В осаде

— Вот оно, началось, — сказал сам себе Кейт.

Что началось, он еще точно не знал, но был абсолютно уверен, что с этой пакостью придется справиться ему самому.

Члены экипажа, положив руки за головы, медленно двигались длинной колонной по палубе крейсера в на­правлении распахнутой двери трюма.

— Шевелись! Шевелись! — орали конвоирующие их бандиты.

Они рассыпались по всему пути следования колонны, держа экипаж под прицелами автоматов.

И тем не менее Стивенс, весельчак и любимец всей команды, безусловный чемпион крейсера и экс-чемпион Тихоокеанского флота по боксу, поравнявшись с одним из конвоиров, неожиданно прыгнул на него, схватил за грудь и ударил коленом в пах. Тут же отскочив, Стивене провел мощный апперкот в подбородок. Голова бандита с резким хрустом откинулась назад, шейные позвонки сломались, и он с грохотом рухнул на пол. Все про­изошло буквально за полсекунды.

Стивене резко нагнулся, подхватил автомат, и тут с верхней палубы прогремел выстрел.

Стивене упал с простреленным затылком на бандита, сверху раздались два пистолетных выстрела, и двое мат­росов, шедших впереди и сзади Стивенса, безжизненно опустились на палубу.

Колонна пораженно замерла. Моряки не могли ото­рвать глаз от убитых товарищей. Кто-то вдруг истерично зарыдал. Кто-то начал молиться вслух. А с верхней па­лубы раздался громкий спокойный голос Солиста:

— Пусть это послужит для вас хорошим уроком. Бу­дете сопротивляться — убью каждого, и тех, кто рядом. А теперь — вперед! Дисциплинированно — вперед!

Колонна тронулась и вскоре один за другим члены экипажа ядерного ракетоносца «Миссури» стали исче­зать за распахнутой дверью трюма.

Когда последний ступил на лестницу, ведущую вниз, дверь с грохотом захлопнулась, и Солист приказал:

— Теперь — вахтенные...

Вооруженные матросы, несущие вахты на разных уча­стках огромного крейсера, были уничтожены грамотно, профессионально, без лишнего шума. На одних накину­ли удавки с верхних отсеков и задушили, других застре­лили сзади в упор, подкравшись бесшумной тенью.

Захватчики действовали спокойно, уверенно и очень быстро. Они были профессионалами высокого класса, получившими подготовку в настоящих боях, в тех «ма­лых» войнах, которые так часто стали вспыхивать по всей планете, и которые отличались особой жестокостью и беспощадностью. Выполняя свою работу изящно и с удовольствием, бандиты уже очень скоро контролировали ядерный крейсер полностью. Между тем, Круль рылся в ящиках капитанского стола. Лихорадочно пролистывал бумаги. Вскрывал запечатанные конверты. Наконец, он нашел то, что нужно.

С этого момента начался совсем другой отсчет вре­мени. 

Нескладный, с некрасивым лицом, злобный и порочный человек, по имени Круль, становился могущественным владыкой миллионов человеческих жизней.

Круль понимал это. Он представил отдельные лица — девичьи, женские, детские, мужские.

Люди его несуразного детства и воспаленной юности прошли перед глазами Круля в медленном хороводе.

Все, кто его обижал и бил, кто смеялся над ним и от­казывал ему в любви. Круль помнил их всех за деся­тилетия своей жизни. Он представил их жилища, дома, квартиры, ясно, как в хорошем кино, увидел как эти люди едят, целуются, спят, любят друг друга и вот — всего лишь по слабому движению его , Круля , пальца — ядерный ветер, превращает их в пыль. Их, всех тех, среди кого ему не было места. Всего лишь по мановению его великого пальца.

Круль сравнил прочитанное с отложенными им в сто­рону листами, выписал цифры на отдельный клочок бу­маги, и, перешагнув через тело убитого капитана, под­ошел к маленькому вделанному в стену сейфу. Быстро набрал, заглядывая в бумажку, код. Дверца открылась.

Внутри лежала дискета.

Этот маленький кусочек пластика нес в себе смерть сотен тысяч людей. На нем были записаны электронные коды запуска и управления полетом ядерных «Томагав­ков». Один единственный, выпущенный с борта «Мис­сури», «Томагавк» мог явиться причиной мгновенного начала ядерной войны.

Круль смотрел на дискету, и по лицу его блуждала полубезумная улыбка.

Перед ним была Власть в материальном ее проявле­нии. Теперь он сможет диктовать любые условия пре­зидентам, султанам, королевам, советам, парламентам любых стран. И те примут условия, если не захотят, чтобы их смеющиеся, глупые, влюбленные друг в друга людишки обратились в пыль. За себя же Круль не боялся. Его крейсер с совершеннейшими системами защит — противолодочной, противовоздушной и противоракетной; с установленными на борту новейшими электронными системами обнаружения и наведения, — был аб­солютно не уязвим ни для самолетов и вертолетов, ни для ракет, ни для других судов и подводных лодок.

«Миссури» так же уверенно, как и раньше, рассекал носом гладь Тихого океана. Но смысл его существования уже изменился. Теперь мощнейший крейсер был не пол­ицейским, стоящим на страже порядка и готовым всем принадлежащим ему вооружением, всей имеющейся у него силой защитить граждан своей страны от любых посягательств на их покой, честь и собственность. Те­перь «Миссури» был бандитом, с ног до головы увешан-

ным оружием, разбойником, вышедшим грабить, злоде­ем, готовым выстрелить и убить при первом же прояв­лении непокорности.

Круль захохотал, схватил дискету, прижал ее к груди и обвел торжествующим взглядом каюту, где на пороге лежал расстрелянный мальчик-матрос, на стенах были потеки крови,а на полу, в нелепой позе — тело убитого старого капитана.

— Ну как? — Солист перешагнул порог и огляделся.

— Я вижу, вы потрудились на славу, — кивнув на трупы, удовлетворенно сказал он. — И как, есть ре­зультаты?

Круль с гордостью швырнул ему дискету.

— Браво! — крикнул Солист, поймал ее и сунул в карман.

— А ничего он устроился, - сказал Солист, оглядывая капитанскую каюту,— Неплохо быть капитаном, а, гос­подин первый помощничек? — поддел он копавшегося в капитанском столе Круля.

Круль не отреагировал. Он искал то, что всегда ин­тересовало его больше всего остального. Мнение о нем других людей. В данном случае — мнение капитана. Круль был уверен, что капитан любит его и гордится им. Он хотел зачитать это всем присутствующим.

— Где оно?.. Где?.. — бормотал он, вытаскивая из ящиков один за другим личные досье на членов команды.

— А!.. — глаза его загорелись, Круль потер руки и открыл папку.

Но тотчас его лицо изменилось.

— Дерьмо! — в ярости заорал Круль, пробегая взгля­дом первую же бумажку. — Ты подумай только, — крикнул он Солисту, — с каким дерьмом мне приходи­лось мириться! «В течение последних недель изначаль­ный конфликт командора Круля с командой в значи­тельной степени обострился. Я настоятельно рекомен­дую, чтобы он прошел психиатрическую экспертизу пе­ред получением нового назначения!» — зачитал Круль. — Ах, так его распротак! Да неужели же я похож на ненормального?

Смолист внимательно оглядел Круля, стоящего перед ним с сеточкой на голове, в мятой блузке, с торчащими из нее искусственными сиськами, и в длинной юбке.

— Ну нет, что ты, -- язвительно сказал Солист. — Конечно, нет.

— Да, пожалуй, мне надо переодеться. — сказал Круль, перехватив взгляд Солиста.

Вскоре он, одетый уже в обычную форму, вышел из своей каюты и, в сопровождении Солиста, направился в капитанскую рубку.

— Внимание, встать, руки за голову! — закричал он лежащим на полу рубки под прицелами автоматов мат­росам и офицерам.

— Слушать команду! Капитан на мостике! Я принял на себя командование крейсером. Скоро вам сообщат новый курс, подчиняйтесь, и с вами ничего не случится!

— Круль гоголем прошелся перед смотрящими на него с ненавистью членами экипажа! Они молчали, но вы­ражения их лиц были абсолютно понятны. Но Круль не нуждался в их любви и понимании. Такие чувства.ему нужны были раньше. Теперь он был хозяином жизней этих людей. Он был уверен, что сможет заставить всех полюбить себя.

В это время в сопровождении бандита с автоматом из стоящего на палубе вертолета вылез маленький че­ловечек с чемоданом в руках. Человечек прятался там до сих пор, и это было понятно. С его внешностью он никогда не смог бы сойти ни за официанта, ни за. му­зыканта, ни даже за исполнителя скетчей. Кроме того, его лицо было знакомо многим по фотографиям, запо­лонившим одно время страницы всех без исключения газет и журналов.