Страница 14 из 53
ГЛАВА 9
Физические страдания. — Смертельная опасность. — Кризис. — Сон. — Письмо. — Безделушка Виконта. — В кусочке хлеба. — Последние приготовления. — Гимнастика хромого. — Сила ребенка. — Первая решетка. — Снаружи. — На крыше. — На стреме.
Кошмарный день! Кошмарная ночь!
Состояние ребенка становилось безнадежным. Маленькое хрупкое тело, лежащее на руках каторжника, содрогалось от конвульсий[57], а сухие губы шептали без конца два слова: «Пить! Воды!» Татуэ по капелькам вливал малышу в рот содержимое кувшина. Десять, двадцать раз он был готов позвать на помощь, с ужасом думая, что будет, если Гектор умрет, и корил себя за то, что заставил его слишком долго страдать. «Еще часочек», — уговаривал он сам себя.
Час прошел. Никаких изменений, только маленький горбун уже не просил ничего.
— Я обещаю тебе, — шептал силач умирающему мальчику, — мы спасем твоего отца, надо только, чтобы ты жил. Ты один можешь его освободить.
Время шло, принося с каждым часом новые страдания. Татуэ снял с себя колодки, чтобы иметь свободу перемещения. «Если кто-нибудь придет, тем хуже… или лучше… А если он умрет, я разобью себе голову о стену этой проклятой камеры».
В полночь каторжник решил, что все кончилось. Ему показалось, что маленький горбун перестал дышать. Все тело ребенка было таким горячим и мокрым от пота, как будто его только что вынесли из бани. Бродяга положил мальчугана на спину, расстегнул его рубаху и принялся энергично растирать грудь. Он отчаянно боролся за жизнь друга. Наконец, поняв тщетность своих усилий, он поднял Гектора на руки и подошел к двери. «Как только услышу приближающиеся шаги часового, крикну», — решил он. Но часовой спал, прислонившись к ограде.
Прошло примерно четверть часа, а Татуэ так и стоял около двери в ожидании. Постепенно пот перестал стекать с безжизненного тела, жар спал. Кризис, который чуть не убил ребенка, миновал. Похоже, пот вымыл из организма все смертельные микробы. Такое случалось в жарких странах, когда после коматозного состояния[58] человек вдруг заново рождался.
В полной темноте, царившей в камере, каторжник услышал голос друга:
— Я так хорошо поспал… У меня больше не болит!
Не поверив своим ушам, силач подпрыгнул от радости:
— О, Господи! Мой храбрый маленький человечек! Я знал, что ты одолеешь болезнь. Теперь все будет хорошо! Ты скоро поправишься. Уж если тебя не доконала такая высокая температура, то ты через сутки будешь на ногах и доживешь до ста лет.
Но маленький горбун не слушал его, он спал глубоким здоровым сном. Татуэ продолжал:
— Если Виконт не подведет меня, то через двенадцать — пятнадцать часов мы будем на свободе!
Силач осторожно положил Гектора на кровать и устроил поудобнее, постелив одеяло и доломан лжеохранника. Затем надел колодки, примостился рядом и вскоре заснул. Давно бродяга не чувствовал себя таким счастливым.
В обычный час господин Перно делал обход. Мальчик, которого и пушки не могли бы разбудить, не шевелил ни рукой, ни ногой. Войдя в камеру первым, охранник внимательно все обследовал. «Может быть, что-то не так?» — забеспокоился силач. Но нет. Перно просто хотел убедиться, что заключенный на месте и после вчерашнего хорошо себя чувствует. Пропойца ждал, пока каторжники заменят ведро и принесут еду, вызывающе, но в то же время трусливо глядя на силача. Как только дежурные сделали свое дело и вышли, господин Перно, заперев каземат, последовал за ними. Татуэ не удалось обменяться с Жюлем ни словом, ни жестом.
Бродяга бросился к кувшину. Ничего. Дрожащими руками он схватил хлеб, пощупал его. Опять ничего. Тогда Татуэ раскрошил кусок, и радостный крик сдавил горло — на ладони остались лежать два предмета: свернутая бумажка и неизвестного назначения штучка, размером с часы. Каторжник развернул письмо и, с трудом сдерживая волнение, прочитал:
«Мой старый братишка!
Посылаю тебе безделушку, которую ты просил. Но это не все. Мне пришлось заплатить твоему сообщнику, а это не дешево. На твоем текущем счету было 2300 франков. Эта штука стоит две тысячи, включая мои комиссионные. Дороговато, я знаю, но такова моя цена. Дело прежде всего. Вещица работает изумительно. Верни мне ее, когда она тебе уже не будет нужна. Она может послужить другим. Желаю тебе счастливого побега и, если ты когда-нибудь вернешься на каторгу, я всегда к твоим услугам.
Между прочим, дела у твоего протеже 212-го скверные. Обжалование отклонено. Завтра его отправляют в Кайенну для приведения приговора в исполнение. С девчушкой все хорошо.
Письмо уничтожь».
Бродяга закончил читать и произнес:
— Тысяча чертей! Завтра отца моего маленького друга куда-то там повезут… Это мы еще посмотрим. Мальчуган болен, но надо, чтобы он смог ходить, иначе все пропало.
Скомкав записку, силач машинально положил ее в рот и запил глотком воды.
— Таким письмецом брюхо не набьешь! — усмехнулся он.
Затем Татуэ со всех сторон изучил безделушку, на которую ушли все его сбережения. Он так увлекся, что забыл поесть. Время шло, а малыш все спал и спал глубоким сном выздоравливающего.
В три часа Гектор вдруг проснулся и сразу сел. Потом подвинулся на край кровати и предстал перед довольным другом, смотревшим на него с надеждой.
— Как ты, дорогой, лучше? Выглядишь неплохо!
— Я спасен! Слышишь, Татуэ, у меня больше не болит! Я воскрес!
— Ты — отличный малый!
— Сальто-мортале[59] я бы не взялся исполнить… Голова побаливает, а ноги и тело как ватные, но главное — не болит!
— Ладно, поешь, и силы восстановятся. Мне необходима будет твоя помощь.
— Есть какие-нибудь новости, пока я спал?
— Да, много, и очень важные.
— Рассказывай!
— Посмотри на эту штуку, я только что получил ее через дежурного. Это маленькая пила. Дьявол! Она небольшая, но очень удобная. Лучший из механизмов, какой я когда-либо видел.
Однако мальчик едва слушал его. Он сидел молча и смотрел на безделушку без всякого интереса.
— Послушай хорошенько, — продолжал Татуэ. — Эта штучка сделает нас свободными.
— И папу тоже?
— Конечно, именно его.
— Здо́рово! Тогда объясняй!
— Я знал, что тебе понравится. Смотри, этот прекрасный мощный механизм, похожий на часы, приводит в движение маленькую вращающуюся пилу.
— Вращающуюся?
— Да, круглую, как монета в сто су, с зубцами по краям. Она сделана из прочнейшей стали с очень острыми зубцами и работает совершенно бесшумно, с бешеной скоростью. Смотри!
С этими словами он повернул слева направо ручку. Что-то щелкнуло, и тотчас механизм заработал. Из корпуса появилось лезвие, и послышался звук, похожий на жужжание шмеля.
— Понял? — спросил каторжник.
— Пока нет.
— Вот, малыш, достаточно приложить эту пилочку к металлу, и она тут же распилит его.
— Не нажимая?
— Ничуть. Надо действовать нежно. Твои маленькие ручки прекрасно с этим справятся.
— Чтобы распилить колодки?
— Ты догадлив. Я сам не могу этого сделать по причине, которую ты узнаешь сегодня вечером.
— Так сегодня вечером?
— Да, время нас торопит. А теперь дай мне, пожалуйста, одеяло, на котором ты спал.
Маленький горбун, прихрамывая, притащил то, о чем его просили, и Татуэ принялся разрывать одеяло на одинаковой ширины полоски, затем связал их, свернул в клубок, и получилась веревка длиной приблизительно метров шесть.
— Довольно прочная. Должна выдержать человека моей комплекции. Иди поближе! Так как нам предстоит действовать в кромешной тьме, тебе надо как следует научиться пользоваться пилой. Кладешь ее на металл и не нажимай сильно, она режет сама. И ни в коем случае не подставляй пальцы, отхватит — не заметишь.
57
Конвульсии — сильные судороги всего тела.
58
Коматозное состояние — бессознательное состояние, обусловленное сильным угнетением центральной нервной системы при различных травмах и заболеваниях.
59
Сальто-мортале — прыжок акробата, при котором его тело перевертывается в воздухе.