Страница 7 из 17
Г.В.Ф. Гегель (1770—1831). Крупнейший теоретик искусства, автор многотомной «Эстетики». Представитель классической философии и эстетики. Основоположник диалектического метода. Объективный идеалист. Эстетику рассматривал как философию искусства. Гегель полагал, что высший акт разума, охватывающий все, есть акт «эстетический». «Истина и добро соединяются… лишь… в красоте», – говорит он. Для него как для идеалиста эволюция – развитие абсолютного духа, а ступени развития: а) искусство; б) религия; в) философия.
Абсолютный дух развивается у Гегеля в идее, чувственная форма которой есть красота. Она всегда гуманна (человечна) и адресуется зрению и слуху. Центральное понятие эстетики – категория прекрасного, хотя в этом виде у Гегеля к искусству относится и безобразное.
В мировой эволюции форм искусства Гегель выделяет триаду: символическое искусство (Восток), классическое (Античность), романтическое (христианство, Европа). Критериями оценки искусства у Гегеля выступают понятия гармонии и единства содержания и формы. Оценивая выделенные формы искусства, Гегель считает, что в символическом искусстве содержание не нашло адекватного воплощения, это, с его точки зрения, всего лишь предыскусство; в классицизме искусство достигло гармонии, а в романтизме уже содержание (мысль, рефлексия) доминирует над формой. Гегель выделяет три вида искусств: пластические, музыкальные и словесные. «Начало» искусств он видит в архитектуре, которая соотносится с символическим искусством, затем следует скульптура, соответствующая классическому искусству и наконец, живопись, музыка и поэзия, которые соотносятся с искусством романтизма.
Высшими формами творчества Гегель считает: в живописи – портрет, в художественной литературе – роман и эпопею.
Наряду с Фихте, Кантом и Шеллингом Гегель рассматривается в рамках романтизма как представитель немецкого классического идеализма.
Гегель был сторонником идеи «чистой» народности, независимой от «народнических» целей. По его мнению (воспринятому в 1830-х годах Белинским), гердеровская идея «народности» носила искусственный характер и была всего-навсего имитацией подлинной народности.
В 30 – 40-х годах XIX в. в России распространяются эстетические теории Гегеля, нанося окончательный удар эстетике классицизма. Сам Гегель не разделял увлечения Гердера народным творчеством, не видел необходимости в кропотливом изучении жизни народа. С точки зрения Гегеля, «местный колорит нравов, обычаев, учреждений» «играет подчиненную роль в художественном произведении», которое, существуя для всей нации в целом, в то же время имеет «человеческое всеобщее содержание». Но это содержание не требует «скрупулезной исторической точности», «верности изображения». «Художественные произведения должны создаваться не для изучения и не для цеховых ученых, а должны быть понятны и без посредства этих обширных и не всем доступных сведений и служить предметом наслаждения непосредственно сами по себе, – писал Гегель. – Но то, что верно по отношению к художественному произведению вообще, применимо также и к внешней стороне изображенной исторической действительности. И она должна быть понятна нам без всякой обширной учености, – ведь мы также принадлежим нашему времени и нашему народу».
Гегель считал непреходящим то содержание искусства, которое, с его точки зрения, именно своей независимостью от внешних условий отвечало «требованиям современной культуры». Но это как раз и противоречило задачам изучения искусства во всем разнообразии конкретно-национальных связей и форм, выдвинутым тем же Гердером и воспринятым учеными академического направления в России.
«Такой же характер, – по словам Гегеля, – носило увлечение народными песнями, получившее под влиянием Гердера широкое распространение в Германии. Тогда стали писать всевозможные песни в национальном тоне…»
Но если даже сам поэт и сможет полностью войти и вчувствоваться в такие чужеродные нравы, то для публики, которая, как предполагается, должна наслаждаться поэтическим произведением, они всегда останутся лишь чем-то внешним.
Неудачным подражанием были для Гегеля и попытки художников воспроизводить формы искусства своего собственного народа. В центр своего внимания Гегель ставит не народное творчество, а художественную литературу, ее специфические особенности.
Гердеру как раз и недоставало точной оценки художественной формы. Преимущественный интерес Гегеля к проблемам внутреннего своеобразия художественной литературы позволил представителям культурно-исторической школы упрекнуть Гегеля и его последователей в приверженности к теории «чистого искусства». Гегель явился создателем цельной эстетической теории.
И.Г. Фихте (1762—1814). Представляет в системе классической немецкой философии субъективный идеализм, утверждая в качестве носителя истины и эстетического критерия наблюдения и впечатления личности. В центре фихтеанской философии – категория «Я», в отличие от «вещи в себе» Канта. Работы Фихте: «Речи к немецкой нации», цикл «Наука учения».
Ф. Шеллинг (1775—1854). Высшей формой творчества считал поэзию. В его работе «Система трансцендентального идеализма» (1800) можно отличить влияние иенского кружка романтиков. В отличие от Гегеля и Фихте, Шеллинг рассматривал прекрасное как единство духовного и материального. Подобно Гегелю, большое внимание уделял концепции гения.
Процесс проникновения в Россию немецкой идеалистической философии и эстетики в первой трети XIX в. захватил самые различные группы ученых. Принципы новых эстетических концепций в первые десятилетия века видоизменяли позиции искренних приверженцев классицизма (например, профессора Московского университета А.Ф. Мерзлякова), активизировались, переплетаясь в различных комбинациях, в творчестве известных критиков (Н.И. Надеждин), получали распространение в провинции (профессор Харьковского университета И.Я. Кронеберг).
Немецкая философия оказала влияние на Н.И. Надеждина (1804—1856), критика, журналиста, профессора Московского университета, опиравшегося на Канта. Работы Надеждина: «литературные опасения за будущий год», «Сонмище нигилистов», «О настоящемзлоу потреблении и искажении романтической поэзии.»
Нельзя сказать, чтобы установки Надеждина целиком согласовались с кантианскими. Кант утверждал, что для восприятия прекрасного нужно обладать чувством прекрасного, которое более развито у культурного человека, что на такого человека более действует моральная красота, чем физическая. Он считал, что сама добродетель укрепляется «чувством красоты и достоинства человеческой природы». Так, Кант, говоря о гармонии и о поэтическом благородстве «удаления от мирской суеты», считает всех людей равными. Он призывает любить даже врагов. Кант солидарен с Руссо, когда призывает: «Устраняйте только внешнее зло, а природа уже примет наилучшее направление». Но на этом и кончается сходство Надеждина и Канта.
Кант утверждал, что удаление от мирской суеты полезно лишь до определенных пределов. По мнению Канта, «аркадская пастушеская жизнь и придворная… обе нелепы», «Гомер и Мильтон фантастичны», «анакреонтические стихотворения близки нелепому». Эти утверждения Канта не согласуются с призывами Надеждина обратиться к изображению «природной гармонии».
Кант считал, что в человеке чувства и разум должны находиться в гармонии, в единстве: «Если раньше научить человека развивать понятие по правилам, то у него никогда не будет чувства». Кант не рассматривает искусство как мистический продукт гармонической природы, которая навязывает свои «правила» через посредство художника; он опирается на моральные категории: идею гармонически воспитанной личности, которая одна способна к восприятию искусства и к самому творчеству. По Канту, в природе гармония осуществляется посредством постоянной борьбы добра и зла. Надеждин же прогрессивное положение Руссо и Канта о свободном, природном развитии человека использовал для борьбы против романтизма вообще, в том числе и прогрессивного, пушкинского.