Страница 134 из 170
- Он уже в Поре? - спросил Бэру, кивнув в сторону юнца, и, не дожидаясь ответа, продолжал. - В Поре. Недостаточно чист. Почему предлагаешь так поздно?
Кельну замялся.
- Да вот... ждал вот... когда Святейший Наимудрейший Гобну...
- Так обратись к Гобну, - отрезал Бэру. - Я не беру тех, кому пришла Пора. Они не смогут достичь ангельской чистоты, а дурного беспокойства в моей Цитадели не надо. Да и что твоему сыну в синем капюшоне? Ни денег, ни славы.
- И то верно, - Кельну развёл руками, показывая, что вовсе не прячет оружия в кулаке. - Я, правда, подумал, что в Цитадели ему будет лучше...
- Не будет. Ученик или служка Святого Совета может быть повышен до Наставника, а то и до Наимудрейшего, как знать, а синий страж на всю жизнь - просто брат. И жизнь полна лишений, и смерть неизбежна и насильственна... зачем тебе и ему эта ноша?
Кельну кивал, а Дилсу, кажется, уже радовался отказу. Он отвернулся в сторону и принялся с преувеличенным вниманием разглядывать сложный орнамент на арке дверного проёма. Зато на Бэру, как на одного из Семи Пророков, глазел маленький раб, которого послали с каким-то поручением и который остановился в дверях на полушаге, опустив руки и забыв обо всём на свете.
Под взглядом Бэру раб, замирая от ужаса и восторга одновременно, опустился на колени. Кельну укоризненно качнул головой:
- Рабы Прайда распустились до непотребства. На него смотрят двое Львят и Наимудрейший - а он и ухом не ведёт, считает, что ты благословишь его, как Львёнка, Бэру. Такой раб вряд ли заживётся надолго...
- А он и есть Львёнок, - сказал Бэру тихо. - Дитя кого-то из младших Львят и общей рабыни Прайда, иначе его не обрезали бы в детстве. В его душе нет страха, зато есть та самая чистота, которую я ищу в будущих синих воинах. Цитадель заплатит за него Прайду.
Кельну нахмурился и дёрнул щекой - кажется, он, наконец, согласился с нелестным мнением всего Прайда о Синем Драконе. Он жестом приказал сыну следовать за ним и ушёл, не сочтя нужным проститься с Бэру. Маленький раб - никак не старше десяти-одиннадцати лет, худенькое глазастое создание, одетое в одни только штаны, слишком длинные и широкие, лохматое, босое, покрытое синяками с ног до головы - медленно встал с колен и подошёл с очарованной робкой улыбкой.
Протянул руку, чтобы дотронуться до одежды Бэру - и Бэру отстранился.
- Брат не касается брата без крайней нужды, - сказал он, улыбаясь.
- Наимудрейший, - осмелился маленький братец, - а правда, что у всех синих будут крылья?
- Обязательно, - серьёзно сказал Бэру. - Твоя душа воспарит на этих крыльях с поля последнего боя к самому престолу Творца - и из рук самого Творца ты получишь меч из чистого сияния. Однако, нам пора возвращаться домой, брат. Правда?
Маленький братец только и смог кивнуть, задыхаясь от счастья. А Бэру смотрел на него - и видел взором души сурового воина с ангельским ликом, которым это дитя станет лет через десять: лучшие стражи вырастали из детей, верящих в синие крылья.
***
Запись N145-01; Нги-Унг-Лян, Лянчин, местечко Радзок, приграничная деревня
Мы покидаем замок Хотуру не на рассвете, а гораздо позже.
Нас кормят.
Люди Хотуру вытаскивают из закромов вяленое мясо и засахаренные плоды, суют их нашим девочкам в седельные сумки. Где-то на задворках, где кухня, печи и прочие хозяйственные помещения, пекут хлеб - рабы тащат горячие лепёшки, овальные, коричневые, источающие восхитительный домашний запах. И даже рабы улыбаются, когда кто-нибудь из наших бойцов обжигается, пытаясь отщипнуть кусочек от горячего - все хохочут, все слегка на взводе и делают вид, что грядёт сплошное прекрасное будущее.
И уезжать тяжело.
У Мингу - синяки под глазами и физиономия заострилась. Он всю ночь решал со своим отцом принципиальный вопрос: ехать ли с нами или остаться дома - причём, присутствие Лекну рядом в качестве волка-телохранителя и любимой женщины уже не оговаривалось, а принялось само собой. Выяснение этого вопроса продолжается за завтраком; в конце концов, Хотуру настоял на своём - Мингу не едет. И Лекну остаётся. Зато к нашему отряду присоединяются несколько юных волков - главным образом из-за девочек, я подозреваю, а уж потом - за идею.
Наших лошадей чистят до солнечного блеска и кормят до отвала. Некоторых перековывают. Элсу улыбается, тихонько говорит: "Щедрость несказанная... как в старые времена, когда люди были братьями не только по имени", - а Ар-Нель задумчиво замечает: "Надежда - великая вещь".
Да, Хотуру смотрит на наших Львят печально и с надеждой.
- Всё должно быть очень хорошо, - говорит он. Вероятно, имеет в виду, что вся жизнь теперь будет похожа на вчерашний вечер: или праздник, или абсолютная искренность, срывание покровов и восстановление справедливости.
- Всё будет, как в старые времена, - откликается Анну. - Даже лучше.
И нам открывают ворота. Нас провожают, как настоящих братьев - как друзей, по крайней мере - и девочки часто оглядываются.
А в деревне, которую мы проезжаем, нас ждёт сюрприз.
У колодца, под цветущим деревом т-чень, нас встречает группа подростков. И они вовсе не кидаются врассыпную при виде отряда - правда, позы такие, что понятно: готовы удрать в любую минуту. Ар-Нель улыбается им и приветственно машет рукой; двое мальчишек переглядываются - и вдруг подбегают к нам, к его лошади, идущей шагом, и сдёргивают платки с голов.
Та самая парочка, которую Ар-Нель упросил отпустить домой. Ар-Нель придерживает коня - и шустрый парнишка, который говорил Хотуру всякие лестные вещи, наконец, говорит то, что хочет - и тому, кому хочет:
- Слушай, Львёнок с севера - ты ведь Львёнок, да? - ты хороший, храни тебя Творец, тебя мой отец благословил. Я так и думал, вы сейчас - на Чойгурский тракт ведь? Я хотел тебе отдать, - и суёт в руку Ар-Нелю какую-то маленькую вещицу. - Это тебя спасёт от любого зла, от любой беды - ты только не бросай и не теряй...
Анну нагибается с седла посмотреть, северяне подъезжают поближе - Ар-Нель разжимает ладонь. Вещица - два почерневших серебряных скорпиона, кованных тонко и точно. Широкая цепочка соединяет скорпионов головками - между клешней. Скорпионы здорово похожи на земных - а если сделать скидку на стилизацию изображения, то вообще вылитые, только лапок у них по шесть, а не по восемь.
Даритель заглядывает Ар-Нелю в лицо:
- Ты ведь не выбросишь, нет? Ты ведь не настолько язычник, правда, северный Львёнок?
Ар-Нель серьёзно качает головой.
- Что ты, как я могу выбросить подарок от чистого сердца... А не объяснишь ли ты, дорогой мой, что означает эта вещь? Всё же я пока чужой здесь...
Мальчик воодушевлённо рассказывает, расширив глаза:
- Когда злодей Лонни-Гдо приказал своим солдатам бросить Первого Пророка, Сунну, в кипящий источник за справедливые слова, Творец послал двух скорпионов - один гада в правую руку ужалил, а второй - в рот. И все поняли...
- Это - Божья Стража, Ар-Нель, - говорит Анну. - Небесные Стрелы. Своих даришь? - спрашивает он у мальчика. - Не боишься без защитников остаться?
- А как же он - без защитников? - говорит мальчик. - Он же - смотри, он говорил, как святой...
- Ты ошибаешься, друг мой, - говорит Ар-Нель с еле заметной улыбкой. - Я, конечно, не свят, мне всего лишь иногда нестерпимо хочется говорить справедливые слова - в память о Первом Пророке.
- Северянин, - говорит второй парень, видимо, более спокойный и флегматичный по натуре, - ты ведь не можешь взять нас с собой сражаться за справедливость?
- Нет, - говорит Ар-Нель. - Просто потому, что у вас нет лошадей. Вы не сумеете следовать за отрядом пешком. Мне жаль.
- Тогда возьми, - говорит второй, протягивая книгу, завёрнутую в синий платок. - Пожалуйста. Это - Книга Пути. Тебе хотела передать моя... - и я слышу от лянчинца слово, которого якобы не употребляют в Лянчине: "мать". Даже не удивляюсь - после ночи в доме Хотуру был морально готов к такому повороту. Это именно Львята не знают слов "мать" и "сестра", не лянчинцы вообще. - У неё болело в груди из-за меня... из-за нас с Хоглу... а из-за тебя прошло.