Страница 140 из 170
Я пытаюсь наблюдать за толпой.
Волки, принадлежащие свитам разных Львят, держатся хозяевами положения, высокомерно, пожалуй, глумливо: "Да таких денег не стоит твой младший сын! Видит Творец, честных среди плебса нет, одно жульё - учёны мало?" - демонстративно хватаются за оружие, издевательски хохочут. Торговцы стараются с ними не спорить - и сделки изрядно напоминают грабёж денной. Даже богатых купцов не защищает статус - волк забирает ремень с серебряной пряжкой, украшенной бирюзой, а перед бывшим его владельцем бросает горсть медяков: "На, подавись!" Зато друг с другом плебеи веселы и предупредительны - с оглядкой на власть имущих. Торговля держится плебсом, ремесленниками и земледельцами разной степени состоятельности - мне снова не отвязаться от мысленного сравнения лянчинской аристократии с оккупантами.
Впрочем, бесплотным наставникам отдают сами. Без звука. Хоть бы и даром. Этих боятся, кажется, даже больше, чем вооружённых до зубов волков. Наставники самодовольны и вальяжны, разговаривают елейно - но в тоне почти всегда ощущается скрытая угроза. Неладно в датском королевстве...
На нас посматривают с любопытством, но в разговоры не вступают - лянчинцы всё-таки не слишком доверяют таким шикарным мальчикам, как мои северяне, к тому же из-под шёлкового платка милого-дорогого Ча выбилась светлая прядь. Чужие - этого не скроешь. Мы интересуем купцов, но не только. Я замечаю в сторонке под навесом парочку странных молодых людей: вооружены весьма основательно, пистолетами и тяжёлыми мечами, одеты по-особому: синие штаны, заправленные в высокие сапоги, и довольно длинная, до середины бедра, широкая синяя куртка с капюшоном, накинутым на голову... но самое необычное - их фигуры и лица. Они уже давно не подростки, высоки, хорошо сложены - но в телосложении есть что-то... детское, что ли? Или девичье? Впечатление дополняют тонкие женственные лица - этакие недоделанные валькирии...
Они, конечно, бесплотные, но не обычные бесплотные. Когда-то Эткуру, показывая мне бедолагу-Соню, говорил, что вот такой приблизительно типаж, "игрушка", человек-фенька, женственная статуэтка, получается, если обрезать ребёнка, не достигшего Времени Любви. Но худенький Соня, сильно смахивавший на девушку, изрядно отличался от этих суровых бойцов с жёсткими холодными взглядами, профессионально сканирующими толпу...
- Что ты там рассматриваешь, Ник? - спрашивает Ар-Нель. - Я догадываюсь, что увиденное тобой весьма экзотично, но вряд ли настолько. Ри-Ё, мне кажется, нужен твой совет.
- И я выслушаю совет, - бормочет Юу. - Отвратительно.
Отвлекли меня. Мы стоим у палатки работорговца. Мне тоже отвратительно.
Признаюсь, я это иначе себе представлял. Каких-то обнажённых прелестниц, танцующих на помосте в ожерельях и браслетах, этакий Бахчисарайский фонтан по-лянчински... приступ больной фантазии после года простой безгрешной жизни.
Ничего подобного. Всё прозаично, буднично и дико.
Они сидят на вытертом до залысин старом ковре, брошенном прямо на землю под полотняным навесом. Демонстрировать себя совершенно не рвутся. Их - человек семь, молодых женщин, одетых в рваное тряпьё, заскорузлое от запёкшейся крови. Они тщетно пытаются запахнуть на груди куртки, которые вовсе не рассчитаны на женскую грудь, и отводят глаза от волков, которых тут больше, чем около других палаток. Волки и есть потенциальные покупатели - рядом больше никого не видать.
Торговец - обычный бесплотный, не вызывающий странных ассоциаций: похож на квадратную немолодую дамочку. Но есть ещё и охрана - трое крепких и основательно вооружённых парней, вполне "телесные". Кроме мечей и пистолетов у них - хлысты с металлическими рукоятками, и видно, что не только для красоты и впечатления: у худой девчонки с очень тёмным, как у мулатки, лицом и отчаянными глазами, на которой всей одежды - штаны, еле сходящиеся на бёдрах - длинный рубец через грудь и плечо. Впрочем, по сравнению с довольно грубо зашитой раной под рёбрами справа, едва начавшей заживать, след хлыста выглядит не очень страшно...
- Отребье! - фыркает красавчик-волк в чёрной проклёпанной замше. - Прайд опять бросил волкам кости... смотреть не на что!
- Никого не заставляем, - улыбается бесплотный. - Что поделаешь, войны нет. По всей земле примирение вышло, даже на границе с Шаоя тихо... Девки либо старые, либо случайные. Вот будет война...
- Штопанный хлам, - говорит другой волк, постарше. - А денег хочешь, как за здоровых, целых и свежих. Эй, ты! Да, ты, шаоя! Встань!
Плотная девочка с копной косичек в засаленных цветных ленточках, прикрытая какой-то замурзанной рубашонкой, тяжело поднимается и делает два шага вперёд, подволакивая ногу. На колене и выше - багровый шрам, нога плохо сгибается. Волк в сердцах сплёвывает:
- Еретичка - хромая!
- Так и прошу полторы тысячи, это ж не деньги за боевой трофей, - невозмутимо возражает бесплотный. - Хромота не помеха, родит нормально...
- Ага, хромая не сбежит, безрукая ножом не пырнёт, а безголовая вообще сокровище, а не рабыня - лежит себе тихо, ни есть, ни пить не просит! Ври, да знай меру!
- Смотри-ка, а вон та, сзади... Молоденькая...
- Ты, глазастая... подойди-ка!
Совсем юная девочка с тяжёлой волной косичек почти по пояс длиной, действительно глазастая, как котёнок, прикрывая руками грудь под распахивающейся вышитой безрукавкой, с трудом встаёт. Её штаны не сходятся на животе, слишком большом для тоненькой фигурки.
- Ах, гуо тебя подери совсем! Эта же - беременная! Сколько ж её брали все, кто хотел! До, после и во время! Ты, бесплотный, совесть потерял!
- Будто тебе лишний раб помешает, - бесплотный пожимает плечами, утрируя удивление. - Подумаешь! Все женщины рожают...
- Мне нужно, чтобы моих детей рожала, дубина ты!
- Стоп! - красавчик ухмыляется. - Сколько за беременную девку?
- Тысяча "солнышек".
- Пятьсот. И я её возьму. И не спорь - всё равно она тебе ни к чему. Жрёт ведь, как не в себя, а? Так вот, пятьсот - рискну. И она у меня родит прямо сейчас - а если выживет, пригодится моим людям.
- Идёт. Эй, ты... купили тебя.
Девочка шарахается назад, охранник толкает её к волку, а я успеваю подумать, что моё личное время наблюдать кончилось и надо вмешаться - и тут Ри-Ё стремительно бросается вперёд, выхватывая меч на ходу:
- Не смей её трогать, скот! - выкрикивает он волку в лицо, оттолкнув девчонку в сторону и заслонив собой.
Волк поражён. Похоже, понял, несмотря на невозможное произношение Ри-Ё.
- Откуда ты взялся, язычник? Она моя! - и едва успевает парировать удар.
- Остановите их! - визжит бесплотный пронзительно.
- Ник, присмотри за женщинами, - командует Ар-Нель, обнажая свой вассальский клинок, а наши волчицы, не сговариваясь и не дожидаясь приказа, хватаются за оружие.
Доля секунды - и я в центре драки. Единственное, что я могу сделать, это убрать беременную - я хватаю её в охапку и тащу в сторону. Она лёгонькая, как ребёнок, цепляется за меня тонкими пальцами, я подхватываю её под колени - на руках надёжнее - а Юу с мечом в правой руке и ножом в левой прикрывает нас с ней от чужих бойцов, которые непонятно откуда взялись.
- Уйди, уйди с ней отсюда, я прикрою! - кричит Юу.
Я успеваю заметить, что Ри-Ё рубится с красавчиком, и они сворачивают стойку навеса. Девочка на ломаном лянчинском просит: "Поставить меня, человек! Поставить Хинки-Кью на земля!" - но я бегу с ней к ювелирным рядам, где почти безлюдно, почему-то думая не об опасности, а о птичьей невесомости её тела. Юу вспарывает щёку и шею какому-то набежавшему верзиле, так и не успевшему перезарядить пистолет - и хромая еретичка лупит бесплотного работорговца откуда-то выдернутым колом, ломая ему протянутые руки - кто-то дико кричит, кто-то стреляет - и волчица-лянчинка с северной косой падает на колени, схватившись за грудь, а её подруга сносит голову стрелку - точно и легко, как с манекена - кровь фонтаном...