Лаура. Ванна

ЛАУРА. ЭММАНУЭЛЬ АРСАН.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ:

НИКОЛАС.

Впервые я ее увидел на улочке Найонг Пилипино — реставрированной деревни в предместье Манилы.

Она вышла из Этнографического музея, в котором собраны все известные материалы древней культуры Тасадея. До встречи с ней я считал, что нет никакого смысла снимать фильм о каменном веке. Когда же произошла наша встреча, дай Бог памяти? двадцать второго апреля. А сегодня уже третье июля. Значит, прошло уже почти полтора месяца. И если я все-таки снял фильм о древней культуре, то это случилось исключительно благодаря ей.

Я только что закончил съемку на открытой площадке летнего театра, где происходил фестиваль танцев — конечно же, современных. Возле нас остановилось джипни.

джипни — это местное коммунальное такси, обычно ярко разукрашенное полосками красного, желтого, голубого и зеленого цветов, орхидеями из пластика, лошадками из алюминия, цыплятами из дешевого стекла, фаллическими символами, фигурками девушек и прочими безделушками. В таком такси пассажиры договариваются между собой о маршруте сами, предварительно согласовав его с водителем. И все это удовольствие обходится в четыре или пять сентаво.

Развалюха, как всегда, была переполнена. В Республике Филипины на каждый квадратный километр территории приходится больше полицейских, чем в любой другой стране мира, поэтому здесь наказывается незамедлительно любое мельчайшее нарушение местных установлений. Вас, например, могут арестовать и посадить на месяц в тюрьму только за то, что вы случайно уронили клочок бумажки на лужайке общественного парка или приняли участие в демонстрации в поддержку оппозиции иного депутата. Возможно, все эти строгости совершенно оправданны. Впрочем, не мне быть судьей местной морали и обычаев чужой страны. даже не потрудившись повернуть голову в нашу сторону, водитель небрежно бросил:

— Одно место свободно!

Одновременно я и девушка, плечо в плечо, оказались рядом с автомобилем, Я очень спешил, но она была так ослепительно прекрасна, что я на мгновение просто опешил и, вместо того чтобы поскорее вскочить в такси, как идиот уставился на нее.

Было видно, что девушка также торопится. Но и она почему-то замешкалась и не спешила занять единственное место в машине.

Водитель начал было выражать нетерпение. Он негодующе поднял указующий перст, но внезапно смягчился и вежливо спросил:

— Куда вам надо?

Мы ответили в унисон:

— В ИТИЛ.

И изумленно повернулись друг к другу. Затем наше удивление мгновенно испарилось, и мы весело рассмеялись. Жизнь иногда преподносит удивительные совпадения!

— Вы работаете в этом институте? — осведомилась она.

— да. А вы тоже?

Время для праздной болтовни было явно не самое подходящее, тем не менее, водитель сохранял вежливый тон:

— Я еду как раз туда. Мой автомобиль хоть и старый, но двоих еще выдержит — вы не слишком тяжелые.

— Мы вполне можем уместиться на одном месте,— любезно предложило мне прекрасное создание. Она вскочила на ступеньку машины, бесцеремонно

потеснила бедрами преклонных лет бабусю, вольготно занявшую сразу два места, и, согнувшись в три погибели, повернулась ко мне. Я с трудом протиснулся в салон автомобиля и занял освободившееся место, а она устроилась на моих коленях. Вес ее, конечно же, не доставлял мне особых хлопот, но ее изящные ягодицы больно впились в мои бедра, и я чуть было не попросил ее держаться поскромнее. После нескольких километров такой езды мне показалось, что ее тело состоит из одних острых углов, а я весь покрыт синяками. Игра свеч не стоила. Лучше мне было бы дождаться другого такси.

Выдержав небольшую паузу и дав мне, возможность в этой неловкой ситуации, она поинтересовалась:

— Как вас зовут?

— Николас.

— А чем вы занимаетесь в ИТИЛе?

— Тем же, чем занимаются и остальные сотрудники института. Грызу собственную кость. Но в данный момент, простите, меня больше волнуют ваши острые косточки. Они больно впились в мои бедра.

— А вы не отличаетесь крепким телосложением.

Она выделялась среди других броской красотой. У нее очень выразительное лицо, подумал я, но не сказал ей об этом. В отличие от всех этих чистеньких шведок, носивших пастельные панталончики, она, по крайней мере, не надевала вообще никакого нижнего белья.

На ней была рубашка из прозрачной индийской материи, сквозь которую просвечивали торчащие соски изящных грудей. Она не носила лифчика. И это прекрасно: лифчик смотрелся бы на ней, как нечто непристойное. Юбка была довольно длинная, по самые щиколотки, и почти такая же прозрачная, как и блузка. Сквозь одеяние можно было разглядеть все ее прекрасное тело. А еще на ней были широкий пояс и шикарные туфельки на высоких каблучках. Белые, а не кремовые.

Изловчившись, я с трудом освободил кинокамеру из-под ягодиц девушки и приник к глазку видоискателя, выбирая интересный объект для съемки. Моя спутница недовольно пробурчала:

Вы доставляете мне неудобства: мы же с вами в общественном транспорте, а не в туристической поездке.

Я не нашел подходящего объекта для съемки, поэтому снова выпрямился и положил камеру на бедра прекрасной незнакомки. Она благосклонно посмотрела на аппарат. В конце концов, она с пониманием отнеслась к моему увлечению.

— Я не фиксирую на пленку все, что попадается мне на глаза,— объяснил я.— Я снимаю только любовь.

Она рассмеялась.

— В таком случае, у вас не много объектов для съемки.

— Вы полагаете, что любовь встречается в жизни не часто?

Она ничего не ответила. Через пять минут я снова взялся за кинокамеру. И очень своевременно: две прелестные девушки пересекали улицу прямо перед нашим автомобилем. Они нежно смотрели друг на друга, держась за руки. Я ухитрился заснять эту трогательную сценку прежде, чем машина свернула за угол.

— Вас интересуют проститутки? — поинтересовалась моя новая знакомая.

— Нисколько! Меня интересуют влюбленные.

— Тогда почему бы вам не снять меня?

Странно, но это предложение пришлось мне по душе. Ее слова были не просто дежурной фразой, сказанной, между прочим. Я ответил:

— Вы сидите слишком близко. Чтобы снять кого- нибудь, нужно отодвинуться от него на определенную дистанцию.

— Всему свое время,— успокоила она.

Выражение ее лица внезапно изменилось. Вместо недовольства и раздражения, которые недавно отражались на нем, оно выражало странную смесь нежности, шаловливости и подспудного любопытства. И это сделало девушку очень привлекательной.

— А что вы думаете о них? — спросил я, кивнув на двух мужчин, нежно обнимавших юную красотку.

Моя спутница радостно захлопала в ладоши:

— Они мне очень нравятся! Мне по душе эта троица!

В следующую минуту она с таким же темпераментом и с такой же подкупающей непосредственностью, которую я уже оценил, показала на окно, в котором виднелись две обнаженные спины. Были ли это любовники одного пола или обычная парочка, определить было трудно. В любом случае, они не стеснялись прохожих, и смело занимались любовью на виду у всех.

— А у вас острый глаз,— одобрил я.

Она повернулась ко мне с таким видом, будто заметила впервые. Она мне вдруг показалась совершенно непредсказуемой, готовой на самые неожиданные поступки, как маленький ребенок.

Вдруг она представилась:

— Меня зовут Лаура.

Признаюсь, все мое внимание было поглощено ее внешностью, и я совершенно не помню, о чем мы говорили. Такси постепенно опустело, и мы остались одни в салоне. Наконец мы приблизились к массивным железным воротам, всегда гостеприимно распахнутым, над которыми огромными буквами было написано: «Институт тихоокеанских исследований Ланса». Такси въехало на территорию институтского городка. Я уже прожил здесь две недели (хотя, признаться, большую часть времени проводил вне ИТИЛа), и казалось, должен был бы привыкнуть к этим воротам. И, тем не менее, всякий раз, проезжая под их аркой, мне хотелось снять шляпу перед архитекторами, создавшими этот великолепный городок. Строительство его было закончено в этом году. Народность мара, которой была уготована такая же трагическая судьба, как и племени, мара (мои предки-колонизаторы не смогли до конца выполнить это черное дело), всегда поражала меня. У мара были чудесные математики и астрономы.