Страница 73 из 120
Чувствовала себя Эдит омерзительно: ей казалось, будто на нее трусливо, из-за спины, напал невидимый враг, и она вдруг ощутила неимоверную усталость. Эдит знала, что это вовсе не усталость и что ее состояние связано с Джо, но и не только с ним. Она знала, что заставит его тоже страдать. И речь шла не только о его поведении сегодня, но и о том, что он мягко, но упорно не давал ей руководить своей жизнью, и о его легкости и непринужденности в отношениях с взрослыми и детьми, и его страстной верности ей, из-за которой Эдит порой казалось, будто Джо создал ее, Эдит, для своих собственных нужд и своего собственного удовольствия.
В данную минуту Эдит хотелось лишь одного: умыть лицо и не видеть никого из окружающих. Она стремительно поднялась по ступеням и подошла к лифту.
— Проходите, миссис Чапин.
Мужчина в летнем костюме и черном галстуке отошел в сторону и, поклонившись, пропустил ее вперед. Этот человек был из Гиббсвилля, но Эдит не могла вспомнить его имени.
— Благодарю вас, — сказала она.
Он вошел в лифт следом за ней.
— Ллойд Уильямс из Кольеривилля, — представился он.
— Я знаю, — сказала Эдит и, обернувшись к лифтеру, добавила: — Двенадцатый этаж, пожалуйста.
— Двенадцатый, пожалуйста, — сказал Ллойд Уильямс. — Мы оба на одном и том же этаже. Ездили на побережье? Давно не виделся с Джо.
— Да, ездили, — сказала Эдит. — И вы тоже?
— В начале лета ездил в Атлантик-Сити, но только на неделю. Я не большой любитель греться на солнце.
— Да, было довольно жарко, — сказала Эдит.
— Вы проводите лето в Челси? — спросил Уильямс.
— Нет, до этого года мы обычно ездили в Вентнор. А теперь у нас ферма недалеко от Гиббсвилля. Но мы навещали семью Мак-Генри.
— О, разумеется. Артур ведь на Кейп-Коде.
— Практически да, — сказала Эдит. — Они на Марта-Виньярд, поблизости от Кейп-Кода. Что ж, мы приехали — наш этаж.
— Проходите, мэм, — сказал Уильямс.
Служащий отеля, дежуривший на этаже, кивнул им, и они кивнули ему в ответ. Уильямс проводил Эдит до двери и протянул руку. После минутного колебания Эдит протянула ему ключ, и, открывая ей дверь, он произнес:
— Скажите Джо, что, если ему захочется выпить рюмочку перед обедом, у меня есть бутылка довоенного виски. Мой номер 1220.
— Боюсь, он будет весьма разочарован. Он уехал домой на четырехчасовом поезде. Но тем не менее благодарю вас. Я передам ему. До свидания, мистер Уильямс. Рада была вас видеть.
— Благодарю, миссис Чапин. Было очень приятно. — Он бросил взгляд в ее номер и добавил: — Вам следует включить вентилятор — проветрить комнату.
— Благодарю вас, я включу его, — сказала она.
Эдит вошла в номер, закрыла за собой дверь, сняла шляпу и платье и вымыла лицо. Потом сбросила туфли и взяла в руки Библию, единственное чтение в этой комнате. Затем, вспомнив совет Уильямса, включила электрический вентилятор. Лопасти завертелись, послышалось легкое шуршание, и Эдит принялась ждать, ждать и раздумывать над тем, какой предлог найдет Ллойд Уильямс, чтобы прийти к ней.
Минут через пятнадцать в дверь постучали.
— Кто это?
— Посыльный, мэм.
— Я никого не вызывала.
— Я знаю, мэм, но гость из номера 1220 просил вам кое-что передать.
— Минуту.
Эдит надела кимоно и открыла дверь.
Посыльный поставил на столик поднос с наполненным до краев бокалом, полупустой бутылкой имбирного эля и маленькой пиалой риса.
— Вам в подарок от гостя из 1220. За это заплачено, и меня просили передать вам вот это.
Посыльный протянул ей конверт.
Эдит отпила глоток имбирного эля и почувствовала, что он наполовину разбавлен виски. Она открыла конверт.
«Не сочтите мой жест за дерзость, я посылаю это вам, как земляк землячке, и надеюсь, что от этого прохладительного напитка вы получите удовольствие.
Л.У.».
Это была грубость, но менее непристойная, чем телефонный звонок, и более того, она знала, что им обоим теперь прекрасно известно, что следующий шаг за ней. Она могла отослать напиток назад, но тогда ей надо было вызвать посыльного и выразить ему свое неудовольствие. Она могла написать Уильямсу записку и попросить доставить ее завтра утром. Но она уже знала, что, несмотря на то что их разговор может быть подслушан, она позвонит и поблагодарит его и они встретятся наедине.
Эдит набрала номер его комнаты. Он взял трубку, и она не стала представляться.
— Спасибо за имбирный эль, — сказала она. — Это было как раз то, что мне требовалось.
— Мне, наверное, не следует говорить это даме, но вы выглядели усталой.
— Я обессилена.
— Я собирался заказать себе обед. А что, если я закажу и вам тоже? Его принесут прямо в номер, и вам не надо будет никуда выходить.
— О, я не настолько обессилена. Мы провели ночь в жарком, душном вагоне, и, должна сказать, Филадельфия…
— Они жарят яичницу прямо тут, на Бродвей-стрит, — сказал он. — Так вы не хотите, чтобы я вам заказал обед? А может, еще немного виски?
— Знаете ли, я вообще-то не пью. А если пью, то одну рюмку, не больше. И то не такой крепкий.
— А как насчет того, чтобы в него добавить крепости?
— Вы предлагаете прийти в мой номер? А вы не думаете, что администрация будет этим недовольна?
— Они не бывают недовольны постоянными клиентами, а вы их постоянная клиентка и я их постоянный клиент. И не забывайте, что я политик. Я могут остаться недоволен ими, и им это не доставит никакого удовольствия.
— Хорошо, — сказала она.
Эдит снова надела платье и туфли, и через пару минут Уильямс постучал к ней в дверь и вошел с бутылкой виски, не потрудившись даже спрятать ее под полой пиджака. Она наблюдала, как он молча поставил бутылку на поднос и по-прежнему молча остановился посреди комнаты в двух шагах от того места, где стояла она. Затем он приблизился к ней и обнял ее. Он сжимал ее в объятиях до тех пор, пока она не поцеловала его, и лишь тогда он разжал объятия.
— Самоуверенности вам не занимать, — сказала Эдит.
— У меня не было выбора, — сказал Уильямс. — Если бы мы уселись тут и завели вежливые разговоры, то только вежливостью и занимались и ничего бы друг другу не сказали.
— Мне не кажется, будто мы уже что-то друг другу сказали, — заметила Эдит.
— Мы сказали друг другу больше, чем некоторые говорят за всю свою жизнь. Мужчина и женщина хотят лечь друг с другом в постель.
— Это не так легко. Это не так просто.
— А я говорю: просто. Мне еще в лифте вас захотелось.
— Не смейте так говорить, — сказала она.
— Человек такого не почувствует, если у другого не такие же точно чувства.
— Я о вас даже не думала. Я даже не помню, о чем мы в лифте с вами говорили. О море, кажется.
— Такие разговоры ведутся автоматически. Тут важно, что люди чувствуют. Разве вы не чувствовали?
— Нет.
— Нет, чувствовали, вы что-то чувствовали. Я знаю, что чувствовали, и вы можете поклясться, что это не так, но я-то знаю, что чувствовали.
— Да, я чувствовала, но это не имеет к вам никакого отношения.
— К другому мужчине?
— К себе самой, — сказала Эдит.
— Вы тратите зря свою жизнь и свою молодость, потому что считаете, будто обязаны держаться холодно. У вас был хоть когда-нибудь другой мужчина, кроме вашего мужа?
— Нет.
— Я так и думал. Познать всю сумму человеческого опыта, и все с одним и тем же мужчиной. Только вы ведь так не думаете?
— Наверное, нет, — сказала она.
— Страстная женщина, и до сих пор только с одним мужчиной. Неужто вы никогда не думали, что с другим мужчиной вы другая женщина, а не та женщина, что все время ложится в постель с Джо Чапином? Я ничего против Джо не имею, но он не я. Я — это я, и другой мужчина — это другой мужчина. Я хочу, чтобы вы со мной сейчас получили весь опыт, какой хотите, а потом и с другими мужчинами тоже. У вас должно быть много мужчин.