Страница 5 из 13
— О, даже не знаю; а ты-то чем займешься?
— Усосусь леденцами до тошноты.
Крис рассмеялась.
— А где Рэгс, кстати?
— Внизу, в детской.
— Чем занимается?
— Лепит. Птицу, кажется. Для тебя.
— Которой мне только и не хватает для полного счастья.
Крис подошла к плите и налила себе кофе.
— Насчет обеда ты, конечно, пошутила?
— Ну нет же. Состоится в четверг.
— И много ли там будет народу?
— Не думаю: человек пять-шесть.
— Серьезно?
Крис почувствовала себя польщенной, хотя не очень-то удивилась. Ее компанией наслаждались все: таксисты и поэты, профессора и монархи. Чем она так привлекала их? Может быть, жизнерадостностью? Крис села за стол.
— Как прошел урок?
Шэрон зажгла сигарету, нахмурилась.
— С математикой снова плохи дела.
— Да ну? Очень странно.
— Вот именно: ведь это ее любимый предмет.
— Ах, у них же теперь эта “новая математика”. Я бы, наверное, и мелочь в автобусе сосчитать не смогла, если бы…
— Мам, приветик! — едва вписавшись в дверной проем, дочь уже неслась к ней во весь опор, широко расставив руки. Рыжие хвостики. Нежное, сияющее личико — и созвездие веснушек.
— Здорово, пыхтелка! — Крис поймала девочку, крепко прижала к груди и, не пытаясь сдержаться, обрушила на нее град поцелуев. Затем мягко отстранила ее от себя и испытующе заглянула в глаза.
— Рассказывай, чем занималась. Чем-то очень, наверное, интересным.
— Да так, ерундой всякой.
— Ну а все-таки?
— Дай-ка вспомнить. — Опираясь ногами о мамины коленки, Риган стала медленно раскачиваться взад-вперед. — Ну, во-первых, уроками.
— Ага.
— Еще рисовала.
— И что же ты такое нарисовала?
— Ну, цветы такие, как их… маргаритки? Только розовые. Еще… Ой, чуть не забыла, лошадь! — широко распахнув реснички, девочка защебетала, захлебываясь от восхищения. — Мам, мы гуляли, там, у реки, и вдруг — навстречу всадник! Ой, какая у него была лошадь красивая, мам, ты бы видела! Он мне на ней посидеть разрешил. Правда! Ну, конечно, только минуточку.
— Так сам взял и разрешил? — Крис украдкой бросила насмешливый взгляд на Шэрон. С того момента, как она переехала сниматься в Вашингтон, ослепительная блондинка окончательно поселилась в доме и, заняв одну из спален второго этажа, постепенно превратилась в полноправного члена семьи. А потом повстречала этого своего “всадника”, причем чуть ли не на конюшне. Крис решила, что теперь ей необходима еще и собственная комната, сняла для девушки “люкс” в дорогом отеле и настояла на том, чтобы взять на себя все расходы.
— Так вот и разрешил, — ответила Шэрон улыбкой.
— Лошадь была серая! — не унималась Риган. — Мама, а мы ведь можем купить себе лошадь? Ну, можем ведь?
— Посмотрим, детка.
— Ну когда же наконец у меня будет лошадь?
— Посмотрим. А где птица, которую ты слепила?
На какой-то миг Риган замерла, попыталась сделать вид, что ничего не понимает, потом с укоризненной ухмылкой обернулась к Шэрон, обнажив металлические скобки на зубах.
— Разболтала, значит… Это ведь был сюрприз!
— Ты хочешь сказать…
— Ну да, с длинным дурацким носом — как заказывали!
— Ой, Рэгс, какая прелесть. Можно посмотреть?
— Нет, ее еще раскрасить надо. Мам, когда будем обедать?
— Проголодалась?
— Помираю.
— Вот те на, еще и пяти-то нет. Когда у вас был ленч? — спросила Крис у Шэрон.
— Где-то около двенадцати.
— Когда возвращаются Уилли и Карл? — Крис отпустила их на вечер.
— Часов в семь.
— Мам, а не сходить ли нам в “Хот Шоп”? — заканючила Риган. — Ну давай сходим!
Крис улыбнулась, взяла в руки детскую ладошку, нежно поцеловала.
— Бегом наверх: одевайся, и пойдем.
— Ой, как я люблю тебя! — Риган выбежала в дверь.
— Малыш, надень свое новое платье! — бросила Крис вдогонку.
— А тебе не хотелось бы снова стать одиннадцатилетней? — спросила Шэрон мечтательно.
— Это что, предложение? — Крис, добравшись наконец до корреспонденции, с рассеянным видом принялась перебирать корявые приветы восторженных почитателей.
— Ну что, принимаешь его?
— Перенестись в прошлое, оставшись взрослой, — со всеми своими мыслями, воспоминаниями?
— Ну да.
— Нет уж, увольте.
— Подумай хорошенько.
— Чем я сейчас и занимаюсь. — Крис взяла со стола сценарий с письмом, скрепкой прикрепленным к обложке. Почерк ее агента. — Я же просила пока мне сценариев не присылать.
— Ты почитай сначала, — сказала Шэрон.
— Да ну?
— Я прочла его сегодня утром.
— И как, неплохо?
— Великолепно.
— Мне, конечно же, предлагается роль монахини, которая узнает вдруг, что она лесбиянка?
— Да не предлагается тебе никакой роли.
— Экран наш все голубеет, черт бы его побрал. Ну, так и что ты этим хочешь сказать, Шэрон? Что за интригующая усмешка?
— Фильм этот тебе предлагают поставить, — хитро шепнула Шэрон, выпуская дым изо рта игривой струйкой.
— Что?!
— Прочти письмо.
— Боже мой, Шэр, ты не шутишь?
Крис вцепилась в письмо, жадно пробежала его глазами, выхватывая отдельные фразы: “…новый сценарий… представляет собой триптих… студия просит сэра Стивена Мура… в случае согласия…”
— Ему дают серию, и он берет меня режиссером! — воздев руки к небесам, она издала счастливый вопль; потом прижала письмо к груди. — Стив, ангел мой, ты не забыл!
Как-то раз в Африке, после съемок, они сидели в легком подпитии на походных стульчиках и любовались кровавым безмолвием финальной сцены уходящего дня. “Дело наше — дрянь, Стив. Актеру в наше время просто не на что надеяться.” — “Да? А мне дело наше нравится.” — “Тошно уже сниматься. Режиссура — вот что движет киноискусство, вот где настоящая работа.” — “А, ну да.” — “Вот ты, например; ты сделал уже что-то свое; создал вещи, которые будут жить.” — “Ну, сделай и ты что-нибудь.” — Пыталась. Бесполезно.” — “Да почему же?” — “Сам знаешь, почему: не верят они, что я осилю монтаж…”
Чудесное воспоминание. Дружеская улыбка. Милый Стив…
— Мам, платье никак не найду! — донеслось с лестничной площадки.
— В стенном шкафу! — крикнула Крис.
— Уже смотрела!
— Погоди секунду! — Крис поглядела еще на сценарий; как-то вдруг погрустнела. — Наверное, все-таки ерунда какая-нибудь.
— Ну вот еще! Говорю тебе, вещь что надо.
— Вот-вот; помню, ты говорила — из “Психо” бы сделать комедию — вещь была бы что надо.
Шэрон рассмеялась.
— Мамочка!
— Иду! — Крис медленно поднялась. — У тебя сегодня свидание, Шэр?
— Да.
— Тогда иди, — Крис жестом указала на груду писем, — со всем этим разберемся завтра утром.
Шэрон встала.
— Хотя подожди, — Крис остановилась, о чем-то вспомнив. — Одно письмо нужно отправить сегодня же.
— О’кей, — секретарша взяла блокнот и приготовилась записывать.
— Мамм-ма-а! — это был уже настоящий вой.
— Подожди, спущусь сейчас, — Крис двинулась было из кухни, но остановилась, увидев, что Шэрон взглянула на часы.
— Ты знаешь, Крис, — вздохнула она, — мне пора заняться медитацией.
Крис поглядела на нее пристально, но подавила в себе раздражение. За последние полгода секретарша ее окончательно свихнулась на пути к обретению “внутренней гармонии”. Началось все в Лос-Анджелесе с самогипноза, а закончилось — буддийскими песнопениями: последние несколько недель дом был наполнен ароматом курений и безжизненным гулом заклинаний: “Нам мьохо ренге кьо” (“Нужно просто повторить эту фразу, Крис, только ее одну, и все твои желания сбудутся, все будет, как ты захочешь…”). Они неслись из комнаты Шэрон в самое неожиданное, а главное, неподходящее время, — чаще всего, когда Крис работала над ролью. “Можешь включать телевизор в любое время, — не так давно милостиво разрешила ей секретарша. — Не страшно. Он мне не мешает. Меня вообще никакой шум не отвлекает во время занятий.” Теперь настал черед трансцендентальной медитации.