Записки коменданта Кремля

Между тем в эти дни задержали еще ряд офицеров на границе, и опять с письмами от таинственного «Вика».

А там 13 июня вспыхнул мятеж в фортах Красная Горка и Серая Лошадь, на подступах к Петрограду, во главе которого стоял бывший царский офицер Неклюдов, и нити опять потянулись к «Вику»…

Питерская ЧК не знала ни сна, ни отдыха, работала не покладая рук, пока наконец «Вик» не был обнаружен. Под этим именем, как оказалось, скрывался активный кадет В. И. Штейнингер, владелец фирмы «Фос и Штейнингер».

Штейнингер и ряд его сообщников были арестованы, в руках ВЧК оказались первые нити крупного заговора. Штейнингер признался, что он является участником контрреволюционной организации, именуемой «Национальным Центром», но никого из участников организации, кроме тех, кто уже был арестован Питерской ЧК, не назвал. Ниточка оборвалась.

Я опять не удержался и прервал рассказ Аванесова:

– Почему же все-таки нужно принимать меры предосторожности в Москве? Что же, у этого самого «Вика» есть связи в Москве?

– Не спеши, – опять повторил Варлам Александрович, – в том-то и дело, что никаких данных об участниках организаций в Москве и других городах получить до поры до времени не удалось. А они были, это не вызывало сомнения.

Варлам Александрович положил в пепельницу докуренную папиросу, взял новую и продолжил свой рассказ. ВЧК, сказал он, не успокоилась. С особой тщательностью анализировался теперь каждый сигнал, сопоставлялись и обобщались самые на первый взгляд разнородные данные. И результат упорной, кропотливой работы чекистов в конце концов сказался, усилия оправдались. В конце июля в одной из деревень Вятской губернии задержали некоего Карасенко, у которого оказалось при себе свыше 900 тысяч рублей деньгами и два заряженных пистолета. Карасенко переправили в Вятку, а оттуда, сочтя дело серьезным, в Москву.

Вскоре Карасенко признался, что никакой он не Карасенко, а Крашенинников, сын помещика, бывший царский офицер, ныне сотрудник разведывательного отделения ставки Колчака. Деньги он вез якобы «Национальному центру». В Москве, как говорил Крашенинников, он должен был по паролю передать деньги неизвестному человеку на Николаевском вокзале, где была обусловлена встреча. Часть суммы предназначалась для Петрограда, «Вику».

Опять появился «Национальный центр» я опять «Вик»! Но «Вик»-то теперь был хорошо известен ВЧК, сидел под стражей. Показания Крашенинникова дали новые материалы следствию по делу «Вика» и его компании. Хуже обстояло дело с Москвой. Крашенинников упорно утверждал, что никого из участников «Национального центра» в Москве он не знает, что, кроме пароля и явки на Николаевском вокзале, ни о чем не осведомлен. Казалось, и эта ниточка готова была оборваться. Но упорные чекисты продолжали работу.

Благодаря умелым действиям следователей у Крашенинникова создалось впечатление, что он провел чекистов, что они ему верят и полностью убеждены, что ничего больше сообщить о «Национальном центре» и его составе он не может.

Придя к такому выводу, Крашенинников попытался из тюрьмы завязать связь с московскими участниками «Национального центра». Он переслал две записки, в которых сообщал, что «все благополучно», и просил подготовить различные справки «для мужчины лет 25–30», которыми вскоре рассчитывал воспользоваться. Одна записка была адресована некоему Щепкину, проживавшему в районе Трубной площади, вторая – Алферову. Появились новые нити. Проверка показала, что Николай Николаевич Щепкин являлся в прошлом активным членом кадетской партии, еще в августе 1917 года принимал деятельное участие в так называемом Совещании общественных деятелей, состоявшемся в Москве накануне Московского государственного совещания.

Совещание общественных деятелей проходило под руководством бывшего председателя Государственной думы М. В. Родзянки, в его работе участвовали виднейшие русские капиталисты и лидеры кадетской партии, вроде Рябушинского, Милюкова, Маклакова и других. Уже тогда, в августе 1917 года, оно готовило контрреволюционный переворот, стремясь установить в России режим единоличной военной диктатуры. Московские «общественные деятели» были тесно связаны с генералами Алексеевым, Корниловым, Калединым и являлись вдохновителями корниловского мятежа, поднятого реакционной военщиной в конце августа 1917 года. Вот куда потянулись нити, полученные от Крашенинникова.

28 августа 1919 года Щепкин был арестован. При обыске у него были изъяты шифры, пленки, многочисленные сводки о численности, дислокации, состоянии советских войск и планах советского командования. Нужно было иметь многочисленную, широко разветвленную шпионскую сеть в воинских соединениях и в высших штабах Красной Армии, чтобы располагать такими подробными данными, какими располагал Щепкин. Кроме того, у Щепкина обнаружили письма одного из лидеров кадетской партии Астрова и других кадетских главарей, бежавших в свое время из Москвы и находившихся в штабе деникинской армии в роли «политических советников».

Общие контуры контрреволюционной организации, именовавшейся «Национальным центром», начали проясняться.

Выяснилось, что осенью 1917 года, в канун Октябрьской революции, Совещание общественных деятелей образовало совет, который продолжал функционировать и после Октября. Однако после того как Советская власть победоносно распространилась по всей стране, большинство членов совета, куда входило 30–40 человек, разбежались кто на Юг, кто на Восток организовывать совместно с царскими генералами, иностранными дипломатами, военными и разведчиками мятежи и восстания против Советской власти, разжигать в России гражданскую войну.

В феврале-марте 1918 года в Москве из остатков совета Совещания общественных деятелей возник так называемый «Правый центр» – кадетская организация, ориентировавшаяся в основном на немцев.

Эта ориентация «Правого центра» привела, в связи с военным поражением Германии, к его распаду. Кроме того, значительная часть кадетов продолжала цепляться за бывших союзников царской России – Англию, Францию, Америку и с самого возникновения «Правого центра» была против германской ориентировки его руководителей.

Между тем наряду с «Правым центром» в Москве одновременно возник и еще ряд контрреволюционных организаций: «Союз возрождения», созданный кадетами совместно с правыми эсерами и наиболее оголтелыми меньшевиками, и «Союз защиты Родины и свободы», где преобладало бывшее царское офицерство. Обе эти организации придерживались союзнической ориентации, поддерживали тесную связь с английской, французской, американской миссиями в Москве, откуда получали крупные субсидии. Были они также связаны через специальных курьеров и с командованием белогвардейских армий Алексеева, Корнилова, Деникина, Колчака.

В «Союзе возрождения» верховодили кадеты Кишкин и Шаховской, эсеры Авксентьев и Маслов, меньшевик Потресов и другие. Большинство из них в начале 1918 года удрало из Москвы. «Союз защиты Родины и свободы» был создан при непосредственном участии нелегально пробравшегося с Дона в Москву эсера Бориса Савинкова.

В мае – июне 1918 года часть кадетов вышла из «Правого центра» и образовала «Национальный центр». В этот центр вошли «Союз возрождения», остатки Совещания общественных деятелей, «Союз защиты Родины и свободы». Образовался блок контрреволюционных сил, от крайних монархистов до представителей так называемой демократии, «социалистических» партия, от кадетов до меньшевиков и эсеров, причем каждая из организаций, входившая в «Национальный центр», сохраняла в то же время свою самостоятельность.

Во главе «Национального центра» оказались Щепкин, Струве, князь Трубецкой, Астров и другие, большинство которых опять-таки удрало в 1918 году на Юг и подвизалось в так называемой Добровольческой армии Алексеева и Деникина. Оставшиеся в Москве участники «Национального центра» посылали Деникину подробную политическую и военную информацию.

«Национальный центр» имел организации на местах, с которыми поддерживал более или менее регулярную связь через специальных курьеров, преимущественно из бывших офицеров.