Страница 18 из 72
Закрыв книгу, дама взглянула на подошедших и строго спросила:
– Пароль?
– Миндаль и копыто! – ответил Йен, и портрет открылся наподобие двери. За ним обнаружился ещё один проход, ведущий прямо в общую гостиную Гриффиндора.
Комната находилась в башне, поэтому имела круглую форму. В камине пылал огонь. Заставленная креслами, обитыми красным бархатом, очень удобными на вид, и небольшими столиками на резных ножках, комната выглядела очень уютной.
Из гостиной несколько дверей вело в спальни. Девочки вошли в указанную старостой дверь, по винтовой лесенке поднялись в комнату. Здесь стояли три большие кровати с пологами. Рядом лежали вещи прибывших. Комната казалась великоватой для троих. Кэти решила, что она была рассчитана на пять человек. Зато теперь освободилось место для ещё одного столика и трёх кресел вокруг него.
Девочки молча разошлись по своим кроватям. Обычно Кэти перед сном довольно долго лежала, вспоминая события дня или мечтая о чем-нибудь. Но на этот раз она заснула, едва прикоснувшись головой к подушке.
Глава 6
Школьные будни
Первая школьная неделя пролетела как одно мгновение. Занятия оказались очень увлекательными. Марк Дейл был не прав со своими предсказаниями относительно «скукотищи смертной». Скучно не было – это точно.
В первые дни самым сложным оказалось найти дорогу в нужный кабинет: в Хогвартсе было множество лестниц, широких парадных и узеньких, как стремянки. У Кэти осталось твердое убеждение, что они нарочно выводили совсем не туда, куда тебе нужно. Скажем, в первый день, выйдя после лекции по теории магии, она спустилась по лестнице и очутилась в коридоре, который вел к кабинету защиты от темных сил. Туда ей совсем не нужно было, и она долго бродила по всему этажу, пока не нашла широкую мраморную лестницу, ведущую в вестибюль. Зато на следующий день она потратила всю большую перемену на поиски этого самого коридора. У её одноклассников были те же проблемы.
Во время одного из таких блужданий по замку им довелось познакомиться с Пивзом – зловредным полтергейстом Хогвартса. В пятницу, после лекции по травологии, которая проходила в кабинете на втором этаже, Кэти, Ребекка Скоут, Квентин Пикок и двое ребят из Хаффлпафа искали дорогу в Большой Зал – время было обеденное. Им не встретился никто из старшекурсников, которые могли бы подсказать дорогу. И, как назло, все привидения тоже куда-то подевались, словно вовсе не существовали.
Обычно их здорово выручал сэр Николас: он всегда был готов помочь первокурсникам, провожал в нужный кабинет или указывал правильную лестницу. Другие привидения были не так услужливы. Толстый Проповедник – привидение Хаффлпафа – в любое время был рад поболтать со студентами, однако он оказался очень рассеянным и знал замок, похоже, не лучше первокурсников. Седая Леди, привидение башни Ровенкло, была чрезмерно поглощена собственными размышлениями и никогда не снисходила до беседы со студентами. Другие привидения были совершенно неуловимы. Тот Худющий Звездочет, которого Кэти видела в вечер распределения в Большом Зале, не желал общаться ни с кем, кроме своего друга, Толстого Проповедника. Привидение же Слизерина выглядело слишком жутко, чтобы кто-то захотел спросить у него хоть что-нибудь.
А в ту пятницу ребята, кажется, рады были бы встретиться и с самим Кровавым Бароном. А натолкнулись они только на рыдающую барышню в промокшем насквозь платье, которая сбежала со своего портрета и пыталась спрятаться за большой корзиной винограда. Кроме винограда на картине было изображено несколько румяных персиков и, почему-то, большая рыбина совершенно неаппетитного вида. Кэти часто удивлялась фантазиям авторов некоторых натюрмортов. Квентин остановился перед картиной и попытался узнать, что случилось, почему девушка так расстроилась. В ответ он получил ещё одну порцию душераздирающего рёва. А потом на первокурсников, столпившихся возле натюрморта, обрушился водопад ледяной воды. Послышалось гнусное хихиканье, и Кэти, подняв голову, увидела парящего над ними маленького человечка с лягушачьим личиком. Продолжая хихикать, он показывал язык и строил рожи.
– У-у! – Пол О’Брайен, первокурсник из Хаффлпафа, погрозил кулаком пакостнику.
– Это Пивз, – пояснила Ребекка, вытирая лицо. – Противное создание, местный полтергейст.
– Что, мелочь пузатая, заблудились?! – злорадно хихикал Пивз. – Хи-хи! И не выберетесь отсюда никогда, так и помрете от голода и холода, и никто не придёт вам на помощь! А я буду веселиться и исполнять траурные пляски над вашими толстенькими скелетиками! – и он задёргал кривыми ножками и противно загудел, подражая похоронному маршу.
– Пошли отсюда, – сказал Мэтью Стивенс, другой студент Хаффлпафа. Он оглянулся на притихшую девицу, выглядывающую из-за корзины, и свернул за угол. Все потянулись за ним.
Почти сразу они вышли к лестнице, ведущей на первый этаж. И Кэти готова была поклясться, что они уже проходили здесь несколько раз, прежде чем найти эту злополучную лестницу!
Самым первым уроком у первокурсников, общим для всех факультетов, была лекция по теории магии. Её читал совсем молодой профессор, Евгений Консалье.
Когда студенты вошли в аудиторию, расселись по местам и достали учебники, за кафедрой тут же появился профессор. Кэти, широко раскрыв глаза, уставилась на него.
– Вопросы теории магии как науки об общих закономерностях магических процессов в системах различной магической природы всегда занимали большое место в дисциплинах, связанных с изучением герметики, геомантии, трансфигурации и, конечно же, всех их практических приложений, как то: осуществление акустических воздействий, построение футуристических прогнозов, изготовление магических субстанций, нахождение скрытых материальных сущностей. – Профессор говорил громко, но без всякого выражения, сложив руки на груди и уткнувшись взглядом в дальний угол аудитории.
Кэти даже не сообразила, что лекция уже началась, опомнилась только, услышав вокруг шелест поспешно разворачиваемых пергаментов и скрип перьев.
Целых полтора часа студенты, едва поспевая за преподавателем, записывали, не вникая в смысл услышанного, и сокращая, кто как умел, непонятные слова. Брызгали чернила, ломались перья, к концу занятия кто-то поскуливал, баюкая потянутое запястье. Вечером, просматривая свои конспекты, Кэти так и не сумела разобрать собственные каракули. А ведь у неё всегда был такой красивый и разборчивый почерк! Она открыла учебник по теории магии: те же непонятные слова, разве что не каракулями написанные.
Лекции по истории магии оказались такими же нудными. Их читал преподаватель-призрак, профессор Бинс, и записывать за ним приходилось так же торопливо. Казалось бы, такая же тягомотина и тоска, как и на занятиях по теории магии. Но однажды Кэти сделала открытие.
Это случилось то ли на третьем, то ли на четвертом уроке по истории магии. Поспешно записывая за профессором лекцию, она неловко ткнула пером в чернильницу, и кончик пера обломился. Починить его было нечем и заменить тоже – она не привыкла таскать с собой лишние, по её мнению, вещи. И теперь об этом пожалела. Но жалела недолго. Лишённая возможности записывать лекцию профессора Бинса, Кэти, подперев щеку кулаком, стала его просто слушать. Слушала-слушала и увлеклась. И оказалось, что вся история магии – это сборник волшебных сказок. И кем рассказанных – привидением! Кэти не старалась запоминать даты и имена, а просто погрузилась в сказочную атмосферу... это было здорово! Это было похоже на истории, записанные когда-то Толкиеном...
После того случая Кэти всё-таки стала таскать с собой и перочинный ножик, и пару запасных перьев. Ну, а на следующем уроке по истории магии вместо того, чтобы записывать лекцию, она стала рисовать картинки-иллюстрации к ней. Вечером, развернув свой оригинальный конспект, сверяясь с учебником, снабдила рисунки подписями. Получились отличные комиксы! Таким образом, один из самых тягостных для многих предмет превратился для Кэти в развлечение! Жаль, что нельзя было поступить так же и с лекциями профессора Консалье. Попробуйте-ка нарисовать парадигму! Или вектор-магистратум...