Розы для возлюбленной

— Где ты это взял и что означает написанное? — Голос Керри зазвучал резче.

— Оригинал этой записки нашли в нагрудном карманчике пиджака Марка Янга. Его вещи осмотрели в морге. Это почерк Хаскелла, а сам листок оторван от блокнота, что лежал на столе в кабинете Марка Янга рядом с телефоном. Секретарша сказала, что положила на стол шефу новый блокнот накануне вечером. Так что написать все это на верхнем листочке блокнота Хаскелл мог только сегодня где-то между семью и семью тридцатью утра.

— За несколько минут до своей смерти?

— Да. Керри, я уверен, что это убийство связано с договоренностью с обвинением, которую выторговывал себе Барни Хаскелл.

— Договоренность? Так ты имеешь в виду, что убийство, которое, по словам Хаскелла, он мог повесить на Джимми Уикса, и есть «дело об убийстве возлюбленной»? — Керри не могла поверить. — Так, значит, у Джимми был все-таки роман со Сьюзен, да? Уже не хочешь ли ты мне сказать, Боб, что тот, кто сфотографировал Робин, тот, кто чуть было не сбил ее своей машиной, работал на Джимми Уикса? И что именно Уикс пытается таким способом запугать меня?

— Керри, я ничего не хочу сказать. Только одно — оставь это дело. Ради Робин, оставь это дело.

— Уикс знает, что ты пошел ко мне?

— Он знает, что ради Робин я обязательно захочу тебя предупредить…

— Подожди-ка. — Керри смотрела неверящим взглядом на бывшего мужа. — Давай выясним все до конца. Ты пришел, чтобы предупредить меня, что твой клиент, бандит и убийца, которого ты представляешь, поручил тебе меня предупредить, открыто или завуалировано, что лучше мне будет поступить так, как он хочет. Бог мой! Боб, как же низко ты пал!

— Керри, я лишь пытаюсь спасти жизнь моей дочери!

— Твоей дочери? С чего это она вдруг стала тебе так дорога? Ты что, не помнишь, сколько раз ты обижал ее! Например, тогда, когда не являлся на встречи с ней, вопреки данным обещаниям? Какая наглость с твоей стороны! Убирайся вон!

Когда Боб отвернулся, собираясь уходить, Керри неожиданно вырвала у него из рук фотокопию записки Хаскелла.

— А это я оставлю у себя.

— Отдай. — Кинеллен, схватив Керри за руку, принялся размыкать сведенные пальцы.

— Папа, оставь маму в покое!!

Оба резко обернулись. Робин стояла в дверях. Почти исчезнувшие шрамы вновь проступили красными линиями на неожиданно побледневшем лице девочки.

66

Доктор Смит вышел из своего кабинета в четыре двадцать, через какие-нибудь минуты после последнего своего в тот день пациента — женщины, которая когда-то с его помощью «убрала» живот и теперь регулярно являлась на профилактические осмотры.

Кейт Карпентер с облегчением посмотрела доктору вслед. В последнее время она начинала страшно нервничать в его присутствии. Сегодня она опять заметила дрожь в руке доктора, когда тот снимал швы у миссис Прайс, наложенные ей при операции по «поднятию» бровей. Нервничала, однако, медсестра не только из-за этих, весьма реальных, видимых свидетельств ненормального состояния доктора. Дело в том, что она все больше убеждалась, что у него что-то глубоко не в порядке с психикой.

Больше всего прочего расстраивало Кейт то, что она просто не знала, к кому обратиться, с кем поделиться своими наблюдениями. Чарлз Смит являлся — во всяком случае, раньше был — блестящим хирургом. Поэтому Кейт не хотелось, чтобы ее шеф оказался как-либо дискредитирован или, скажем, с позором изгнан из профессионального братства. В других обстоятельствах она бы поговорила с его женой или с близким другом. Но у доктора Смита жена давно умерла, а друзей, казалось, вообще не было.

Сестра Кейт Карпентер — Джин — работала в социальной службе и наверняка поняла бы переживания Кейт и подсказала ей, как поступить и куда обратиться, чтобы обеспечить доктора Смита помощью, в которой тот безусловно нуждался. Но Джин была в отпуске где-то в Аризоне, и Кейт не знала, как ее там найти, даже если бы очень захотела это сделать.

В четыре тридцать позвонила Барбара Томпкинс.

— Миссис Карпентер, я больше так не могу! Вчера вечером доктор Смит позвонил мне и практически потребовал, чтобы я поужинала с ним. За ужином он называл меня Сьюзен. Хотел, чтобы я его звала по имени — Чарлз. Спросил меня, есть ли у меня жених. Извините меня, я, конечно, знаю, что очень многим ему обязана, но он меня начинает здорово пугать. Я просто места себе найти не могу. Я даже на работе стала оглядываться. Мне кажется, что он может стоять у меня за спиной или прятаться где-то, подглядывая за мной. Я действительно больше не могу выносить всего этого! Так не может дальше продолжаться!

Кейт Карпентер поняла, что и она тоже всего этого долго не вынесет. Единственный человек, вдруг поняла она, к которому она и Барбара могут обратиться и кому могут довериться, это мать Робин Кинеллен — Керри Макграт.

Кейт знала, что Керри — адвокат, помощник прокурора в Нью-Джерси. Кроме того, она еще и мать, и как мать должна быть благодарна доктору Смиту за то, что он помог ее ребенку. Наконец, размышляла Кейт, Керри Макграт гораздо больше осведомлена о прошлом доктора Смита, чем сама Кейт или кто-либо еще из работавших у доктора. Кейт, конечно, не знала, почему Керри интересуется прошлым доктора, но, по ее мнению, делает она это не для того, чтобы ему навредить. В разговоре Керри сообщила Кейт, что доктор был разведен, а также, что у Смита была дочь, которую потом, правда, убили.

Чувствуя себя, тем не менее, как Иуда Искариот, миссис Карпентер дала Барбаре Томпкинс домашний телефон помощника прокурора округа Берген Керри Макграт.

67

После ухода Боба Кинеллена Керри и Робин долго еще сидели на диване молча, плечо к плечу, закинув ноги на журнальный столик.

Потом, осторожно подбирая слова, Керри проговорила:

— Что бы ты ни подумала после сцены, которую ты только что видела, папа все равно очень любит тебя, Роб. Он беспокоится о тебе. Я не в восторге от того, что он вляпывается во всякие неприятности, но я уважаю его чувство к тебе, даже если я в конце концов сегодня разозлилась и прогнала его.

— Ты разозлилась, потому что он сказала тебе, что беспокоится обо мне?

— Да нет, конечно, все было совсем не так! Просто твой отец меня иногда страшно злит. Как бы там ни было, я убеждена, что ты вырастешь не такой, как он, ты не будешь, как он, попадать впросак, а потом убеждать всех, что выбираться из неприятностей надо не по совести, а руководствуясь прагматическими соображениями, следуя, как он говорит, «этике обстоятельств». Мол, я, может, и плохо поступаю, но я вынужден так делать.

— Значит, сейчас папа именно так поступает?

— Пожалуй, что да.

— Он знает, кто меня сфотографировал?

— Ему кажется, что знает. Видишь ли, это все касается того дела, над которым работает Джоф и в котором он просил меня помочь ему. Он пытается добиться освобождения из тюрьмы человека, который, по его убеждению, не виновен.

— И ты помогаешь ему?

— Видишь ли, я сначала думала, что своим вмешательством только раздразню гусей. Теперь, правда, я начинаю понимать, в этом была моя ошибка, и есть целый ряд причин считать, что клиент Джофа Дорсо действительно мог оказаться осужденным несправедливо. С другой стороны, я совершенно не собираюсь подвергнуть тебя опасности ради возможности доказать это. В этом ты можешь быть совершенно уверена.

Робин какое-то время смотрела прямо перед собой, потом повернулась лицом к матери.

— Но, ма, это же неправильно. И совершенно несправедливо. Ты только что набросилась на папу, а потом сама поступаешь точно так же, как и он. Разве то, что ты не хочешь помочь Джофу, соглашаясь при этом, что его клиент не виновен и не должен сидеть в тюрьме, не является проявлением той же самой «этики обстоятельств»?

— Робин!

— Нет, правда! Подумай сама. А пока давай действительно закажем пиццу. Я умираю с голоду.

Керри с удивлением следила за тем, как ее дочь поднялась с дивана и взяла пакет с видеофильмами, которые они собирались посмотреть. Робин изучила названия фильмов, выбрала один и вставила кассету с ним в видеомагнитофон. Прежде чем нажать на «пуск», девочка сказала: