Страница 22 из 39
Я должна признаться, что мне не следует проявлять такого легкомысленного любопытства и мои известные принципы лучше бы удержали меня от этого, как я и поступаю теперь, располагая людей по строгим категориям и предполагая, что знаю, как они поступят в том или ином случае. Но мои принципы включают также понятие относительности, так как я не испытываю угрызений совести, когда говорю себе? что мара и христианин одновременно предполагают особенно тяжелую наследственность и эти две ипостаси нелегко соединяются в одном человеке.
Как мы можем это, в конце концов, узнать? Без утомительных ограничений не было бы возможности подняться над ними. То есть об этом же я говорила раньше: когда никто не превысит своей власти, никто не захочет восстать. Жизнь становится слишком монотонной.
К счастью, хотя великие завоеватели исчезают, повседневные захватчики и мелкие тираны плодятся повсюду в изобилии. Таким образом, испытывать дух противоречия всегда интересно, и наша оппозиция против чего-нибудь приносит нам яркие мгновения. Возможно, Лаура не приняла бы приглашение моего возлюбленного так быстро и с такой смелостью, если бы оно не подчеркивало ее новый статус семейной женщины.
Я обнаружила, что Лаура — энергичная и решительная женщина, и не только тогда, когда у нее возникает возможность заняться любовью. Когда мы выбрались из этого ужасного джипа перед респектабельно вывеской «Отель Булон Комфортабельный — Горячий Водопровод», именно она казалась меньше всех уставшей. Насвистывая мелодию, она выгрузила из машины свой багаж, затащила звукозаписывающую аппаратуру, даже не согнувшись и не застегнув свой жакет цвета хаки, когда встретила этих негодяев в коридоре отеля. Одновременно она нашла время убедить Араву не ругаться с ними, а затем и Галтьера не тратить попусту сил, чтобы успокоить их на родном языке. Следом за Николасом она взобралась по лестнице полуразрушенного здания, прыгая через четыре ступеньки. Она была уже там, чтобы приветствовать нас веселой усмешкой, которую радостно было видеть, когда Галтьер и я, наконец, пробудились от спячки и пришли в себя от ошеломляющего любопытства местных обитателей. Мы взглянули на нашу обитель с облегчением, как техасцы, впервые увидевшие отель «Хилтон.
Галтьер, демонстрируя прекрасное знание местного языка, спросил, имеются ли три свободные комнаты на одну ночь. Портье, веселый парень, единственный представитель администрации отеля в столь поздний час, ответил на чистом английском языке:
— Мы ожидали вас.
Невероятно? Я внимательно изучала выражение лица Аравы, и, как обычно, мне ничего в нем не удалось прочитать. Но, в конце концов, зачем разгадывать эту тайну. Понятие «бессмысленного вопроса», по-моему, почти единственная вещь, которую я сохранила от своего буддистского воспитания.
Филиппинец протянул свою властную руку, на которую я положила наши четыре паспорта и документ с подписью и печатью Ланса. Арава принял позу человека, с детства свободного от, подобных формальностей.
Портье презрительно фыркнул, посмотрев на обложку моего документа. На ней был изображен позолоченный герб, показавшийся ему подозрительным. Записывая мое иностранное имя в регистрационный журнал, он все еще был слегка раздражен. Ученые степени и звания Галтьера тоже не произвели на него никакого впечатления. Его лицо просветлело только тогда, когда он открыл паспорт Лауры. Он проявил к ее документу большое любопытство: сначала внимательно осмотрел ее фотографию. Нам стало ясно, что она произвела на него потрясающее впечатление. Наконец он прекратил пялить глаза на фотографию и наградил Лауру подозрительным взглядом, сделав недовольную гримасу. Его комментарий был поразителен.
— Печать свежая!
В тоне его замечания не слышалось удивления, а скорее неодобрение и подозрительность: как будто он упрекал свою собеседницу, что она забыла надеть трусики. Лаура изящно парировала его комментарий:
— Вы правы, действительно, я поменяла паспорт, когда вышла замуж.
— Хорошо, очень хорошо,— вынужден был согласиться подозрительный портье.
Затем он стал внимательно всматриваться в каждую Страницу ее документа. Спустя мгновение он бросил в таком же добродушно осуждающем тоне:
— И вы вышли замуж только неделю назад. Лаура терпеливо кивнула, как будто ее свобода зависела от этого спектакля.
Совершенно верно, семь дней тому назад.
— Что ж, хорошо! — пробурчал подозрительный инквизитор, и невозможно было определить, как он отнесся к этому факту: отрицательно или положительно.
Он вздохнул, с сожалением вернул паспорт Лауре и начал просматривать следующие документы. Он поднял голову, внимательно взглянул на Николаса и, указывая на него зажатым в руке паспортом, недоверчивым тоном спросил:
И вы ее муж?
Николас молча подтвердил это обстоятельство. Клерк погрузился на некоторое время в раздумье. Наконец он произнес, пытаясь казаться любезным:
— Это означает, что вы прибыли сюда провести медовый месяц?
— Верно,— согласился Галтьер, хотя спрашивали не его.
Все мы страшно удивились, когда портье на добрые полминуты разразился неудержимым смехом. Затем, быстро обретя былое достоинство, он повернулся к бамбуковому перекрытию за его спиной и закричал, как будто его должны были услышать на огромном расстоянии:
— Джоахим, номера один, два и три!
Круглолицый, пышущий здоровьем парень вышел совсем не оттуда, куда выкрикивал распоряжения его начальник, а с противоположной стороны, и попытался одной рукой забрать все наши вещи. Николас взял футляр с кинокамерой, иначе она рухнула бы с огромной пирамиды чемоданов и сумок. Мы все, за исключением Аравы, взяли у него по одной или две сумки.
Арава и Галтьер последовали за Джоахимом, а за ними стройной шеренгой — Лаура, Николас и я. Замыкал процессию портье. Идти пришлось недалеко, так как единственный в отеле коридор оказался небольшим и вел прямо в три комнаты, двери которых были заблаговременно гостеприимно распахнуты.
По праву главы экспедиции Арава выбрал первую комнату, оставив для нас, вероятно, преднамеренно, комнаты по правую сторону коридора, смежные и гораздо меньшие по размерам. Галтьер остановился перед одной из них, обернулся и спокойно сказал:
— Лаура, ты не разделишь со мной комнату? Невеста преднамеренно задумалась, пока я с Николасом терпеливо ждали ее ответа, затем улыбнулась и заявила:
— Хорошо.
Галтьер бросил на меня сияющий от счастья взгляд. Я ответила ему также счастливым взглядом. Я действительно была счастлива, ведь мой возлюбленный наконец-то добился того, чего страстно желал. Желание это, если не изменяет мне память, возникло во время той памятной лекции в конференц-зале института Ланса, как раз в тот самый день в конце апреля, когда Лаура встретила Николаса. Целая вечность миновала с тех пор! Я также впервые встретила их в тот день. Я помню, как обменивались взглядами Лаура и Николас, и решила, что они любовники уже несколько лет. На самом же деле они впервые виделись в тот день. Он был знаком с ней всего полчаса. Она была для него просто самой лучшей женщиной, и остается такой же и по сию пору.
Я снова увидела то же выражение любви и обожания на его лице, когда Лаура повернулась к нему, спрашивая согласия на то, чтобы принять приглашение Галтьера. Это выражение — поразительного обожания, которое выглядело почти невероятным, — я часто видела на его лице, когда он смотрел на Лауру. Но вчера вечером оно было еще отчетливее, чем обычно, и я почувствовала в нем более чем гордость за свою невесту — глубокое преклонение перед ней как перед божеством. И это чувство придало неожиданную, хотя и сложную, красоту строгим и нежным чертам лица молодого человека, раскрыло всю глубину его бесконечной любви.
Я попросила портье привести нам свежего фруктового сока, а затем последовала за Николасом в комнату.
Арава выскочил на некоторое время из своей комнаты, чтобы, не теряя своего достоинства главы экспедиции, дать инструкции портье, в какую из комнат поставить вещи. У парня был острый взгляд и острый слух.