Евротур. Бешенство

За разговором Виктор и Хамза дошли почти Сены и, протиснувшись между нагромождением машин на мосту, обомлели. Внизу, на бетонных платформах, где летом любили позагорать и поболтать ногами туристы, было такое количество зараженных, что у Виктора зарябило в глазах. Они хлебали грязную речную воду, не обращая никакого внимания на то, что происходит вокруг. Те, кто еще не успел напиться, локтями и иногда зубами прокладывали себе путь вперед, стараясь всеми правдами и неправдами добраться до живительной влаги.

Некоторые зомби под напором толпы плюхались в воду и барахтались, возмущенно вереща. Сородичи тут же вытягивали их обратно, демонстрируя впечатляющую слаженность действий.

Веренице зараженных не было видно конца, она протянулась вдоль реки до самого горизонта, правда, только с одной стороны — с другой вдоль берега тянулись туристические катера и теплоходы, да и до воды было сложно добраться, она была слишком низко от края, пришлось бы прыгать.

— Вот тебе и раз, — прошептал Хамза. — Виктор, пригнись и иди за мной, только, умоляю, сильно не шуми.

Два раза объяснять было не нужно. Виктор хорошо представлял себе, что будет, если зомби сочтут парочку чужаков угрозой, тогда их уже ничто не спасет. По спине пробежал неприятный холодок, в голове непроизвольно начали один за другим прокручиваться варианты возможной расправы.

Хамза вдруг шикнул и остановился возле черного автобуса. Он повернулся к Виктору и жестами показал, что надо залезть под днище. Виктор вопросительно округлил глаза, но его спутник уже лег на живот и аккуратно заполз под автобус. Виктору ничего не оставалось, кроме как сделать то же самое.

Несколько мгновений прошли в напряженной тишине, а потом Виктор понял, от кого они прятались. Перед глазами возникли десятки ног. Зомби шли с впечатляющей синхронностью, почти одновременно ступая правой, а потом левой ногой, и это при том, что им тоже приходилось постоянно петлять и протискиваться, прокладывая путь на этом автомобильном кладбище.

Они шли молча, никто не проронил ни единого звука, но, как только отряд (другого названия подобрать было просто невозможно) зараженных подошел ближе к автобусу, под которым укрылись Хамза и Виктор, как уши взорвались болью. В них ворвались два громких звука — невероятно низкий гул и тоненький омерзительный писк на грани ультразвука. Виктор сжал голову руками, ожидая, что из ушей на пальцы хлынет теплая кровь, но боль прекратилась, едва успев начаться.

Но на смену пришло кое-что другое, пострашнее ощущения того, как будто тебе буром высверливают виски. В голове Виктора начали проноситься какие-то обрывки из слов, мыслей и изображений. Вот он сидит в комнате, с газетой в руках, как тяжелая деревянная дверь со стуком распахивается, и внутрь вваливается приятная женщина лет сорока. Она подбегает, бьет его по лицу раз, другой, а потом будто тянется поцеловать, но вместо родных теплых губ приходят твердые зубы, вцепляющиеся в мягкую плоть. Он испугался так сильно, что сознание мигом померкло, избавив от созерцания этого кошмара.

Безоблачное небо, далекие крики птиц, ритмичный шум прибоя. Мокрые ноги утопают в мягком песке, как же это приятно! Мужское лицо, лицо мужа… Моя рука в его руке, мы идем рядом. Бежит мальчик, лет шести, только пошел в школу. Сын. Что с его лицом? Почему он весь в крови? Он бежит к нам, так быстро, надо скорее обнять его, иди ко мне, мой хороший. Зубы сомкнулись на шее, кровь закапала на песок, как же больно!

Хорошо знакомые улицы, знакомый мост, здесь я частенько проезжал, по утрам и по вечерам. Проклятые туристы, везде лезут, никакого покоя. Ненавижу! А сейчас иду. Иду. Я не один. Мы идем. Все вместе. Вместе нам спокойно, нас все больше. Иногда просыпается гнев, я хочу ударить кого-нибудь, кого угодно. Я хочу вонзить зубы в его руку, в ее шею, в их лица, плюнуть в этих тварей. Но только иногда, все реже и реже. Скоро внутри меня воцарится покой, и все будет по-другому.

Хлесткий удар, щека запылала, антрацитную глухую черноту рассекли ослепительные всполохи звезд. Виктор поморщился, открыл глаза. На него смотрел Хамза с занесенной рукой, готовый дать товарищу еще одну пощечину, если потребуется.

— Ты… Ты видел? — еле слышно прошептал Виктор.

Хамза молча кивнул. Он изменился. Он тоже испугался, очень сильно испугался, и… Черт, да ну? Короткий ежик черных, как смоль, волос Хамзы вдруг посветлел.

— Хамза, друг, ты поседел.

— Что?

Виктор повторил по-французски. Хамза непонимающе потрогал свои волосы, как будто бы это могло помочь проверить их цвет. Наконец, до него дошел смысл слов Виктора, и рассеянное выражение лица уступило место сосредоточенности.

— Они прошли, вон уже к воде спускаются. Давай скорее, уходим обратно, пока еще кто-нибудь не появился.

Постоянно посматривая на занятых водопоем зомби, они вернулись по мосту на свой берег и свернули в первый же переулок, чудом не попавшись на глаза еще одной группе зараженных, тех самых, что они видели в магазине!

По дворам и закоулкам они прошли несколько километров, и только тогда Виктор немного успокоился и, усевшись на лавочку в одном из уютных зеленых дворов, позволил себе закурить. Он не делал этого с той самой секунды, как вышел из дома вчера на рассвете. Хамза сперва неодобрительно посмотрел на пачку, а потом вдруг сам попросил сигарету и неумело прикурил.

— Виктор, надо уезжать, — горячо сказал Хамза. — И медлить мы не можем. Нужно покинуть Париж сегодня же.

— Что ты видел? — Виктор повернул все еще перекошенное от пережитого ужаса лицо к арабу. Он чувствовал, как мелко подергивается веко на левом глазу.

— Так, какие-то образы, похожие на сновидения. Я больше чувствовал, чем видел. Во мне все горело, а потом я то летел прямо по воздуху, то нырял в темную ледяную воду. Я не мог дышать. А дальше… А, черт с ним, не стоит об этом говорить. Главное, что мы оба после этого не свихнулись, но я больше не хочу пережить такое.

Под конец фразы голос Хамзы дрогнул. Виктор понял, что бывший боец иностранного легиона к таким вещам решительно не был готов — телепатическим навыкам зомби не было места в давно сложенной картинке окружающего мира, которая устояла даже под натиском Апокалипсиса. Но Хамза все сам видел и чувствовал, и так просто выбросить из головы сегодняшний случай невозможно. Ему просто требовалось время, чтобы в голове все постепенно улеглось по своим местам, как поднятый вверх песок постепенно опускается обратно на дно реки после того, как в воду бросили что-то тяжелое.

Виктор и сам понятия не имел, что нечто подобное может существовать где-то, кроме фантастических книг — зомби-телепаты, как вам? Но стоит один раз увидеть своими глазами, как от скептицизма не остается и следа.

— Нам нужно разбомбить все города к чертям собачьим, — вдруг зло выпалил Хамза. — Как сделали русские. Ядерные удары, только так. Пусть земля отравится, она переживет, она и не такое переживала. Иначе мы не переживем. Они истребят нас, сволочи. А так — укроемся где-нибудь, переждем, и дети наши переждут.

— Сейчас бесполезно об этом говорить, — Виктор сам удивился тому, что лидерство перешло в его руки. — Пойдем, поищем машины для меня и для вас с Анжеликой, а потом сразу отправимся в путь.

Они докурили и поднялись. Немного поразмышляли, в какую сторону лучше идти, потом Хамза сориентировался на местности и повел Виктора в сторону Эйфелевой башни. Виктор никогда прежде не чувствовал себя настолько неуютно. Это были не просто домыслы, нет, он просто начал четко осознавать, что в этом городе вот-вот грянет нечто такое, от чего уже не убежишь. Поэтому уезжать нужно как можно быстрее и как можно дальше, а уж там спокойно подумать, каким будет следующий шаг.

23. Отец и сын

Как же хорошо было провести целый день дома со своей семьей и девушкой, даже при тусклом свете свечных огоньков. Они никогда так много не общались, как в тот день. Играли в карты, отец рассказывал всякие интересные истории из дальних рейсов, много смеялись и веселились, точно ничего не произошло и за окном было все спокойно, как неделю или год назад.