Страница 10 из 17
«Человек без Бога, – подчеркивает близко знавший Гиппиус С. Маковский, – представлялся ей чудовищным автоматом, «чертовой куклой»» [43]. Гиппиус, как и большинство русских писателей-эмигрантов, верила в Воскресение России. Социальной и кровавой революции она противопоставляла революцию духовную. В поздней поэзии Гиппиус использует образы пушкинского «Медного всадника», идеи Достоевского, петербургский миф, с его позднейшими наслоениями, евангельский сюжет о воскресении Лазаря и создает свой миф о России погребенной («Уже смердит») и воскрешенной Богом. Русская тема неотступно звучит в стихотворении «Лазарь». Ожидание чуда, неистовый призыв к Богу, молитва о России запечатлены в стихотворении «Я от дверей не отойду»:
В нравственно-философском романе «Чертова кукла» (1911), пьесах «Маков цвет» (совместно с Д. Мережковским и Д. Философовым) и «Зеленое кольцо» автор ставит героев в пограничные ситуации, символистские идеи переплетаются с ницшеанством и религиозной философией, основа бытия ищется в нравственно-этических законах, проблеме Добра и Зла, на границе демонологии и богопознания, искушения и преодоления соблазнов.
По аналогии с петербургской жизнью Мережковский и Гиппиус организовали в Париже салон «Зеленая лампа», название которого указывало на преемственную связь с пушкинской традицией. Этот салон стал центром культурной жизни русских эмигрантов, где встречались поэты и писатели «старшего» и «младшего» поколений: К. Бальмонт, Н. Минский, И. Бунин, И. Шмелев, философы Н. Бердяев, С. Франк,
А. Карташев, поэты, начинавшие свой творческий путь в эмиграции, Д. Кнут, Ю. Мандельштам, Б. Поплавский [44].
В интересных и содержательных мемуарах «Живые лица» Гиппиус создает портреты современников – А. Блока («Мой лунный друг»), В. Брюсова («Одержимый»), Ф. Сологуба,
В. Розанова, А. Вырубовой. Книга, посвященная Д. Мережковскому, с которым она прожила, не расставаясь, 52 года, осталась незаконченной. Крушение судьбы и творчества писателя, обреченного на жизнь вне России, – тема позднего творчества Гиппиус. Ю. Терапиано подчеркивал, что Гиппиус «всегда была подлинной патриоткой, глубоко любящей свою родину» [45].
Гиппиус З.Н. Стихи. Воспоминания. Документальная проза. М., 1991.
Гиппиус 3. Петербургский дневник. М., 1991.
Гиппиус 3. Чертова кукла. Проза. Стихотворения. Статьи. М., 1991.
Гиппиус З.Н. Живые лица: В 2 т. Тбилиси, 1991.
Азадовский К. М., Лавров А. В. З. Н. Гиппиус: Метафизика. Личность. Творчество // Гиппиус З.Н. Сочинения. Стихотворения. Проза. Л., 1991. С. 3—44.
Гаспаров М. Л. Избранные труды: В 2 т. Т. 2. М., 1997. С. 443.
Савельева С. Н. Жанна д'Арк русской религиозной мысли. М., 1992.
Терапиано Ю. Встречи: 1926–1971. М., 2002. С. 39–43.
Святополк-Мирский Д. Зинаида Гиппиус (1928) // Русская литература, 1990. № 4.
Константин Бальмонт
В предчувствии катастроф нового XX в. Константин Дмитриевич Бальмонт (1867, дер. Гумнищи Владимирской губ. – 1942, Нуази-ле-Гран, близ Парижа), поэт, переводчик и критик, предпринимает дерзновенную попытку «заклясть» хаос жизни гармонией русской речи. Основой творчества становятся собственные душевные переживания, воссозданные в обновленной поэтической форме. Многозначность и таинственность символа преображаются поэтом-мечтателем в непосредственность лирических переживаний.
Бальмонт – поэт настроений: «Я вольный ветер, я вечно вею…», он далек от философско-религиозных построений Мережковского, его не увлекает идея «метафизики всеединства».
Первые сборники стихотворений, печатавшиеся с 1898 г., раскрывают своеобразие Бальмонта-пейзажиста; природа «прочитывается» в символистском ключе, ее мир соответствует внутреннему состоянию человека, его душе и настроениям. Поэт импрессионистически передает игру света, увлекается возможностями лексических повторов, синтаксических параллелизмов, напевностью рифм. Создавая «солнечную мифологию», поэт провозглашает: «Будем как солнце», «Только любовь», «Литургия красоты». Сборники под одноименными названиями принесли Бальмонту всероссийскую известность. Читателей завораживали раскованность интонации, готовность к восприятию мира в его солнечном освещении, сила воли и оптимизм:
Однако именно Бальмонт открыл путь раннего символизма как путь модерна или декадентства. Романтичный эпиграф к его первому сборнику из немецкого автора Ленау: «Божественное в жизни никогда не являлось мне без сопровождения печали» – подчеркивал декадентское умонастроение. В поэзии Бальмонта явствен культ «Я», «железному веку» противопоставляется первозданность «солнечного» начала, музыкальная стихия космоса. Но весь мир представлялся поэту чуждым, если он не способствовал ярким и радостным впечатлениям. Как поэтическая декларация крайнего субъективизма автора воспринимались строки:
Поэт стал кумиром публики, благосклонно принимавшей яркую образность его стихотворений, любившей их оптимизм, поэтическую свободу и мелодичность. Свое значение Бальмонт видел в том, что привнес в поэзию особую певучесть и стройную музыкальность, и самоупоенно утверждал: «Я – изысканность русской медлительной речи». Поэт ценит мгновения, его стихи стремятся к тому, чтобы «символически стать самой природою» [46], поэзия для него – «волшебство», творец демиург-волшебник, который, подобно космическому Богу-Творцу, создает мир искусства – «весь мир есть изваянный Стих» [47].
Сборник «Под северным небом» (1894) несет на себе следы влияния М. Лермонтова и А. Фета. Сборник «Тишина» (1898) пронизан модными в то время теософскими идеями. Бальмонт стал первым поэтом новой русской школы, удостоившийся «Собрания стихов» (книгоиздательство «Скорпион», 1905). В 1908–1913 гг. стихи Бальмонта вышли в десяти томах.
1905–1913 гг. Бальмонт провел за границей, совершая кругосветное путешествие, что нашло отражение в значительно расширившейся тематике его поэзии. Мастерство Бальмонта было бесспорным, но его стихам иногда не хватало философской глубины. Предназначение поэзии видится им в создании безупречной формы, способной сохранить душу поэта:
43
Маковский С. Портреты современников. С. 339.
44
См. подробнее: Терапиано Ю. «Воскресенья» у Мережковских и «Зеленая лампа» // Терапиано Ю. Встречи: 1926–1971. М., 2002. С. 44–47.
45
Цит. по: Русское зарубежье. Золотая книга эмиграции. М., 1997. С. 175.
46
Маковский С. Портреты современников. С. 100.
47
Бальмонт К. Поэзия как волшебство. М., 1915. С. 6.