Страница 211 из 222
– Вот оно как, – задумчиво протянул гиксос. – Это предложение стоит рассмотреть. Но вот в чем проблема. Понимаешь, только человек может стать красным гиксосом. Они – люди, – он кивнул на окружавших его вооруженных солдат. – А вон там, за колючкой – обезьяны. Обезьяны, которые должны долго и упорно трудиться. Потому что только труд может превратить обезьяну в человека. И они будут трудиться, пока не превратятся в людей. Или сдохнут как обезьяны, недостойные человеческого звания.
«Обезьяны?… труд?… человек?… Я попал в страну победившего дарвинизма?!»
– Но как мне доказать свою человечность? – замирая от ужаса и собственной храбрости уточнил Деймос.
– «Мы – люди Книги и Закона, они – с одним железом дружат. Змея становится драконом, когда змею другую душит», – продекламировал комендант. – А обезьяна становится человеком, когда убьет другую обезьяну. Соображаешь?
– Соображаю, – кивнул Хеллборн, хотя на самом деле ничего не понял.
– Приведите Бандерлога, – приказал гиксос, повернувшись к охранникам.
«Бандер… кого?!»
Бандерлог оказался невероятно огромным и здоровым китайцем. Или японцем? корейцем? какимто азиатом из конфуцианской зоны. Он мог быть подданным Мэгги или старшим братом капитана Белгутая (где они теперь?…) Настоящий гигант, почти два метра, двести с лишним килограмм сплошных мускулов. В одной набедренной повязке, мокрый, пыльный и грязный – скорей всего, только что с каменоломни. Интересно, как ему удается поддерживать физическую форму в этом аду? Наверно, один из тех парней, про которых сказано – «То, что его не убивает, делает его еще сильнее». Лени и любопытства во взгляде Бандерлога не было, одно только презрение. Если Хеллборн правильно прочитал послание, заключенное в его узких глазах цвета ночных кошмаров.
– Твой новый рекрут, Червяк? – спросил китаец, повернувшись к коменданту. – Ладно, давай не будем с этим тянуть.
Но комендант никуда не торопился.
– Вот, англичанин, познакомься. Это говорящая обезьяна, Бандерлог. Порода редкая и вымирающая. Промежуточный этап эволюции. К сожалению, совсем не желает становиться человеком. И вряд ли уже станет.
– Я убил столько твоих обезьян, редофил, что уже давно стал трижды, четырежды человеком! – ухмыльнулся китаец.
– Как ты понимаешь, – гиксос попрежнему обращался к Хеллборну, – убийство обезьяны – далеко не единственный признак человека разумного. Но очень важный. Поэтому убей его.
«Кто он такой? Как он попал в рабство? За что? Почему? Мне приходилось совершать и более страшные поступки, но должна же быть какаято граница!
С другой стороны – это не мой мир, не моя война, а я должен выжить и хочу вернуться назад…
О чем я вообще думаю?! Это не беззащитный раб, которого мне предлагают добить из жалости – это настоящая машина для убийства!!!»
– УБЕЙ ЕГО!
Хеллборн почти уже решился, но Бандерлог всетаки опередил его. С диким нечленораздельным воплем китаец бросился вперед. Деймос поспешно отпрыгнул в сторону, и Бандерлог пролетел мимо.
«Так… драться по правилам с ним бесполезно. И это не старикпрофессор, которого можно убить двойным ударом в грудь. Нет, надо срочно чтото придумать. Что?!»
Китаец снова атаковал, альбионец снова уклонился.
Гиксосы наблюдали за сражением молча, не кричали как безумные болельщики и не делали ставок. Революционная дисциплина? Черт их знает. Только комендант с явным неудовольствием в голосе заметил:
– Ты не можешь вечно бегать. Дерись! Убей его!
«Что он там говорил? Обезьяна, труд, человек… Нужно срочно вспомнить все, что я знаю об этой теории!!! Гиксосы будут довольны (надеюсь), если я использую в поединке элементы их учения. Ну же, вспоминай! Обезьяны, труд… орудия!!!»
Бандерлог приближался, но недостаточно быстро. Хеллборн нагнулся и подхватил с земли целую пригоршню разнокалиберных камней – тысячи, миллионы были разбросаны вокруг. ВЖЖЖЖЖ! – и в воздухе просвистела целая камнеметная очередь. Китаец заорал от внезапной дикой боли. Получилось! Прямо в глаз! Теперь бы только закрепить успех… Успех закрепился сам собой. Полуослепленный Бандерлог сделал неудачный шаг, споткнулся о миллион первый камень и с грохотом рухнул на землю, где неподвижно замер. Неужели готов?! Нет, шевелится… Не дать ему подняться!!! Вперед!!!..
Хеллборн не мог сказать, сколько минут это продолжалось – две, три, десять? Но он провел немало времени, сидя на спине поверженного противника и разбивая ему затылок острым осколком взорванной пирамиды.
«Могло быть хуже», – подумал Деймос, отбрасывая свое окровавленное оружие. Оттолкнулся от неподвижного тела, встал и отряхнулся.
– Неплохо, неплохо, – одобрительно хмыкнул главный гиксос. – Ладно, посадите его пока под замок и накормите. Продолжим завтра. Или послезавтра, как получится.
Хеллборн приготовился ко встрече еще с одним зинданом, но был приятно обманут – его посадили в другой вертолет. Не такой роскошный, как обиталище коменданта, совсем наоборот, но все лучше, чем сидеть в яме. Даже щели для воздуха оставили. Ах, да, и покрасили снаружи в яркобелый цвет, дабы отражать солнечные лучи. И все равно, продержаться в нем несколько дней при такой температуре будет нетривиальной задачей.
А почему он сказал «завтра или послезавтра»? Тоже мне мозговая хирургия! Небось, отправят запрос куда следует, дабы проверить его историю.
Черт, черт, черт – из этой задницы надо немедленно выбираться!!!
Но как?!
Сквозь щели в корпусе Хеллборн мог наблюдать за довольно большим участком каменоломни, где до заката солнца убили пять или шесть человек. Насколько он мог понять, просто так, мимоходом. Охраникам не нужна была причина или повод, чтобы пустить то или иное оружие в ход.
Принесенный обед, а потом и ужин, Хеллборн принял с опаской. И облегченно вздохнул, когда понял, что это всего лишь какаято зерновая каша. Похоже, поедание человечины в этом безумном сообществе является делом поощряемым, но сугубо добровольным. Квант света в черном царстве.
Но что будет завтра?
Завтра еще не успело наступить, когда Хеллборна навестил таинственный гость.
– Парень, тебе надо срочно сваливать отсюда, пока еще не слишком поздно, – с порога заявил он.
Пытавшийся задремать Деймос разлепил глаза и попробовал рассмотреть визитера в тусклом свете ночного фонаря, висевшего над входом в «тюремный вертолет». Не узнал. Но голос… А, вспомнил. Один из гиксосов, подобравших его сегодня утром в пустыне. Нет, не каннибал. Командир патруля. То самый – самый высокий, самый здоровый и самый белый. Он был довольно вежлив, когда разговаривал с ним, ни разу не ударил… едва ли это имело какоето значение.
– Это провокация? – пробормотал Хеллборн. – Проверка? Я соглашусь бежать, и меня тут же пристрелят? Нет, не выйдет! Я твердо решил связать свою судьбу с Красным Аварисом! С Новым Годом, брат!
– Дурак, я и не думал тебя проверять. Я в самом деле предлагаю тебе бежать. Не веришь – выгляни наружу. Я убил твоего охранника, – ответил гиксос.
– Убил? Так я тебе и поверил, – ухмыльнулся Хеллборн. – Скорей всего, переодели одного из рабов в красную униформу…
– Да ты сам посмотри, это Луиджиканнибал! Ты познакомился с ним сегодня утром на обломках румынского вертолета!
– Это ничего не значит, – пожал плечами Деймос. – Я уже успел понять, что человеческая жизнь здесь ничего не стоит. Наверняка, он в чемто провинился, и вы решили убить одновременно двух зайцев. Его и меня.
– Как мне тебя убедить?… Вот, держи, – в полоске света сверкнула оружейная сталь. Но Хеллборн не спешил прикоснуться к предложенному пистолету, невероятно громоздкому и длинноствольному:
– В чем подвох? Пистолет незаряжен? Спиленный боек? Холостые патроны?
– Пистолет исправен и заряжен боевыми патронами. Он с глушителем – так я убил охранника – поэтому можешь испытать его прямо сейчас, – предложил гиксос. – Выстрели… да куда угодно, хотя бы в песок.
Деймос пожал плечами. Что он теряет?