Страница 41 из 44
Сергей замолчал, достал еще одну сигарету, снова прикурил, глубоко затянулся, выпустил дым и продолжал:
— Когда она снова появилась в городе, ни она, ни я встреч больше не искали. Если бы вы не поперлись искать эти проклятые сокровища, все было бы совершенно иначе. Но случилось то, что случилось. Я вернулся из командировки, а вместо жены нашел только записку. А дальше? Дальше ты знаешь. Там, на озере, Валерия рассказала мне, что с ней происходило после больницы, но рассказала не все. Поэтому я молчал и не рассказал вам все, что знал. Теперь многое стало на свои места, и я могу рассказать. Но — чуть позже. Сейчас мы с тобой поедем в больницу. Там нас ждут Евгений и Рита. — Он немного помолчал и добавил: — И Лера.
Соня вскочила с бревна и обрадованно закричала:
— Лерка нашлась, что же мы тут сидим! Вставай, поедем скорее!
Сергей удержал Соню за руку и сказал:
— Сейчас поедем, подожди еще минутку. Это еще не все.
Соня снова опустилась на бревно. Сергей полез в карман рубашки, достал оттуда листок бумаги и протянул его Соне.
— Что это? — спросила Соня, боясь дотронуться до бумаги, как будто ей предлагали раскаленные угли.
— Я же сказал тебе, что успел только в прошлый раз, в этот я уже не успел, — проговорил Сергей горестно, — возьми, письмо адресовано тебе.
Соня все поняла. Она поднялась с бревна и пошла к воде. Берег был пустынным, вода тихо плескалась у самых ног Сони. Она сняла туфли и зашла в воду. Набежавшая волна лизнула ее ноги, слегка замочила юбку. Слезы потекли по щекам сами собой. Она поняла, что Леры больше нет, но отказывалась понимать, почему это произошло. Почему такая красивая, такая умная и такая несчастливая? Почему? Разве это можно когда-нибудь объяснить или принять без объяснения?
Она услышала шорох песка у себя за спиной. Увидела, что Сергей разделся и идет в воду. Он ничего ей не сказал, прошел мимо, зашел по пояс в реку и поплыл. Соня еще несколько минут наблюдала за ним, а потом вернулась к бревну.
На бревне небрежно были сложены вещи Сергея. На скомканной рубашке лежали его солнечные очки, рядом прижатый камнем листок бумаги. Соня взяла письмо, развернула его и начала читать.
«Дорогая Соня! Больше всего хочется попросить прощения у тебя. Ни перед кем я так не чувствую своей вины, как перед тобой. Ты всегда любила меня, любила по-настоящему, не завидуя и не презирая. Наверное, я должна была тебе все рассказать сама, но, прости, не случилось. Сейчас уже нет смысла все это скрывать, да и большая часть моей тайны уже раскрыта. Ребята расскажут тебе все сами, не буду тратить на это время. Его осталось крайне мало. К сожалению, мне пора. Я сама во всем виновата, и не надо никого обвинять. Просто я несправедливо полагала, что раз мне многое от бога дано, значит, и многое позволено. А это совсем не так, Соня. Я ухожу из жизни сама, потому что не вижу больше смысла в ней. Слишком много я всего натворила. Прости. Твоя Валерия Дианова».
Письмо было написано ровным, каллиграфическим почерком. Лера явно никуда не спешила, когда писала его, и не испытывала никаких сильных эмоций. Она делала все хладнокровно, обдуманно. В каждой строчке чувствовалась решимость. Она решила и сделала это.
Из воды вышел Сергей и подошел к Соне.
— Прочитала? Ты извини, это улика, мне надо приобщить его к делу. — Он забрал у нее листок и спрятал в карман рубашки. Потом быстро оделся и добавил: — Поедем.
Они снова ехали, до больницы неспешной езды было не больше десяти минут. Автомобиль затормозил на светофоре, ожидая разрешающего зеленого сигнала. Соня спросила:
— Как она? Снова вены?
— Нет, — ответил Сергей и мотнул головой.
— А как туда попал Жека? — снова спросила Соня. — Он же собрался уезжать сегодня.
— Не успел. Я нашел его перед самым отъездом и попросил остаться. Ты правильно догадалась по поводу двери и решетки, это, конечно, он заказал и оплатил, но не разрешил мне говорить тебе. Так что не продавай меня, ладно.
— А кто… как нашли Леру? — спросила Соня.
— Маргарита каждое утро проверяла ее домушку, как проснется, так и туда. Так же было и сегодня. Но сегодня она пришла и нашла ее наконец.
Они проехали прямо на территорию больницы. Вышли из машины и пошли в домик. Около него стояло два милицейских автомобиля, топталось около десятка мужчин в форме и в штатском. Сергей поздоровался с некоторыми за руку, с другими раскланивался издали кивком. Он повел Соню прямо в домик. Там на полу лежала Лера, на ней был ее белый халат, а рядом лежала белая шапочка. Ее чудесные светлые волосы разметались по полу вокруг нее. Лицо выражало умиротворение и спокойствие.
В комнате были оперативники, пальцы обеих рук Леры были испачканы черной краской. Соня постояла рядом с ней, пока не подошел Сергей. Он сказал:
— Соня, ее пора увозить, ребята уже закончили здесь работу. Они ждали только тебя. Пойдем. Рита и Женя там, во дворе. Риту отпустили домой. Так что сейчас все поедем к нам.
В комнату вошли санитары. Положили Леру на носилки, прикрыли ее больничной простыней и понесли. Соня посмотрела на нее и вышла вслед за носилками. Носилки засунули в санитарную машину, дверцы с треском захлопнулись. Машина заурчала и поехала в глубь больничного двора.
— А куда это они? — недоумевая, спросила Соня, она почему-то ожидала, что машина уедет прочь.
— Криминальный морг находится здесь же, в этой больнице, и вскрытие будут делать здесь, — ответил Сергей.
Соня все еще стояла, глядя вслед уезжающей машине, ничего и никого не замечая вокруг. Она не услышала, как подошел к ней Евгений. Она просто почувствовала, как он положил руки ей на плечи — его уже родной жест. И почувствовала облегчение, ощутила каменную стену у себя за спиной.
— Здравствуй, Соня, — проговорил он.
Соня обернулась к нему, протянула руку и проговорила:
— Как хорошо, что ты здесь.
— Здравствуй, Соня, — сказала, подходя к ним, Рита, — как ты?
— Держусь, а ты как?
— И я держусь, — ответила Рита, — я выпросилась, пойдем домой.
Сергей опечатал вход в домик Леры, запер его. Подошел к одному из милиционеров, стоявших в стороне, подал ему ключи от машины и домика, что-то сказал и подошел к своим друзьям.
— Я свободен, могу ехать.
Они все вместе вышли из больничного двора, сели в «Опель» Евгения, стоявший на стоянке, и поехали к Татищевым.
К разговору о Лере вернулись уже вечером. Первой заговорила Соня:
— Сергей, а когда разрешат похоронить Леру?
— Завтра, наверное, я попросил, чтобы вскрытие сделали побыстрее.
— Где будем хоронить? — снова спросила Соня. — Может, попытаться разыскать ее родственника в Москве. Тот, который ее забирал из клиники.
— Нет, это невозможно, — ответил Сергей, — ее единственный родственник, к сожалению, скончался совсем недавно.
— Как жаль, — разочарованно произнесла Соня, — а кто он был? Ты что-то узнал?
— Не я, — ответил Сергей и кивнул в сторону Евгения.
Соня опешила, наморщила лоб, мотнула головой:
— Женя?!
— Да, — ответил Сергей и обратился к Евгению: — Рассказывай дальше.
— Да, пожалуй, пора, — ответил Евгений.
Они сидели в большой комнате тесной двухкомнатной хрущевки Татищевых и пили кофе. Евгений поставил чашку на стол, подошел к балкону и закрыл дверь. В комнате стало неожиданно тихо, слышно было только, как капала вода из крана на кухне. Евгений вновь сел в кресло и начал:
— Как вы, наверное, помните, наше с вами знакомство состоялось на дороге между Словинским и Антиповском. Я ехал из Антиповска. В тот день я возил Танечке Боровиковой кое-какие травы для бабушки. Мы вместе с ней прошли в музей. Мы отдали травы, потом Танюша затащила меня как подсобную рабочую силу на второй этаж музея, чтобы помочь ей передвинуть шкаф.
— Только для этого? — попытался подковырнуть его Сергей.
— Не знаю, но шкаф я передвинул. Пока отряхивался от исторической пыли, гляжу, Танечка стоит и, как на икону, смотрит на портрет дочки Морозова. Я подошел, а она вдруг меня спрашивает: «Женя, вам, наверное, вот такие красавицы нравятся?» — и показывает на портрет. Я решил отшутиться и говорю: «А чего-нибудь покрасивше у вас нет?» Она мне говорит: «Нет. Правда, есть словесный портрет». И включает магнитофонную запись. Я слушаю и говорю: «Вот это мне подходит, а адреса этой красавицы у вас нет?» Танечка тогда разозлилась, крикнула, что у некоторых извращенный вкус и придется, мол, мне нанять «дилижанс времени», чтобы повидать ее, а потом убежала, бросив меня в музее.