Не мир принес

— А что значит «лосенка»? — шепотом спросил Васинцов стоявшего рядом милиционера.

— Живца! — кратко ответил толстый дядька с майорскими погонами.

— Это я понял, почему именно «лосенок»?

— Мультик старый такой есть, там волки лосенка хотят сожрать, говорят, он большой — на всех хватит, — не поворачивая головы прошептал майор.

— А-а-а-а…

— Товарищи офицеры, не отвлекайтесь. Скорее всего стая начнет отрезать «лосенка» вот здесь в лесополосе, — продолжал полковник. — Наглые они стали в последнее время, «помповух» почти не боятся. И гнать будут вот сюда, на старый стадион, к хоккейной коробке. Здесь и будем ждать…

— А если предположения ошибочны и стая нападет в другом месте? — спросил седой армейский майор.

— Не исключено, — кивнул головой Одинцов, — тогда поступит команда: «План „Б“. По этой команде ваше подразделение начинает сжимать кольцо, проверяя каждую подворотню, каждый подвал, каждый подъезд, задерживая всех без исключения.

— А женщины и дети?

— В первую очередь! Дети на улице после часа ночи — очень серьезное нарушение и требует рассмотрения, не считая наложения штрафа на родителей! Кольцо сожмется на уже упомянутой железнодорожной станции, в районе рынка, где нас будет ожидать народная дружина, усиленная милицией местного отделения. В целях конспирации милиция будет поднята по тревоге только после нашего сигнала. Не исключена утечка. Обратите внимание, у дружинников обязательно должны быть на головных уборах горняцкие фонарики, на рукавах — фосфоресцирующие повязки. Всех остальных задерживать! Вместе с народной дружиной проводим отсев, отпускаем стопроцентно случайных, остальных загружаем в спецпоезд АПО.

— Поездок? — невольно вырвалось у Васинцова. — Разве они еще сохранились?

— Взят с консервации для эксперимента. Во время маршрута Москва — Ярославль — Москва выявляем банду, на этом наша миссия закончена. Все, вопросы есть?

— Каково место и предназначения моего подразделения? — спросил Васинцов.

— Это отдельный разговор, — ответил полковник. — Прошу вас задержаться, капитан, остальные свободны.

Когда офицеры вышли, полковник кивнул Васинцову на стул, сам уселся в продавленное кресло. Закурив, сделал две затяжки и тут же раскрошил сигарету в пепельнице.

— Все хочу бросить, никак не выходит, нервы. У твоей команды будет особое задание, капитан. Сколько у тебя бойцов-то сейчас?

— Отделение.

— Значит, девять, думаю, что справитесь. Есть у меня предположение, что этот Рахимов — не настоящий вожак стаи. Может быть, наследник, заместитель, не знаю, как это у них там называется, но не вожак. Рахимов опасен, очень опасен, но не зверь. А то, что творит эта стая, — настоящее зверство.

— И все-таки, товарищ полковник. Неужели эти мальчишки так опасны, что и солдаты, и милиция, и наша группа… Я не хочу хвалиться, но сами знаете, мы специалисты высокого уровня и…

— Мальчишки, говоришь, вот, полюбуйся, это их рук дело…

Полковник бросил на стол пачку фотографий, Васинцов быстро их просмотрел и положил обратно на стол. Быстро, потому что долго смотреть на растерзанные тела, на окровавленных, обнаженных девочек, на полных женщин с вырезанными грудями и на прочие ужасы было невозможно.

— Их будет человек сто, если не больше. Почти все уже попробовали кровушки. Костяк стаи — выходцы из общежитий текстильщиков. После того как комбинат закрыли и коммуналку бросили на произвол судьбы, там начался настоящий ад. Негритянское гетто по сравнению с тем, что там было — санаторий для пенсионеров союзного значения. И неудивительно, что оттуда вышли сплошь «отморозки». Откуда ж нормальными быть, если зимой квартиры топили по-черному, а магазин там был всего один — стальная коробка с бойницами. Да и тот скоро закрылся — машины с продуктами туда не доезжали, разворовывали. Одну только водку паленую там продавали да «дурь» в любой расфасовке. Но и не это самое опасное. Подозреваю я, что настоящий вожак стаи — сильный и страшный зверь, чикатил — по-вашему. Слишком уж хорошо стая организована. Днем он отсиживается в какой-то норе, а ночью выходит на охоту. И вот еще, до Рахимова стаей управлял некий Туляк, сын криминального авторитета Тулина. Он недавно повесился на своей даче прямо во время торка. Осторожный, сволочь, был, никому не доверял, вот и оказался во время торка один. Каяться не перед кем было, дома одни доберманы служивые. Вот и полез в петлю. Да бог с ним, посмотри, что с его сыном Туляком случилось.

Васинцов посмотрел еще пачку фотографий: на окровавленном снегу с запрокинутой головой лежал мужчина крепкого телосложения, горло его было растерзано в клочья.

— Ничего не напоминает?

— Словно зубами разгрызли. Собаки?..

— Почти в точку попал, капитан. Именно зубами, и у самого клыки в крови. Словно два зверя вцепились друг в друга в лютой ненависти. Короче, загрыз его новый вожак стаи. Смекаешь, о чем я?

— Чикатил?

— Именно. И вот хочу я, чтобы твоя команда этого чикатила изловила, по возможности живым.

В дверь тихо постучали.

— Войдите, — крикнул полковник.

— В дверь вошел маленький сухенький мужичок в очках и высокая, под метр девяносто, молодая женщина.

— Вот, — обрадовался полковник, рукой давая знак, что представляться по уставу не обязательно, — вот и «лосята» наши! Познакомься, капитан, этих людей ты и будешь «вести».

Васинцов встал и пожал пришедшим руки. Но не удержался и дважды поцеловал даме тыльную сторону ладони. Дама смущенно хихикнула.

— Тоже понравилась? — хохотнул полковник. — Это наша гордость, Карина Августовна Миль, чемпион Беларуси по биатлону и стендовой стрельбе, «мелкашкой» владеет как богиня, валит мишени из любого положения, даже на мостике стоя, сам видел. За фамилию и за внешнее обаяние зовем мы ее Милкой. А на Петровича не смотри снисходительно. Он хоть и маленький, но бойкий — Яков Петрович Петрович, у него отчество с фамилией одинаковые, папа у него серб. Между прочим, чемпион Московского округа по рукопашному бою. В легком весе, правда. Стал бы и абсолютным, да массы тела не хватило. Его Качерянов в финале как подхватил на руки, как над головой поднял, так и держал до гонга. Помнишь, Петрович?

— Да ладно тебе, Максимыч, о грустном-то вспоминать. Не ломать же мне ему руку, мы ж с ним друзья…

Васинцов вспомнил Качерянова, он, кажется, стал победителем боев без правил в каком-то американском восьмиугольнике.

— Так вот, капитан, этих «лосенков» ты со своей командой и будешь вести. Вести и снимать на камеру все подробности, все, каждую мелочь. Они сами за себя постоять могут, но все же присматривай, они оба мне очень дороги. Мы будем вас страховать с основной операцией и в дело вступим только по зеленой ракете. Стая очень нагла, но и осторожна, чуть что, забьются по норам, ищи их потом…

— Товарищ полковник, а обязательно этот бронежилет? — заныл Петрович. — Он же тяжеленный, я и подпрыгнуть не смогу.

— А не хрена тебе прыгать. Твоя задача — вынудить их раскрыться и выманить вожака. Не Рахимова — настоящего, понимаешь?

— Не дурак, соображаю, — пробурчал Петрович.

— А тебя, Карина, очень прошу, не геройствуй, знаю я, как ты лихо мишени выбиваешь, но сейчас думай больше о ракете. Если реальная угроза жизни — сразу ракету, очень тебя прошу.

Карина смущенно улыбнулась.

— Специально для тебя мы заказали такую фигню вязаную, ну на голову надевается и на шее завязывается, чтобы горло защищала. Это — особый состав нити, гибкая, но твердая, как кольчуга. Надеюсь, поможет… А ты, капитан, возьми-ка своих ребят и прогуляйся-ка по району будущей операции пешочком, вникни, так сказать, в то, чем район дышит. Кстати, если твоих ребят сильно торкает, там у рынка есть церквушка, там батюшка такие проповеди читает, что минут за двадцать от торка отойдешь. На себе проверял.

— Уже без надобности! — гордо сказал Васинцов.

— Уважаю, даже завидую, — сказал полковник. — А я, признаться, к батюшке захаживаю.