Страница 36 из 40
К концу первого тысячелетия до н. э. и на плодородных равнинах тихоокеанского побережья, и в суровых горах Мексики и Гватемалы существовали необычайно сложные и высокоразвитые индейские общества, которые, видимо, уже успели перейти тот роковой рубеж, который отделяет порядки первобытно-общинного строя от жестких рамок деспотического государства. В самом центре горной Гватемалы достигает невиданного расцвета огромный город Каминальуйю, с его бесчисленными пышными храмами, высокими пирамидами и рядами внушительных алтарей и стел из камня, сплошь испещренных затейливой резьбой. На этих стелах высечены письмена и сложные календарные расчеты майяских жрецов. Есть все основания предполагать, что именно эти признаки незаурядного таланта и обширных научных познаний местных мудрецов, оказали решающее влияние на происхождение цивилизации «Древнего царства» майя, главные центры которого находились далеко на севере, в тропических лесах Юкатана и Петена.
В то же самое время на плодородной равнине тихоокеанского побережья Гватемалы возникло необычайно сложное и вычурное искусство, названное по месту первой находки «стилем Исапа». Его бесчисленные, перегруженные символикой изваяния из камня напоминают одновременно и Ла Венту и Трес-Сапотес. Змея, обезьяна и небесная птица, боги в масках и причудливые завитки орнамента одинаково часто встречаются здесь, воплощенные в камне искусным резцом безымянного мастера майя. Но ведь именно эти мотивы долгое время считались привилегией чисто ольмекского искусства.
«Ольмеки, — пишет известный американский специалист по культуре древних майя, доктор Татьяна Проскурякова, — были скорее воспринимающей, нежели изобретающей стороной по отношению к этим общим чертам искусства».
И для такого вывода есть все основания. Стелы и алтари с календарными датами «Длинного счета» майя и первыми иероглифическими надписями появились почти одновременно в Трес-Сапотес, на тихоокеанском побережье Гватемалы, в Чиапасе (Чиапа де Корсо) и в Каминальуйю. Из четырех названных районов по меньшей мере в трех, бесспорно, жили тогда непосредственные предки майя.
Вся плодородная равнина между горными хребтами Гватемалы и Тихим океаном покрыта полуоплывшими земляными холмами. По-английски их называют «маунд», по-испански «колина» или «монтикуло». В большинстве случаев под ними скрыты остатки древнейших городов и селений. Они служат как бы могильными холмами огромного кладбища индейской культуры, растянувшегося на сотни миль вдоль лазурных вод океана. Что скрывается под ними? Какие сокровища древних цивилизаций? Долгое время об этом можно было только гадать. Тихоокеанское побережье и сейчас одно из крупнейших белых пятен на археологической карте Центральной Америки.
Наиболее одаренные археологи западного полушария, словно сговорившись, стыдливо избегали до поры до времени этих пустынных, забытых богом земель. Но неизвестность всегда богата сюрпризами. И вот в 1965 году американка Сьюзен Майлз пробила наконец этот «заговор молчания», объявив об открытии близ Монте-Альто каких-то огромных и неизвестных доселе скульптур. Они были высечены на больших округлых валунах и изображали толстых «карликов» или детей с пухлыми щеками, брезгливо поджатыми тонкими губами, широким, приплюснутым носом и закрытыми, словно во сне, глазами. Их руки согнуты в локтях почти под прямым углом, а ноги неестественно скорчены, упираясь ступнями друг в друга. Рядом рабочие выкопали из-под земли еще одно каменное «чудище» — гигантскую голову в несколько тонн весом. Глаза этого каменного исполина тоже были плотно закрыты, имитируя глубокий сон или смерть. Правда, некоторые ученые по старой привычке поспешили приписать скульптуры из Монте-Альто ольмекам. «Разве не жители Тамоанчана первыми стали высекать из базальта этих каменных исполинов?» — торжествующе вопрошали они своих оппонентов. Но на этот раз их доводы были явно несостоятельны. Общий стиль гватемальских изваяний не имел никакого сходства с творениями ольмекских мастеров. К тому же первые были гораздо проще и грубее по виду, чем хорошо известные каменные шедевры Ла Венты, Сан-Лоренсо или Трес-Сапотес.
Ровно через два года другой известный ученый — швейцарец Рафаэль Жирар — с помощью местных крестьян нашел на тихоокеанском побережье Гватемалы еще целый ряд скульптур, поразительно похожих на только что описанные. В Эль-Трансито ему повстречалась вторая гигантская голова с закрытыми глазами. А в Ла Гомера заступы рабочих неожиданно наткнулись в земле на изваяние толстого ребенка с короткими, странно подогнутыми ручками и ножками. Его глаза также были закрыты. Тогда Жирар заложил вокруг найденных скульптур глубокие шурфы, с тем чтобы «привязать» своих «младенцев» к остаткам некогда процветавшей здесь древней культуры. Но, увы, добыча его оказалась на удивление бедна: всего несколько жалких обломков глиняной посуды. Каменные истуканы умели хранить свою тайну. Правда, особой точности в хронологических выкладках здесь и не требовалось. Было ясно, что вновь найденные статуи имеют весьма почтенный возраст. И поскольку в хорошо известных находках «стиля Исапы» или Каминальуйю конца первого тысячелетия до н. э. такие изваяния никогда не встречались, то они, видимо, относились к еще более ранней эпохе.
Многие авторитетные ученые приписали гватемальским скульптурам доольмекское происхождение и на этом основании объявили культуру местных индейцев «культурой-родоначальницей» всех других цивилизаций Центральной Америки. Но если даже это и не так, то идолы с тихоокеанского побережья все равно по меньшей мере относятся к одному времени с древнейшими каменными статуями с территории ольмеков.
Если мы заглянем в глубины истории Веракруса и Табаско, то нетрудно убедиться, что и сами ольмеки, начиная с конца второго тысячелетия до н. э., прошли примерно такой же путь развития, как и майя.
Мало чем уступали ольмекам по своему развитию и другие народы Центральной Америки: сапотеки, обосновавшиеся в горах штата Оахака и предки нахуа из Центральной Мексики (культура Теотихуакана). Видимо, все они пришли к порогу цивилизации более или менее одновременно — в конце первого тысячелетия до н. э. — начале н. э. И в таком случае места для одной особой культуры-родоначальницы, давшей жизнь всем остальным высоким культурам, уже не остается. И в самом деле, в I веке до н. э., то есть когда на территории Центральной Америки впервые появляются осязаемые следы цивилизации в виде письменности и календаря, майя возвели на отвоеванных у джунглей площадях свои первые города с каменными дворцами и храмами, красочными фресками и пышными гробницами царей. Нахуа построили в долине Мехико гигантские пирамиды Теотихуакана, превосходящие по размерам египетские. Сапотеки Монте-Альбаны создали наиболее ранние во всем западном полушарии формы иероглифической письменности и календаря. Таким образом, первоначальных очагов цивилизации было в Мексике несколько, и все они поддерживали между собой какие-то определенные связи, взаимно обогащая и развивая свою оригинальную культуру.
Ольмекская археология насчитывает сейчас чуть больше ста лет от роду. В 1867 году Хосе Мельгар, выпустив в свет первое печатное сообщение о гигантской голове «эфиопа» из Трес-Сапотес, положил тем самым начало подлинному изучению забытой индейской культуры, затерявшейся в лесах Веракруса и Табаско. Однако широкие научные раскопки ольмекских древностей стали реальностью только в конце 30-х годов, когда Мэтью Стирлинг и его коллеги заложили первые метры шурфов и траншей на зеленых склонах холмов Ла Венты и Трес-Сапотес. Таким образом, археологические исследования на территории страны Тамоанчан ведутся еще ничтожно малый срок — всего каких-нибудь тридцать — тридцать пять лет. Стоит ли поэтому удивляться, что многие проблемы вековой ольмекской загадки не могут быть решены и по сей день? За прошедшие тридцать лет археологи Мексики и США с пунктуальной точностью нанесли на топографическую карту целую страну, укрытую от внешнего мира почти непроходимым барьером джунглей и болот. Были открыты и осмотрены десятки заброшенных ольмекских городов и селений, но, правда, лишь четыре из них подверглись основательным раскопкам: Трес-Сапотес, Ла Вента, Сьерро де Лас-Месас и Сан-Лоренсо. Несмотря на то, что многое в культуре ольмеков остается нам неизвестным, археологи добились немалых успехов в изучении основных этапов ее развития. Специфические стили искусства и архитектуры были «привязаны» к определенным географическим пунктам и хронологическим периодам. Ученые восстановили многие черты повседневной жизни ольмеков и характер той эпохи в целом. Мы хорошо знаем теперь даже внешний облик древних жителей страны Тамоанчан, навсегда запечатленный безымянными художниками в лицах каменных статуй. Однако вскоре все убедились, что добытые с таким трудом сведения о прошлом погибшей цивилизации отнюдь не уменьшают числа нерешенных проблем. Цивилизация ольмеков была наиболее трудной загадкой из тех, с которыми археологи сталкивались до сих пор. Откуда пришли ольмеки в Веракрус и Табаско? Были ли они исконными обитателями этих мест? Что привело к гибели их блестящую культуру, бесследно исчезнувшую с исторической арены за восемь веков до того, как «великий генуэзец» увидел туманные берега Нового Света? И «кто есть кто?» среди ольмеков и майя?