. — Но ведь должен быть кто-то, кого следует уведомить в случае ее смерти. Адвокат или какой-нибудь знакомый…

— Разумеется, я сразу попросила мою секретаршу найти соответствующий номер телефона, — ответила директриса. — Но его не оказалось. Я сожалею.

Пия решила отойти от этой темы.

— В квартире фрау Фрингс, по словам вашего коменданта, пропали различные предметы, — продолжала она. — Кто их мог похитить?

— Этого не может быть! — возмутилась фрау Кольхаас. — Из нашего дома не может быть ничего похищено.

— У кого есть ключи от квартир постояльцев? — спросила Пия.

— У самих постояльцев, у коменданта, у некоторых родственников, — сообщила директриса с явным неудовольствием. — Я надеюсь, вы не подозреваете фрау Мультани. Она как-никак была единственной, кто знал, что фрау Фрингс исчезла.

— Вы это тоже знали, — возразила Пия невозмутимо.

Рената Кольхаас сначала покраснела, потом побледнела.

— Я это пропустила мимо ушей, — сказала она холодно. — Прошу меня извинить. Я должна вернуться к своим гостям.

В квартире Аниты Фрингс ничто не указывало на то, что женщина прожила здесь, в этих четырех стенах, последние пятнадцать лет своей жизни — не было ни фотографий, ни писем, ни дневника. Боденштайн и Кирххоф не могли ничего понять. Кто был заинтересован в смерти 88-летней женщины?

— Мы должны исходить из того, что фрау Фрингс была знакома с Гольдбергом и Шнайдером, — сказал Оливер. — Это число имеет значение, которого мы пока не знаем. И следует предположить, что она также знала Веру Кальтензее.

— Почему же все-таки управляющая так поздно позвонила в полицию, если исчезновение Аниты Фрингс обнаружилось ранним утром? — размышляла Пия вслух. — Она ведет себя как-то странно, и я не думаю, что это связано только с важным визитом.

— Какой интерес она могла иметь в смерти фрау Фрингс?

— Солидное наследство в пользу пансионата? — предположила Пия. — Может быть, она распорядилась убрать квартиру, чтобы ничто не указывало на возможное наследство.

— Но она ведь еще не знала, что фрау Фрингс была убита, — возразил Боденштайн.

Они пошли в кабинет директрисы. На месте секретарши восседала невысокая толстушка, которой было за пятьдесят. С осветленными волосами, уложенными с помощью холодной завивки и лака для волос, она выглядела как одна из развеселых сестер Якоб,[22] но в действительности оказалась настоящим цербером.

— Я сожалею, — сказала она чинно, — директора нет на месте, а я не имею права предоставлять вам информацию о постоялице.

— Тогда позвоните фрау Кольхаас и получите разрешение, — потребовала категорично Пия. Ее терпению пришел конец. — У нас нет времени, чтобы находиться здесь целый день!

Секретарша равнодушно посмотрела на Пию поверх очков-половинок, которые висели на старомодной золотой цепочке.

— У нас сейчас коллеги из главной администрации, — возразила она холодно. — Фрау Кольхаас где-то в здании. Я не смогу ее найти.

— Когда она вернется?

— Где-то около трех часов. — Секретарша оставалась неприступной.

Боденштайн вмешался, подкупающе улыбнувшись.

— Я понимаю, что мы пришли в неподходящее время, именно когда у вас в пансионате важный визит, — умасливал он дракона-секретаршу. — Но ваша постоялица вчера ночью была похищена и жестоко убита. Нам необходим адрес и номер телефона родственников, чтобы их проинформировать. Если вы нам поможете, то мы не будем беспокоить фрау Кольхаас.

Вежливость Боденштайна возымела успех, в то время как жесткая манера Пии потерпела фиаско. Закоренелая воительница стала более уступчивой.

— Я могу предоставить вам все необходимые данные из дела фрау Фрингс, — пропела она.

— Вы оказали бы нам большую помощь. — Оливер подмигнул ей. — А если бы вы еще достали последнюю фотографию фрау Фрингс, мы сразу оставили бы вас в покое.

— Льстец, — тихо пробормотала Пия, и Боденштайн тайком усмехнулся.

Секретарша постучала по клавиатуре своего компьютера, и через несколько секунд из лазерного принтера вылезли два листка.

— Пожалуйста. — Она улыбнулась Боденштайну и подала ему один из листков. — Это должно вам помочь.

— А второй листок? — спросила Пия.

— Это внутренняя информация, — высокомерно сказала секретарша. Когда Пия протянула руку, она совершила на своем стуле элегантный поворот влево и манерно пропустила листок через уничтожитель документов. — У меня есть определенные инструкции.

— А у меня через час будет решение о проведении обыска, — сказала Пия с вскипающим гневом. Возможно, людям вовсе не стоило стремиться провести остаток своей жизни в этом пансионате.

— Бумаги в пути, — сообщил Элард. — В начале первого перед старым домом твоих родителей. Устраивает?

Катарина посмотрела на наручные часы.

— Да, замечательно. Большое спасибо, — ответила она. — Я сейчас позвоню Томасу, чтобы он приехал. Думаешь, там есть что-то дельное?

— Уверен. Среди прочего есть девять дневников Веры.

— В самом деле? В таком случае слухи все же подтвердились.

— Я рад, если выполнил просьбу. Желаю тебе…

— Одну минуту, — сказала Катарина, прежде чем Элард завершил разговор. — Как ты думаешь, кто убил обоих стариков?

— Их уже трое, — проинформировал ее Элард.

— Трое? — Катарина выпрямилась.

— Ах, ты наверняка еще не знаешь. — Голос Эларда звучал почти радостно, как будто он рассказывал веселый анекдот. — Вчера ночью была убита дорогая Анита. Выстрелом в затылок. Как и те двое.

— Кажется, тебя это не особенно огорчило, — констатировала Катарина.

— Это точно. Я терпеть не мог всех троих.

— Я тоже. Но ты ведь это знаешь.

— Гольдберг, Шнайдер и дорогая Анита, — сказал Элард мечтательно. — Осталась только Вера.

Его интонация заставила Катарину насторожиться. Не мог ли Элард убить троих самых близких и самых престарелых друзей его матери? По крайней мере, мотивов у него было предостаточно. Он всегда считался в семье посторонним человеком, и мать его скорее терпела, чем любила.

— Ты кого-нибудь подозреваешь? — повторила она свой вопрос.

— К сожалению, нет, — ответил Элард, не задумываясь. — Да мне все равно. Но тот, кто это сделал, должен был сделать это еще тридцать лет назад.

Сразу после обеда Пия побеседовала примерно с двадцатью жителями пансионата «Таунусблик», которые, по сведениям фрау Мультани, имели наиболее дружеские отношения с фрау Фрингс, а также с несколькими сотрудниками из числа обслуживающего персонала. Все это не дало особых результатов, как и выписка из дела, которую шефу удалось выудить у секретарши, не содержала важной информации. У Аниты Фрингс не оказалось ни детей, ни внуков; казалось, она была попросту вырвана из жизни, в которой не оставила никакого заметного следа. Мысль о том, что нет никого, кому ее будет недоставать, и нет родственников, которые будут сожалеть о ее смерти, была тягостной. Жизнь человека угасла и была уже забыта, ее квартира в пансионате «Таунусблик» будет отремонтирована и в ближайшее время предоставлена следующему постояльцу, стоящему в листе ожидания. Но Пия была намерена как можно больше разузнать о старой даме. При этом она решила не зацикливаться на чванливой секретарше и не очень любезной директрисе. Кирххоф расположилась в большом вестибюле при входе, откуда открывался хороший обзор двери в секретариат директрисы, и запаслась терпением, которое через три четверти часа было вознаграждено: у цербера, очевидно, возникли «человеческие потребности», и она вышла из кабинета, не закрыв его на ключ.

22

Jacob Sisters — немецкое (ФРГ) вокальное поп-трио, выступавшее в 1960-х гг.