Двойной кошмар

   - Бог явился моей матери из пепла прогоревшего очага. Он не назвал ей своего имени, но она приняла его, как мужа.

   Рэм услышал, как рядом судорожно вздохнул Ястреб. Старик в белом плаще поднял руку с изогнутым жезлом, и Рэм приготовился отобрать у жреца его оружие. Игольчатое жало глянуло ему в глаза, металл острия блеснул серебром.

   - Когда моя мать родила, её отец велел забрать у неё родившихся близнецов, и бросить их в реку...

   - Подожди, - слабым голосом прервал его жрец. Рука его, прижавшая жезл к груди, дрожала. - Ты сказал, вас велели бросить в реку?

   - Да. Нас положили в корыто и отнесли к реке. Но мы не утонули. Нас вынесло на берег, и мы лежали там одни.

   - Как же вы не умерли? Ведь брошенные младенцы обречены на смерть, - глухо спросил Ястреб.

   - К нам прибежала волчица, и согрела нас. Она была мягкая и пушистая, - Рэм вспомнил Альму, как она забиралась к нему на одеяло, когда думала, что он спит, и прижималась мохнатым боком к его ногам. - Она кормила нас своим молоком. Потом ещё дятлы всякие летали, гусениц приносили.

   Он даже не соврал, ведь Ромка вправду ел гусениц. И, может быть, её выронил с высоты какой-нибудь зазевавшийся дятел.

   - Вас воспитала волчица? - жрец, не отрываясь, смотрел в глаза пленника. Лицо его стало похожим на засушенную маску, что висела за его спиной на стене.

   - Я помню, как мы бегали по лесу, и искали пристанища, - честно ответил Рэм. - Мы убили разбойника, который грабил людей, и разогнали грабителей, которые хотели отнять овец у хозяина.

   - Подожди, - глаза старика расширились от удивления. - Так это вы убили людей Громкоголоса, когда они пытались увести стадо?

   Рэм пожал плечами:

   - Они начали первыми. Я не хотел никого убивать.

   - Как звали вашу мать? - Ястреб обошёл своего пленника и заглянул ему в лицо. - Как её имя?

   Старик кивнул, жадно глядя на Рэма. Рука его, сжимавшая жезл, побелела.

   - Мы не знаем. Нам никто этого не сказал. Ведь её отец до сих пор хочет нашей смерти. Если он найдёт нас, то убьёт.

   Ястреб положил ладонь на пояс. Пальцы его охватили рукоять меча. Рэм увидел, как зрачки советника расширились, и тут же сузились до чёрной точки.

   Старый жрец поднял руку с жезлом и медленно описал в воздухе круг. Всмотрелся в центр получившейся фигуры, в которой оказалось лицо Рэма:

   - Он уже нашёл вас.

   Глава 26

   - Этого не может быть, - хрипло произнёс Ястреб, не отрывая взгляд от пленника. - Прошло столько лет...

   - Дай я посмотрю на тебя, мальчик, - старый жрец взял Рэма за руку и повернул к свету. - Ты не похож на мать.

   - Глаза, - тихо подсказал советник. - Фиалка, ваша дочь...

   - Да, - жрец сглотнул, складчатая кожа на его тощей шее задвигалась. - У Фиалки глаза, как у покойной матери. Этот юноша высок и силён. Он может быть сыном бога. В его взгляде виден ум.

   Старик выпустил руку Рэма и отвернулся. Шагнул к алтарю, опёрся ладонями на каменную плиту и опустил голову. Ястреб молча смотрел на него, пальцы его на рукояти меча сжимались и разжимались.

   - Разве такая великолепная жертва не угодна богам? - спросил в темноту жрец. - Разве не приносим мы ему в дар самое лучшее, что у нас есть?

   - Это подарок, - ответил Ястреб. - Подарок вашего брата.

   Старик хрипло засмеялся. Его тень, бесформенная от накрученного на плечи широкого плаща, качалась вместе с ним. Светильники испускали едкий дым, фитили догорели почти до конца.

   - Дары моего брата бесподобны. Разве не оставил он мне самый ценный дар - мою жизнь?

   - Это может быть сын Фиалки, - настойчиво сказал советник. - Вы хотите зарезать его на алтаре?

   - Служба царю помутила твой разум, Ястреб, - со смешком ответил старик. - Ты видишь только тело, но не душу. Откуда мне знать, что внутри этого мальчика? Может быть, он не имеет души, и прах его развеется по ветру, как зола? Он просто красивое животное, которым мы выпускаем кровь на этой плите в радость богам.

   - Вот папа огорчится, - проворчал Рэм. Внутри у него всё завязалось узлом. Дедуля-то, оказывается, вовсе не рад увидеть внука. Совсем обкурился в своём склепе.

   - Огорчится? - машинально повторил за ним советник, не снимая руки с меча.

   Рэм не смотрел на его руку, чтобы не насторожить Ястреба раньше времени. Пусть думает, что мальчишка обомлел со страха и ни на что не способен.

   - Конечно. Сначала богу принесла жертву наша мать, отдав ему свою... своё девство, - Рэм решил выражаться повычурней. Может быть, так до них лучше дойдёт. - Потом её жизнь принесли в жертву, посадив под замок, как преступницу. - Он увидел, что лицо советника, до этого суровое и гордое, свела судорога. - А теперь и детей...

   - Такова жизнь, - отозвался жрец. Он поднял взгляд к засушенным головам: - Вот лицо человека, что висит прямо надо мной. Он был моим предшественником. Когда я пришёл сюда, чтобы занять его место, он смеялся надо мной. Гордость сгубила его. Он решил, что знает мысли бога.

   - И что с ним стало? - спросил Рэм, сделав шажок к Ястребу. Теперь останется только протянуть руку, и дело в шляпе. Вернее, меч.

   - Я доказал, что он просто червяк в пыли. Боги отвернулись от него. Он больше не смеялся.

   - Зато как посмеётся ваш брат. - Старик дёрнулся, и Рэм понял, что ткнул в больное место. - Да ему уже смешно.

   - Смешно?

   - Ну да. Когда меня привели к нему с верёвкой на шее, он кувыркался с какой-то девчонкой. - Жрец помрачнел, и Рэм развил успех: - Отдай, говорит, моему братцу мальчишку. Ему и этого хватит. Царь-то, говорит, здесь я.

   Старик несколько раз открыл и закрыл рот, словно ему не хватало воздуха.

   - Он так сказал?

   - Я сам слышал. Что ему внуки, у него девчонки в бассейне младше меня.

   - Он не знал, - сипло сказал Ястреб. - Мой господин не знал, что мальчик его родственник.

   - Нет! - крикнул жрец. Он отступил на шаг, взмахнул рукавами плаща. Вслед за ним махнула широкими крыльями птица-тень. - Он знал! Ему мало погубить мою дочь в темнице. Ему мало запереть меня здесь, среди могил предков. Он хочет, чтобы я своей рукой лишил себя внука!

   - Вы сказали, что он просто красивое животное, и в нём нет души, - медленно произнёс Ястреб.

   - Я не уверен, - задыхаясь, сказал старик. Он взглянул на свой изогнутый жезл, который до сих пор сжимал в руке: - Но я узнаю ответ. Идите за мной.

   Он шагнул в темноту за алтарём. Звякнуло железо, тошно заскрипел камень о камень. Жрец появился вновь, теперь лицо его скрывал край плаща. Молча повёл жезлом, приглашая за собой.

   Ястреб шагнул в темноту и исчез. Рэм торопливо шагнул вслед за советником. Лучше неизвестность, чем остаться здесь одному, в пятачке тускнеющего света. Перед изрезанной ножами каменной плитой, среди догорающих фитилей и засушенных голов.

   Он ударился лбом о камень. В глазах вспыхнули искры, но светлее не стало. Кто-то взял его за руку и потащил вперёд. Ему пришлось сильно пригнуться, и Рэма втянули в узкий коридор. Холодные стены каменной кишки сочились влагой. Затылок то и дело ударялся о жёсткий свод.

   Под ногами что-то прошуршало, щиколотку мазнул голый крысиный хвост. Рэм дёрнулся от неожиданности и набил шишку на лбу.

   - Чёрт!

   - Это крыса, - спокойно отозвался Ястреб.

   Впереди опять заскрипело, зашуршало, словно из одной ёмкости в другую пересыпалась куча песка. В образовавшемся проёме мелькнула сгорбленная фигура жреца.

   Рэма потянули за руку, и он, согнувшись в три погибели, вскарабкался по узким ступеням, последний раз ударившись головой о край каменного свода.

   Они стояли под открытым небом. Если небом можно назвать кружок размером с донышко пивной кружки. Рэм поднял голову и взглянул вверх. Нельзя было даже сказать, ночь наверху или день. Говорят, если залезть в колодец, можно увидеть среди дня звёзды. Рэм не увидел ничего, кроме мутной синевы.