Роковая татуировка

Она засмеялась.

— Защита мне не нужна, но в компанию я тебя приму.

Шагая рядом с ней по темной улице, Ниалл больше молчал, чем говорил, но никакой неловкости Лесли не испытывала. Исчезли все ее обычные тревоги, страхи, смущение. Ей было хорошо. Решение изменить себя и сделать татуировку оказалось правильным, стало поворотным пунктом в жизни.

Ниалл взял ее за руку:

— Переночуешь сегодня у Сета? У меня есть ключ.

Лесли хотела поинтересоваться, какое ему дело до того, где она переночует. Но не стала — такой привлекательной показалась мысль провести ночь в безопасном месте. Может, она и была сейчас неуязвима, но ума еще не лишилась. Поэтому лишь спросила:

— А где сам Сет?

— В лофте у Кинана, с Айслинн.

— А ты где будешь ночевать?

— Во дворе.

— Во дворе? — переспросила она.

Отвела взгляд и в этот миг заметила краем глаза, как изменилось вдруг его лицо. Карие глаза Ниалла приобрели матовый блеск полированного дерева. Неровный шрам на щеке, словно оставленный когтистой лапой зверя, стал красным, как свежая незажившая рана. Но дыхание у нее перехватило не от этого — само лицо Ниалла излучало легкое сияние, будто подсвеченное изнутри пылающими угольями.

Как в «Вороньем гнезде» — мгновение назад она видела одно, а сейчас вдруг перед ней оказалось другое. Лесли вздрогнула. Вокруг Ниалла клубились черные густые тени. Она попыталась их коснуться, и тени ринулись к ее руке, как притянутые магнитом.

— Лесли, — произнес Ниалл. Так тихо, словно имя прошептал ветер, пронесшийся по улице, а не человек.

Она моргнула, надеясь, что он не из тех, кто имеет привычку спрашивать: «О чем ты думаешь?» Трудно было бы ответить.

Тени коснулись ее пальцев, и Лесли вспомнила их: они струились из открытого Кроликом флакона с чернилами, тянулись к ней и тогда.

Ниалл вновь заговорил:

— Хотел бы я остаться с тобой. Но не могу.

Она нерешительно повернулась к нему и испытала облегчение, увидев, что он выглядит как обычно. Потом окинула взглядом улицу. Все замечательно, в полном порядке. Что же это было мгновение назад? Лесли собралась опять посмотреть на Ниалла краем глаза, чтобы проверить, не изменится ли он. Но тут Ниалл поднес к губам ее руку и поцеловал в запястье с тыльной стороны.

И она забыла о своем намерении, о тенях, что к ней подкрадывались.

Тоже выбор: приглядываться к странному, уродливому, непонятному или не обращать на него внимания и радоваться жизни. Ей хотелось не уродства, а радости. Эту радость предлагал Ниалл.

Он чуть наклонился к ней и сказал — или это ей послышалось:

— Я бы отдал все, лишь бы быть с тобой.

Потом выпрямился. Когда заговорил снова, его голос звучал сдержанно, как обычно.

— Давай я отведу тебя сегодня к Сету. Посижу с тобой, пока не уснешь. Если захочешь, конечно.

— Хорошо.

Голова вдруг закружилась, Лесли качнуло. Ниалл остановился, взял ее лицо в свои руки:

— Лесли.

— Да. Пожалуйста.

Ей стало хорошо как никогда. И она с трепетом ждала продолжения.

Губы Ниалла были так близко, что Лесли ощущала его дыхание.

— Извини. Я не должен был…

— Я сказала «да».

И тогда он поцеловал ее.

Лесли овеяло тем же ветром, что раньше шептал его голосом. Воздух как будто уплотнился, обнял ее со всех сторон, властно и при этом ласково. Асфальт под ногами обратился в толстый слой мха, мягкий и упругий. Она почувствовала себя на верху блаженства.

Но вдруг очнулась. Глубоко внутри нее забилась паника, стремясь выйти наружу.

Лесли попыталась отодвинуться, открыла глаза.

Ниалл обнял ее крепче и прошептал:

— Не бойся. Все будет хорошо. Я могу остановиться. Мы оба можем… остановиться.

Вопреки его словам, Лесли ощущала себя на краю пропасти, где бушевали невиданные цвета, ощущения, вкусы. Страх снова отступил. Все, чего ей сейчас хотелось, — это шагнуть с обрыва и полететь в ту самую пропасть. Там нет боли и страдания. Там только восторг, блаженство, успокоение души.

— Не останавливайся, — шепнула она и прильнула к нему теснее.

Что-то не так. Лесли понимала это, но ей было все равно. Видимые лишь краем глаза, вокруг танцевали тени, свивались спиралью, тянулись к небу, словно желали пожрать луну. Или ее, Лесли. И сейчас она надеялась, что им это удастся.

Глава 18

Когда они двинулись дальше, Ниалл задумался о том, сколько времени сможет продержаться среди стальных стен вагона Сета. Железнодорожную станцию могли безболезненно посещать только короли фэйри. Потому-то он и хотел укрыть там Лесли — подальше от любопытных глаз подданных Айриэла.

Властителя сталь не остановит, но визитов прочих темных фэйри можно было не опасаться. Пусть ценой мучений самого Ниалла.

«Я их заслужил», — думал Ниалл.

Подойдя слишком близко к черте, которую нельзя переступать, после стольких веков сдержанности он готов был уступить своей сущности. Если он это сделает, Лесли умрет.

— Ты еще со мной? — спросила она.

— Да.

Он повернулся к ней — и лишь тогда увидел их. Бананак и еще несколько подданных Айриэла, из числа самых непокорных.

Быстро, пока они не успели заметить Лесли, Ниалл затянул ее в дверной проем, прикрыл собой, встав спиной к улице. Девушка не сопротивлялась. Лишь запрокинула голову, подставляя губы.

Еще один поцелуй, и все.

На сей раз он был более осторожен. Сумел удержать личину, как ни велико было блаженство от сознания того, что ей с ним так хорошо, — он понял это при виде ее затуманившихся глаз. Хотел спросить, не заметила ли она что-то необычное, но не посмел. Мешали условия, поставленные Айслинн, и Бананак на улице за спиной.

Вот о чем следовало сейчас думать — об этой угрозе. Он скосил глаза в сторону воинственной фэйри, попытался прикинуть возможности безопасного отступления. Но мысли разбегались. Личина Бананак, ее гладкие черные волосы, струившиеся по плечам, не уступали грозной красотой ее истинному обличью и вороньим перьям, покрывавшим голову. Она была одной из самых кровожадных подданных Айриэла; однажды она свергла его с престола и не раз пыталась сделать это снова — не для того, чтобы самой возглавить двор, но ради войны как таковой. Ее скитания по городу в сопровождении ли-эргов добра не сулили.

«Надо уходить, — подумал Ниалл. — Сейчас же. Надо».

Но к нему прижалась Лесли. Он снова ощутил особенный сладкий запах, присущий ей одной. Все смертные пахли по-разному. Он уже забыл, какое удовольствие это доставляло ему когда-то. И, не удержавшись, Ниалл начал целовать ее в шею.

Бананак пока не увидела их. У них в запасе было несколько мгновений.

Между поцелуями он сказал:

— Я остался бы с тобой навсегда, если б мог.

И был абсолютно искренен в этот миг. Он много лет принадлежал к изменчивому Летнему двору, да и прежде верностью в любви не отличался, но сейчас, прижимая к себе смертную девушку, Ниалл не сомневался в собственных словах и чувствах.

Если они какое-то время проведут вместе — что в том плохого? Он будет осторожен. Так, чтобы она только заболела, а не умерла, когда они расстанутся. А расстаться они могут нескоро, лет через двадцать — тридцать.

Мостовая содрогнулась под тяжкими шагами Габриэла и гончих псов. Ниалл напрягся. Противостоять Габриэлу, Бананак и ли-эргам сил у него не хватит.

И как объяснить все это Лесли?

Однако он обнаружил, оглянувшись, что Габриэл и его псы невидимы. Девушка не могла их даже услышать.

Предводитель отдал приказ нескольким гончим, чьих имен Ниалл не помнил и помнить не хотел, и псы радостно ринулись на ли-эргов. Потом он сказал Ниаллу:

— Уходи. Пока цел.

Ответить ему Ниалл не мог, поэтому просто уставился в глаза.

— Уведи отсюда девушку, ганканах.

С этими словами Габриэл метнулся в сторону и встал между ними и подоспевшей Бананак.

Двигаясь с непревзойденным изяществом, каким могли похвастаться немногие даже среди фэйри, женщина-ворон одним взмахом когтей сорвала кожу с руки Габриэла — вместе с письменным приказом Айриэла.