Предел терпения

Девушка слегка повела плечами и вот платье соскальзывает к ногам, выпуская на волю высокую, упругую грудь как минимум третьего, а то и четвертого размера. Танцующей походкой приближается ко мне вплотную, ее ладонь ложится мне на живот, затем соскальзывает ниже.

- А ты уверен? Кстати, меня зовут Мальвина.

Девица опустилась на колени, сдернула с меня трусы, шаловливо улыбнулась.

- Да ты уже готов, милый,- прокомментировала она.

Вытащила из сумочки презерватив, надорвала упаковку, и, запихав его в рот, склонила голову к моему члену. Обхватила губами и медленно натянула "резинового друга". Умелая тварь! Сразу видно - опыта ей не занимать. Губы все плотней обхватывали плоть, голова убыстряла движения, но мне этого было мало. Откуда-то изнутри начал вырываться зверь, о существовании которого я и не подозревал. И этот зверь желал властвовать, унижать, порабощать.

Я положил ладонь на затылок Мальвины и с силой надавил.

- Глубже, сучка! Глотай!

И она повиновалась. Заглатывала, сжимая плоть горлом, отпускала и вновь заглатывала. Я, почувствовав, что скоро изольюсь, вытащил член, сдернул презерватив и запихал обратно до самого конца. Взрыв. Семя брызнуло в горло, девушка начала давиться, но я не ослаблял нажим. Зверю понравилась власть и унижение.

Наконец Мальвина освободилась и, стоя на коленях, подняла голову и посмотрела на меня. Этот взгляд, полный незаслуженной обиды, должен был остановить, вернуть назад, в человеческий облик, но зверь вырвался на волю. Во мне бушевало бешенство.

Схватил девушку за плечи, поднял, развернул и одним резким движением ворвался внутрь. Она вскрикнула от боли, но я не остановился, наоборот, вошел еще глубже. И еще... Еще... ЕЩЕ! Это был не секс - долбежка, изнасилование, называйте, как хотите. Зверь упивался беспомощностью жертвы...

А потом я, обессилев, отступил от поскуливающей Мальвины, опустился на кровать и, склонив голову к коленям, спрятал лицо в ладонях. Господи, что со мной происходит? Откуда во мне эта тьма? Неужели она всегда жила где-то глубоко внутри, ожидая возможности вырваться на волю? Кем я стал? Убийцей. Насильником. Я погружаюсь все глубже и до дна осталось совсем немного.

Я поднял голову и бросил взгляд на лежащую в позе зародыша девушку. Лицо ее было закрыто волосами, но я видел, что она плачет - плечи мелко сотрясались. На нежной, едва загорелой коже явственно проступили следы моих пальцев. Почувствовав мой взгляд, она повернула ко мне заплаканное лицо. Слезы вперемешку с тушью стекали по щекам, оставляя грязно-синие дорожки, помада размазалась.

- Уходи,- прошептал я, не в силах смотреть на дело своих рук.- Убирайся. Пошла вон отсюда. ВОН!!!

Трясущимися руками Мальвина с трудом натянула платье и выскочила из комнаты. Хлопнула входная дверь.

Ушла.

Я поднялся с кровати и, не обращая внимания на собственную наготу, подошел к стене и уперся в нее лбом. Я - умер. Это конец. Теперь действительно возврата нет. Совсем. И да гореть мне в аду!..

Мальвина, стоя перед Маратом, с жадностью пересчитывала деньги. Приличная сумма, много больше, чем обычно. Эх, почаще бы такие клиенты попадались: глядишь, и удалось бы вырваться.

- Как всё прошло? - спросил Марат, когда она прятала деньги в сумочку.

- Без проблем, - Мальвина довольно улыбнулась. - Клиент полный лох, повёлся и на слёзы, и на, якобы, причинённую боль. Сейчас, наверное, головой об стену бьётся, наказывая себя за "жестокость". Наивный мальчик, мне его даже немного жалко: знал бы он, что порой с нами вытворяют, умом бы тронулся.

- Заткнись, дура! - отрезал Марат. - Что бы вы делали, если бы на свете не было таких, как он, когда подойдёт к концу подстилочная карьера? Пройдёт несколько лет, и ты, сучка, уже никому не будешь нужна. А так, даже у такой поблядушки, как ты, есть шанс выскочить замуж и жить нормальной жизнью. Так что не смей вякать и проваливай. И никогда не упоминай о том, что сегодня произошло, иначе изуродую так, что до конца дней будешь пугаться своего отражения в зеркале.

Мальвина испуганно кивнула и убежала, лишь удаляющийся перестук каблучков какое-то время служил напоминанием о её недавнем присутствии. Подождав ещё немного, Марат достал из кармана телефон и набрал номер.

- Остап? Всё прошло так, как ты и задумал... Да, страдает... Разумеется... Результат?.. Завтра узнаем... Мог бы и не напоминать - я понимаю, что с него лучше глаз не спускать... Понял... Последняя проверка и в Снежный.

Глава девятая.

- Слышал, ты вчера неплохо повеселился?- Марат повернулся ко мне и едва заметно поморщился.- Жестко.

- Заткнись!- бросил я.- И впредь не отправляй ко мне девиц - надо будет, сам найду.

Марат хмыкнул и отвернулся. Мы в машине, ждем часа "Ч", минуты "М", секунды "С". Стволы в спортивной сумке на заднем сидении, на нас отвратительные "рэперские" куртки с капюшонами, бесформенные штаны и кроссовки на мягкой подошве. На руках, разумеется, перчатки - мы же не в кино, где про отпечатки забывают все и каждый. Я прислушиваюсь к себе и не нахожу ни малейшего следа мандража.

Бессонная ночь внесла коррективы. Я понял - нельзя оставаться прежним, мне это только мешает. Нельзя вслед за "общечеловеками" повторять о недопустимости насилия. "Ударили по правой щеке - подставь левую". Правда? Один подставил, другой, третий... А дальше? В конце концов, кому то надоест бить по щекам, ладонь тоже не железная, и врежет чем-нибудь потяжелее. Например, дубиной. Дальше - больше. Дубину заменит на кастет, нож, пистолет, наконец. И пойдет этот кто-то крушить черепа, резать, стрелять и никто его не остановит, потому как: "на насилие нельзя отвечать насилием".

Бред, мать вашу! Все хотят быть белыми и пушистыми, жить в своем собственном мирке, в котором нет места злу. Но такого просто не может быть! Все мы сталкиваемся с несправедливостью, в большей или меньшей степени, но лишь единицы реагируют адекватно. И не от этих ли "белых и пушистых" исходит наибольшая опасность?

Нападает на такого беспредельщик в переулке. Снимай, говорит, шапку, куртку, часы, отдай кошелек. И тот отдает, лишь бы в живых остаться. И зачастую остается. Все хорошо, тряпки дело наживное, может менты найдут, а даже если и нет - главное живой, но... Грабитель уже почувствовал безнаказанность. Он выйдет на дело на следующую ночь, и на следующую, и на следующую. Затем ему захочется большего: очередную жертву он изобьет, изнасилует, убьет. И ниточка потянется.

А теперь представим следующее: нарывается этот беспредельщик на человека, готового дать отпор, получает в зубы, по почкам и, для верности, пару раз тяжелым ботинком по ребрам. Глядишь, желание поживиться за чужой счет пропадет надолго, если не навсегда. И этим "противоправным" действием спасется несколько жизней.

Да, кому-то придется вымазаться в дерьме, чтобы "белым и пушистым" спокойно жилось на этом свете. Да, все остальные станут тыкать в него пальцем, кричать, что так нельзя, "нехорошо". Да, от него отвернуться даже самые близкие. И да - это цена выбора.

Я свой сделал. Никто меня не принуждал, не подталкивал - я сам решил. Закон один для всех, но справедливость у каждого своя. Эти суки, сидящие за окном, фактически убили мою жену. И что? Они испытывают муки совести? Не спят ночами? Нет! Гоняют чаи, наверняка с тортиком, смеются над шутками, слушают музыку, ходят по выходным в кино или просто гуляют со своими близкими. И это справедливость? А вот хрен вам в зубы.

Если спустить все на тормозах, то они обнаглеют. Продолжат ломать судьбы, губить жизни, оставаясь теми самыми "белыми и пушистыми". Прощать нельзя, обращаться в суд бессмысленно, значит остается одно - вершить справедливость своими руками, погружаясь все глубже и глубже в говно. И никаких колебаний, никаких угрызений совести. Хватит.

Я бросаю взгляд на часы - осталось три минуты. Отлично. Роли давно расписаны - Марат валит охранника, затем страхует, на мне остальные. На все про все две, максимум две с половиной минуты. И это с учетом моей неопытности.