Исток

И вдруг откуда-то сзади донесся скорбный, тяжелый стон. Яростный ветер пронесся по храму, раздвигая толпу. Все, как один, обернулись и замерли в ужасе, глядя на существо, направлявшееся к Богине — по проходу, пробитому ветром. Оно стонало и выло, как взбешенный зверь. Его рот был как гнойная рана. Пространство наполнилось невыносимым зловонием.

Существо — Сновидец не знал, как назвать это иначе, — шло, брызжа частицами гниющей плоти. Они разлетались, как едкое конфетти, и обжигали лица людей. Это был не человек. Это было что-то такое, что вообще не должно появляться в мире людей. И все же в его искаженной симметрии угадывалось что-то женское.

Богиня стояла на месте, не пытаясь уклониться от встречи с этим кошмарным созданием. Ее лицо оставалось спокойным, даже безмятежным. Кошмарная тварь встала перед Богиней. Время застыло. Казалось, что все перестали дышать. Сверкающий шар замер в воздухе.

Тишина была льдом на замерзшей воде.

Существо, воплощенная мерзость и скверна, разбило лед.

— Смотри, что творит твой великий дар, — сказало оно ядовитым голосом.

— То, что стоит сейчас передо мной, ты сотворила сама, — тихо проговорила Богиня. — Ты могла быть другой, если бы захотела принять мой дар. Ты и сейчас еще можешь.

Мерзкая тварь подняла глаза к шару, зависшему в воздухе, и в первый раз голос Богини дрогнул.

Быстрее, чем самая быстрая мысль, кошмарное существо подпрыгнуло вверх и схватило сверкающий шар. Он зашипел и померк.

— НЕТ! — закричала Богиня.

Крики ужаса слились в единый горестный вой.

Богиня вскинула руку, чтобы влить в шар энергию, но теперь он вопил, как баньши.

Другие Богини двинулись вперед, но она удержала их:

— Подождите. Он очень хрупкий. Нам нельзя рисковать.

Что-то смутно похожее на улыбку тронуло губы мерзостного существа.

— Ты забрала мою мечту, я забираю твою.

— Ты еще можешь спастись, — сказала Богиня. — Все еще может закончиться по-другому.

— Нет, все закончится именно так, — отозвалась мерзкая тварь. — Я так устала от этой жизни. — Она рассмеялась, брызжа пенистой слизью в прекрасное лицо Богини. — И не пытайся испробовать на мне свои магические песнопения. У тебя все равно ничего не получится, потому что теперь, видишь ли, мне все равно. Теперь, когда моя сила живет внутри твоего «благословенного» творения, мне уже не нужна эта жалкая жизнь.

И больше она ничего не сказала, а просто засунула руку в гниющую плоть у себя на груди и вырвала сердце. Оно билось в ее ладони — живое, алое, соблазнительное.

— Вот, — сказала она. — Вот и все.

Долго, как будто целую вечность, она смотрела в глаза Богини. А потом что-то дрогнуло на ее безобразном лице. Как будто она усомнилась в своей правоте.

— Я… я… люблю… те… бя… — выдохнула она.

Остальные богини рванулись к ней, их глаза полыхали огнем. Это было красиво, как смертоносный удар рапиры. Но существо, воплощенная мерзость и скверна, не пыталось спастись. Ее пальцы, похожие на истлевшие кости, сжались на сердце.

И оно перестало биться.

Слепящая вспышка. Обжигающий жар. Распыленная плоть.

В это последнее мгновение в сознании Сновидца промелькнул сияющий образ.

Шар, тронутый скверной, пробился сквозь призрачный купол и устремился в небо…

Сновидец, Сплетающий Сны, видел, как шар летит в космосе темной кометой; слышал жуткий смех мерзкой твари, отдающийся эхом по всей Вселенной…

(((Талис была неподвижной сгущенной тьмой, изваянием из черного янтаря на фоне звездного неба)))

— С возвращением, — сказала она, ее голос был шелестом мягкой кисти по металлу.

Сновидец молча смотрел на нее.

— Жутковатая сцена, — сказала она. — Но это только начало. Нам нужно вернуться еще дальше в прошлое, чтобы понять настоящее.

Она улыбнулась, а потом вдруг посерьезнела:

— Запомни то, что ты видел. Запомни, как следует. Это — центральная ось всей истории, ее ядро. Если собьешься с пути, возвращайся к нему.

Она посмотрела ему в глаза:

— Это понятно?

— Понятно, — прошептал Сновидец и добавил: — Ты тоже оттуда, Талис? Да… ты тоже одна из них…

Ее глаза вспыхнули.

— К этому мы вернемся чуть позже, — холодно проговорила она. — Тебе предстоит передать миру Историю, и, чтобы в ней не осталось пробелов, ты должен понять смысл увиденного. Ты видел только один эпизод, скажем так, вырванный из контекста. Его значение можно понять, только зная древние мифы их мира, и поэтому мы совершим путешествие еще дальше в прошлое, к самым истокам.

Сновидец смотрел себе под ноги.

— Наверное, я все-таки трус. Потому что мне страшно. Я себя чувствую призрачным духом, пойманным в чужом сне, который отчаянно ищет подтверждения тому, что когда-то он жил и рассказывал людям истории.

Ее взгляд был недобрым.

— Я тебя предупреждала, — сказала она, — чтобы ты был осторожнее. Теперь ты знаешь, что может случиться, если меня не окажется рядом и некому будет тебя вытаскивать. Здесь легко потеряться. А дальше все будет еще сложнее. Ты — Сказитель, и мне не нужно тебе объяснять, что духи бывают более реальны, чем отвергнутая ими плоть. Они могут любить. Они могут разрушить. Они не терзаются необходимостью знать, что они существуют. Они неосязаемы и незримы, но их влияние на мир зримо и осязаемо. У снов — та же природа. Империи возвышаются и приходят в упадок, любовь загорается и умирает, и все — силой снов. Но где она, эта сила, когда отвергнутый влюбленный глотает таблетки? Пропала… сгинула без следа…

Она долго молчала, а потом снова заговорила:

— Не забивай себе голову определениями, Сновидец. Реальность… сон… призрачный мир… это одно и то же. Эта история — переменчивая, как судьба; изучай то, что ты выбрал, хоть с головой окунайся, если тебе это нужно, но не думай, что это твое. Чем сильнее ощущаешь свою принадлежность, тем меньше чему-либо принадлежишь.

Сновидец смотрел на нее и вспоминал, как в первый раз встретил ее в своем сон-походе; как она очаровала его еще прежде, чем он увидел ее лицо. Он вспоминал упоительное возбуждение, испытанное тогда, еще в самом начале. Конечно, теперь он познал ощущения, более мощные. Он проходил сквозь взвихренное время. Он дышал ароматом веков. Его плоть переполнилась запредельными впечатлениями.

— Хаос прокрался в порядок, — сказал он. — Тьма и свет слились воедино.

— Не надо делать поспешных выводов, — сухо проговорила Талис. — У нас впереди долгий путь.

— Я весь внимание, — сказал он.

Она улыбнулась и посмотрела на небо, как будто пытаясь проникнуть взглядом в некое царство по ту сторону небесной тверди.