Больше, чем гувернантка

— Адам?

— Я никуда не пойду до тех пор, пока Ел… эта особа не ответит на все мои вопросы.

— Должна признаться, после всех этих волнений мне и самой требуется глоточек чего-нибудь подкрепляющего, — слабым голосом произнесла леди Сисели.

— Повторяю, я никуда не пойду, бабушка, пока эта загадка не будет разрешена, — упрямо ответил Адам, не сводя глаз с Елены.

Видя столь явное нежелание Елены открывать настоящее имя, Адам позволил своему богатому воображению снова захватить контроль над здравым смыслом. Почему она солгала, чтобы получить работу в его доме?

Если бы она была женщиной, которая, оказавшись одна в целом мире, ищет работу, она не стала бы скрывать своего имени. Если только она, как Адам и подозревал, не является чьей-то сбежавшей женой.

От мысли о том, что она может оказаться женой другого мужчины, он совершенно обезумел.

Ему требовалось точно узнать — и немедленно, — кто она такая и что делает в его доме.

— Итак? — потребовал он ответа.

Она опустила ресницы.

— Мне бы хотелось сесть, леди Сисели.

— Разумеется.

Пожилая дама встала с постели, а Елена села, свесив ноги на пол.

Ее лицо казалось бледным овалом в обрамлении спутанных черных волос. Она посмотрела на Адама снизу вверх:

— Меня зовут Магдалена Мэттьюз.

Лицо Адама оставалось столь же непроницаемым, что и до признания, зато леди Сисели негромко ахнула. Не глядя в сторону пожилой дамы, Елена, собрав воедино остававшиеся крупицы мужества, продолжила говорить, глядя в каменно-непроницаемое лицо мужчины, стоящего перед ней:

— Мой покойный дедушка был… — Ее голос дрогнул, так как она упомянула о нем в прошедшем времени. — Его звали Джордж Мэттьюз, герцог Шеффилд.

Адам наконец понял, кто она такая, и в ужасе отпрянул:

— Вы — та самая внучка, которую подозревают в убийстве собственного деда и ограблении его дома?

Елене на глаза навернулись слезы.

— Да.

— Великий боже! — вскричал он.

Правда оказалась еще более кошмарной, чем он предполагал. Он впустил в свой дом убийцу! Молодую женщину, которая хладнокровно прикончила деда, а потом обчистила его дом, забрав все ценности, какие могла унести.

Она могла бы и их всех убить ночью, пока они спали, а потом похитить ценные вещи.

— Так вот почему… У вас глаза в точности как у вашего отца, дорогая, — промурлыкала леди Сисели.

— Да.

Не веря своим ушам, Адам повернулся к бабушке:

— Как вы можете рассуждать о цвете ее глаз? Она ведь убийца!

— Ее вина еще не доказана, поэтому можно сказать, что она подозреваемая в убийстве, — возразила леди Сисели. — Лично я вообще сильно сомневаюсь, чтобы это было правдой.

— Единственная причина, по которой эта женщина до сих пор не в тюремной камере в ожидании приговора, заключается в том, что она сбежала, прежде чем власти сумели поймать ее! — прорычал Адам, пронзая ее свирепым взглядом. — Вы собирались сообщить нам, кто такой этот Иеремия?

Она глубоко вздохнула:

— Он — один из грумов, работавших в имении моего дедушки.

— Вы состояли в романтических отношениях с одним из грумов деда?! — недоверчиво рявкнул Адам.

— Нет, разумеется, нет. — В ее глазах вспыхнуло раздражение. — Иеремия просто узнал во мне внучку герцога Шеффилда.

Тут Адама посетила новая мысль. Вчера ночью он, оказывается, вступил в отношения не с гувернанткой своей дочери, а с внучкой герцога. В обычных обстоятельствах ему пришлось бы подчиниться правилам высшего света и сделать ей предложение руки и сердца.

Он поджал губы.

— Вы же понимаете, что означает для вас это разоблачение? Я буду вынужден заявить о вас властям, чтобы вас взяли под стражу.

Ее лицо побледнело, как полотно.

— Да, разумеется.

— Давай-ка не будем совершать поспешных поступков, Адам, — твердо вмешалась леди Сисели.

— Поспешных? — скептически переспросил он. — Герцог Шеффилд отошел в мир иной два месяца назад. Думаю, давно пришла пора ее арестовать.

Леди Сисели неодобрительно поцокала языком.

— Адам, я познакомилась с гувернанткой Аманды всего несколько дней назад, но за это время успела полюбить ее. Мне кажется, ты позволяешь своим личным… суждениям взять верх над логикой и чувством справедливости.

— Да неужели? — Адам пронзил ее ледяным взглядом.

— Именно так, — твердо ответила его бабушка. — Ну, сам посуди, Адам! — нетерпеливо воскликнула она, раздражаясь оттого, что внук совершенно не желает внимать ее словам. — Зачем бы молодой женщине, обвиненной в таких преступлениях, понадобилось работать гувернанткой в твоем доме?

Он презрительно фыркнул:

— Она, несомненно, искала надежное укрытие от властей.

— Почему бы в таком случае ей было не воспользоваться драгоценностями, которые она якобы украла, чтобы уехать подальше из Англии? На континент, например? Кстати, светские сплетники именно туда ее и отправили.

Логичным умозаключениям бабушки наконец удалось пробиться за стену того, что она назвала его «личными суждениями». Адам нахмурился:

— Я считаю, нужно предоставить властям возможность решать, виновна она или нет.

— Не хотите ли и вы сказать что-нибудь, моя дорогая? — предложила леди Сисели, услышав сдавленный протестующий возглас Елены.

Елена натужно сглотнула, прежде чем ответить.

— Только то, что власть, о которой говорит лорд Готорн, представлена моим кузеном Невиллом, новым герцогом Шеффилдом, который… который… — Она снова сглотнула. — Он — тот самый джентльмен, который, руководствуясь собственными соображениями, и обвинил меня в убийстве и краже.

— Разве такое возможно, Адам? — глядя на внука широко раскрытыми глазами, спросила леди Сисели. — Этого ведь нельзя допустить хотя бы из-за требования беспристрастности судей.

Адам пожал плечами:

— О власти в Йоркшире мне ничего не известно.

Последние несколько минут оказались для Елены еще более болезненными, чем она могла представить. Мало того что ей снова пришлось переживать события двухмесячной давности, так еще и смотреть в глаза Адама, безапелляционно обвиняющие ее! Ему даже в голову не пришло, что она может оказаться невиновной. Для нее это было особенно невыносимо потому, что еще несколько часов назад она считала себя влюбленной в него!

Ее робкая, пугливая любовь зачахла и умерла в груди, будто ее никогда и не было.

— Похоже, так. В противном случае вы бы знали, что, помимо титула и имения дедушки, Невилл унаследовал и его магистратские функции в графстве, — ровным, лишенным эмоций голосом говорила Елена. В самом деле, чем помогут ей мольбы, если Адам уже решил, что она виновна. — Как только я попаду в руки Невилла, он, невзирая ни на какие доказательства, не колеблясь приговорит меня к смерти через повешение.

Взгляд Адама инстинктивно метнулся к ее изящной шее. Он тут же представил, как на ней затягивается толстая петля, сжимая нежную матовую кожу и похищая жизнь у этой молодой и красивой женщины.

Эта мысль заставила его содрогнуться.

Глава 14

— Я так и думал, что вы устроите истерику.

— Истерику? — непонимающе переспросила Елена. Она расхаживала взад-вперед по комнате так быстро, что подол платья яростно хлестал ее по лодыжкам. — Думаю, сэр, вы и сами не сумели бы сохранять хладнокровие перед лицом такой ужасной кончины!

Она гневно сверкнула глазами, пытаясь сдержать невыплаканные слезы.

— Попридержи язык, Адам! — с несвойственной ей яростью рявкнула леди Сисели. — Позволь тебе напомнить, что, пока настоящее имя мисс Мэттьюз не было раскрыто, она тебе нравилась, возможно, даже очень сильно. — Выражение ее лица смягчилось, когда она снова повернулась к покрасневшей Елене. — Я знала и любила ваших родителей, дитя мое.

Елена почувствовала, как к горлу подступает комок.

— Вы очень добры.

— Вовсе нет. — Леди Сисели взяла обе ее руки в свои, принуждая выслушать ее. — В молодости я была дружна с вашей бабушкой Джейн. А ваш дедушка…