Страница 2 из 8
В эти годы прошло немало дискуссий в периодике по проблемам театра и драматургии: «Современный герой на сцене» (Литературное обозрение. 1974–1975); «В чем сегодня современность театра?» (Театральная жизнь. 1975–1976); «Как живешь, комедия?» (Литературная газета. 1978); «Пьеса, спектакль, зритель» (Литературное обозрение. 1979–1980); «Герой 80-х» (Театральная жизнь. 1980); «Драматургия 80-х» (Литературная газета. 1983) и др. В этих незатихающих заинтересованных спорах как раз и вырисовывались ведущие тенденции, идейно-эстетические искания драматургии, точно так же, как вырисовывались и позиции официальной критики, направленной против чрезмерной остроты пьес, раскрывающих пороки системы, призывающих к активной гражданственности, к борьбе с мещанской самоуспокоенностью, конформизмом, лозунговым оптимизмом.
В эти годы особенно ощутима была общественная роль театра, а современное драматургическое искусство было активно востребованным. В учебном пособии предпринята попытка высветить главные тенденции развития драматургии 70-80-х годок это ярко выраженное публицистическое направление; опыты в создании пьесы-притчи философского звучания; споры о герое-современнике; обновление традиционных жанровых структур. Особое внимание уделяется судьбе социально-психологической драмы в творчестве А. Вампилова, А. Арбузова, В. Розова, драматургов «новой волны».
Лучшие пьесы застойного времени вполне заслуживают определения «современная драматургия». Злободневность их очевидна и сегодня, а художественные достоинства их продолжают быть предметом литературоведческих исследований.
Во второй части книги – «Русская драма на современном этапе (80—90-е годы)» – основное внимание уделяется процессам, происходящим в театре и драматургии «перестроечного» периода.
Когда речь заходит о современной драме, неизменно возникает вопрос: а существует ли она вообще? И если существует, то где? Действительно, на театральных афишах сегодня, как правило, два-три современных отечественных имени, а остальное – русская классика или зарубежные «абсурдисты» и «парадоксалисты»… Не отсутствием ли современных пьес объясняется «тиражирование» спектаклей по пьесам Чехова (в репертуаре московских театров значатся одновременно несколько «Чаек» и «Вишневых садов» и далеко не все из них являются «новым прочтением», «сенсационным открытием») и очевидное пристрастие к драматургии Э. Ионеско, С. Беккета, С. Мрожека, Т. Уильямса, У. Гибсона, Т. Стоппарда, Э. Олби, А. Миллера и др.? Ведущие режиссеры не скрывают, что в их ближайших планах – опять-таки Чехов, Достоевский, Гоголь… В ответах на анкету «Как поживаете, режиссер?», предложенную журналом «Театральная жизнь», не был назван ни один современный драматург. Почитать современную пьесу негде. Главный театральный журнал «Театр» закрылся, не вписавшись в рыночные условия; интересно задуманный альманах «Драматург» переживает сейчас не лучшие времена. Пока держится «Современная драматургия». Издавать собственные сборники большинству драматургов не по карману. «По всему поэтому» так называемый массовый читатель и зритель мало или почти ничего не знает об истинном положении дел с современной драмой. Не способствуют знакомству с сегодняшней драматургией и некоторые критики, часто высокомерно отмахивающиеся от новых имен и пьес.
Однако новая драматургия существует и все более активно заявляет о себе на театральной сцене: это Н. Коляда, М. Арбатова, В. Гуркин, В. Малягин, М. Угаров, Е. Гремина, А. Слаповский, О. Ернев, А. Шипенко, Н. Птушкина, А. Железцов и мн. др. Далеко не все из них москвичи И петербуржцы. География рождения новой русской драматургии очень широка, а художественный облик ее чрезвычайно многообразен и интересен для исследователя.
Выделение в книге двух хронологических периодов чисто условно, как любая историко-литературная периодизация. Делить на «отрезки» литературный процесс столь же безнадежно, как и речной поток. В настоящее время многое «перетекает» из предыдущего. В современной драматургии «задействованы» писатели разных поколений: может быть, не столь активно, как прежде, но выступают с новыми пьесами В. Розов, Л. Зорин, А. Володин, А. Гельман, Э. Радзинский, И. Друцэ; несколько «поутихла» плеяда «новой волны», находя в современном искусстве другие «ниши»; пробиваются к театральной сцене молодые. Конечно, есть в творчестве драматургов второй половины 80—90-х годов и специфические черты, связанные не только с творческой индивидуальностью, но и с новой культурной ситуацией после перестройки. Обо всем этом и идет речь во второй части книги.
Эмпирический подход к исследованию живого, «дымящегося» материала за два с лишним десятилетия, разумеется, исключает установление истины в конечной инстанции, однако наталкивает на размышления по поводу происходящих в современной драматургии процессов.
Часть I. Русская драматургия накануне перестройки
Глава 1. Публицистическое начало в драматургии 70-80-х годов
На протяжении всей истории советской драматургии ее преследовало, как правило, одно главное обвинение со стороны критики: «отставание от жизни». Драматургия 70—80-х годов меньше всего заслуживает этого упрека. Более того, одно из ее общепризнанных достоинств в том, что она смело «Заглядывает в будущее, вступая на стезю футурологии, философских этюдов или социологической драмы. Но, главное, всегда откликается на актуальные, животрепещущие события и проблемы жизни и общества»[1]. Г. Боровик, утверждавший с трибуны VIII съезда писателей, что советская драматургия первой из литературных жанров откликнулась на необходимость нравственной и экономической перестройки нашей жизни, имел в виду прежде всего пьесы 70—80-х годов с ярко выраженной публицистической интонацией.
Публицистичность, как острая злободневность, открытость и страстность авторского голоса, в застойные 70—80-е годы становится неотъемлемой чертой искусства, его новым качеством. Об этом шла речь в полемике «Начинается с публицистики» на страницах «Литературной газеты» в самом начале 1986 г. Открывая дискуссию, критик В. Соколов утверждал как примету обновления всех литературных жанров стремление писателей «перевести эмоциональный подтекст предыдущего творчества в прямые программные обобщения», иллюстрируя это положение такими произведениями, как «Пожар» В. Распутина, «Имитатор» С. Есина, «Фуку!» Е. Евтушенко и пьесы А. Гельмана. «В лучшем из нынешней публицистики, – писал он, – два крыла: новое прочтение драматургии фактов, помноженное на новую, более глубокую и последовательную философию истории… Два слова – выбор и память… – доминируют, когда литература поворачивается к такому пониманию своей миссии»[2].
Что касается драматургии, то чертами публицистичности окрашены прежде всего пьесы на производственно-экономическую, а также героико-революционную и политическую темы. При отсутствии гласности, запрете на собственно публицистический жанр, критикующий пороки тоталитарной системы, роль эту взяли на себя художественные произведения. С завидным упорством и мужеством многие драматурги 60-х – начала 80-х годов и их герои демонстрировали с театральной трибуны пороки системы, преступно разрушающей страну, ее природу, деформирующей человеческое сознание, представление о нравственных ценностях.
Быть может, ярче всего это выразила так называемая «производственная» драматургия. Всплеск производственной темы в литературе 70—80-х годов был вообще феноменальным. Определилось целое тематическое направление, связанное с эпохой НТР. В русле остроконфликтной прозы, драматургии, кинодраматургии складывалась аналитическая тенденция литературы, выдвигались социально-нравственные проблемы, давно назревшие, ждущие своего разрешения. Проблема стиля руководства, нового типа руководителя, взаимоотношения народа и власти, личности и государства, поднималась в творчестве Ф. Абрамова, С. Залыгина, В. Тендрякова, Д. Гранина, Г. Николаевой, В. Липатова, В. Шукшина, В. Распутина. Ю. Трифонова и многих других замечательных прозаиков.
1
Пименов В. Из биографии драмы // Лит. обозрение. 1982. № 2. С. 30.
2
Лит. газета. 1986. 15 января.