Страница 110 из 218
Более того, взятая во всей своей массе, эта предпромышленность, сколь ни велика бывала ее относительная важность, не могла заставить склониться на свою сторону чашу весов всей экономики. Действительно, вплоть до промышленной революции [ей] далеко было до того, чтобы господствовать в экономическом росте. Скорее именно неуверенное движение в сторону роста, общий ритм всей экономики с его остановками и перебоями доминировали над предпромышленностью, сообщая ей свою нерешительную поступь и свои прерывистые кривые. Это затрагивало всю или почти всю проблему интересующего нас того или иного матричного, образцового производства. Мы сможем лучше судить об этом, если осветим действительно «господствовавшие» до XIX в. отрасли промышленности, располагавшиеся, как уже тысячу раз отмечали, прежде всего в разнообразной и обширной области текстильного производства.
Сегодня такое размещение может только удивить. Но общества прошлого высоко ценили ткань, костюм, торжественное одеяние. Интерьер домов также принадлежал ткани — занавесям, обивочным материалам, коврам, шкафам, заполненным сукнами и тонкими тканями. Социальное тщеславие проявлялось здесь в полной мере, а мода царила. Николае Барбон в 1690 г. радовался по этому поводу. «Мода, или изменение платья,— писал он,— есть великая споспешествовательница коммерции, ибо она толкает на расходы ради новых одежд ранее того, как сносятся старые; она есть дух и жизнь торговли; она... сохраняет великому корпусу коммерсантов его подвижность; она есть изобретение, кое делает так, что человек одевается, как будто он живет в вечной весне, не видя никогда осени своей одежды» 285. Значит, да здравствует ткань, которая воплощает в себе такое количество труда и которая для купца имеет даже то преимущество, что легко путешествует, будучи легка по весу в соотношении со своей ценностью!
Но пойдем ли мы так далеко, чтобы сказать вместе с Жоржем Марсэ (1930 г.), что ткань была некогда, с учетом всех пропорций, эквивалентом [современной] стали (к этому суждению присоединился в 1975 г. Уильям Рапп 286)? Различие заключается в том, что текстильная продукция в смысле того промышленного, что в ней заключалось, была еще в большинстве случаев
==306
Schulte A. La lana
come promotrice délia
floridezza economica
dell'Italia nel Media
Evo.— "Atti del
Cogresso di scienze
storiche", vol. Ill, Roma, 1906, p. 117—122 (в
частности, с. 119).
288 А. N.. G 7, 1685, 76
(мемуар 1684 г.).
2119 Dermigny L. Op. cit., II, p. 756, note 3.
290 Bourquelot L.-F.
Études sur les foires de
Champagne. 1865, I, p. 102.
2!" Dardel P. Commerce, industrie et navigation
à Rouen et au Havre au
XVIIIe siècle. 1966, p. 108—109.
292 "Gazette de France", 1783, p. 351.
293 5 сентября 1759г. Savary des Bruslons. p. cit., IV, col. 1023.
294 Anthony G. L'Industrie de la toile a Pau et en Béarn de 1750 à I8SO (Études d'économie
basco-béarnaise, t. III). 1961, p. 41.
295 A. N., F 12, 151, 148 v», 29 апреля 1729 г.
предметом роскоши. Даже при среднем качестве она оставалась дорогостоящим товаром, который бедняки зачастую предпочитали изготовлять сами, который они, во всяком случае, покупали скупо и не обновляли, следуя советам Николаса Барбона. И практически лишь с появлением английской промышленности и в особенности хлопчатобужных тканей в конце XVIII в. будет наконец завоевана клиентура среди народа. А ведь действительно господствующая промышленность предполагает широкий спрос. Следовательно, давайте читать историю текстильного производства с осторожностью. Сменявшие друг друга царственные особы, которыми эта история отмечена, не соотносятся, впрочем, не только с изменениями моды, но и с последовательными перемещениями центров производства на верхнем уровне обменов. Все происходило так, словно конкуренты не переставали оспаривать первенство текстиля.
В XIII в. центрами шерстяного производства были одновременно Нидерланды и Италия 287. В следующем веке им была прежде всего Италия. «Но итальянское Возрождение — это же шерсть!» — воскликнул на одном недавнем коллоквиуме Джино Барбьери. Затем почти что преобладающим сделался шелк, и ему Италия была обязана последними мгновениями своего промышленного процветания в XVI в. Но эти ценные текстильные изделия вскоре добрались до севера — в швейцарские кантоны (Цюрих), в Германию (Кёльн), в Голландию после отмены Нантского эдикта, в Англию и особенно в Лион (именно тогда и началась продолжающаяся по сей день его карьера великого центра шелковой промышленности). Тем не менее в XVII в. произошли новые перемены: тонкие сукна английской выделки совершили в ущерб шелку триумфальный прорыв около 1660 г., если верить французским галантерейщикам , и мода на них распространится вплоть до Египта 289. Наконец, последний соперник и новый победитель — хлопок. В Европе он обосновался давно 290. Но, подталкиваемый индийскими ситцами, чья технология набойки и окраски, новая для Европы, породила живейшее увлечение [этими тканями] 291, хлопок вскоре оказался в первом ряду 292. Наводнит ли Индия Европу своими тканями? Хлопок, этот незваный гость, опрокидывал все преграды. И тогда, конечно, для Европы возникла необходимость начать подражать Индии и самой изготовлять и набивать хлопковые ткани. Во Франции дорога для производства ситцев стала совершенно свободна с 1759 г.293 Поступление сырья в Марсель составит в 1788 г. 115 тыс. центнеров, т.е. вдесятеро больше, чем в 1700 г.294
Правда, на протяжении второй половины XVIII в. общее оживление в экономике повлекло за собой широкий подъем производства во всех отраслях текстильной промышленности. Старые мануфактуры охватила тогда лихорадка нововведений и технических изобретений. Что ни день рождались новые технологические процессы, новые ткани. В одной лишь Франции, огромной стране мастерских, мы видим «тонкие кружева, легкие дешевые ткани, тонкую шерсть, шелковую ткань с хлопковой или шерстяной уточиной, что изготовляются в Тулузе, Ниме, Кастре и в прочих городах и местностях» Лангедока 295; «шпалерки» ("espagnolettes"), на которые был наложен арест
==307
A. N.. F 12, 682, 29
августа 1726 г.
297 A. N., G 7, 1706, f0 81, 19 января 1723 г.
298 A.N., F 12, 721.
1'9 A. N., 62 AQ 7.
300 Variétés, V, p. 345, note 2.
301 A. N., G 7, 1700, f° 86.
302 Beckma
303 Chaunu P. La Civilisation de l'Europe classique. 1970, p. 332.
304 Gille В. Les Forges françaises en 1772. 1960, в Шампани, поскольку они не соответствовали нормам длины и ширины, и которые, видимо, изготовляли в Шалоне 296; изготовлявшиеся в Ле-Мане новомодные шерстяные кисеи с белой основой и коричневой уточиной 297; «воздушный газ» — очень легкий шелк, который набивали с надпечаткой, закрепляя на нем с помощью протравы «пыль, сделанную из рубленой нити и крахмала» (серьезная проблема: должен ли он облагаться пошлиной как нитяная ткань или же как ткань шелковая, ибо последняя составляла одну шестую его веса?) 298; в Кане полушерстяную ткань с примесью хлопка, именовавшуюся «Гренада» и завоевавшую себе отличный сбыт Голландии ; и «римскую саржу», изготовлявшуюся в Амьене 300, и нормандские грубошерстные ткани 301, и т. д. Уже это обилие названий кое-что значило. И не меньшее значение имели рост числа изобретений среди изготовителей шелковых тканей в Лионе и новые машины, что одна за другой появлялись в Англии. Понятно, что Иоганн Бекман, один из первых историков технологии, радовался, читая слова, вышедшие из-под пера Д'Аламбера: «Где, в каком виде деятельности было проявлено более изощренности, нежели в окраске бархатов?» 302