Страница 52 из 86
— С двумя пулеметами там такого можно наворотить!
Правильно говорит Сережа.
— А то ворвемся в Монтеротокдо и разгромим гестапо! — Это развоевался Никита Сывороткин.
— А не лучше ли Рим освободить? — съязвил Леонид, но никто даже не улыбнулся.
Вот Петр отходит в сторону и заявляет:
— Кто хочет пойти со мною сегодня на шоссе, становись рядом!
Леонид чувствует, что это не бунт против его личного авторитета. Ребята полны ненависти к врагу, и вынужденная бездеятельность, естественно, приводит их в ярость. Накипело. Теперь, когда они вырвались на волю, их ни угрозой, ни уговорами не проймешь. Понимает все это Леонид, но не сдается.
— Товарищи, мы не у себя, не на своей земле…
— А где сказано, что фашистов можно бить только у себя дома?
— Не о том идет речь. Мы здесь подчиняемся итальянцам. Они помогли нам бежать, дали оружие…
— Оружие дали, а теперь одно знают — «аттенционе» да «пациенца»… [6]
— Если прятаться да осторожничать, никогда врага не победишь. Союзники тоже «аттенционе» и все на одном месте топчутся. Надо им показать, как русские воюют.
— Решай, командир!
— Не тяни, командир!
2
Может, Петя со своим пулеметом и группой ребят поотчаяннее, дождавшись темноты, и в самом деле бы отправился на шоссе. Но дозор, выставленный у спуска в ущелье, просигналил: «Идут. Свои».
«Хорошо бы, если Москателли, а то и сам Капо Пополо. Посмотрели бы они, как ярятся люди, и, может быть, разрешили бы действовать. А не то объяснили бы толком, почему мы должны безвылазно сидеть в этой яме», — порадовался Леонид.
Петя тоже подумал о том, что нечего им ворчать на командира — надо итальянцам все начистоту выложить. А то и впрямь как бы дров не наломать… Он подмигнул Сереже — держись, дескать, поближе, врежь им правду-матку в глаза.
И Леониду, и остальным не терпелось поскорее встретить гостя, и они полезли по тропинке вверх, за скалу, под которой была их пещера. И тут увидели Орландо. Но парень был не один. За ним, с любопытством озираясь по сторонам, шел высоченный негр. Карабин он закинул, как дубинку, на плечо, зубы ослепительно сверкают, пухлые губы растянуты в добродушной улыбке.
Орландо сразу же прошел вперед и заговорил с Сережей, а негр остановился, подбросил вверх карабин, перехватил его на лету левой рукой, а правую протянул Леониду:
— Кей. Судан.
— Леонид. Россия, — сказал Леонид, пожав его крепкую, широкую ладонь.
— Гляньте-ка, гляньте, — громко засмеялся Петр Ишутин, — наш-то командир Кею до плеча еле достает…
Видимо, он был рад случаю показать Леониду, что его давешняя злость уже прошла, что все в порядке и командир для него остается командиром.
— Вот тебе Судан… А знаете, я в какой-то книге читал, — принялся рассказывать Сережа Логунов, подойдя вместе с Орландо к командиру, — что у них есть такие племена, где сто восемьдесят сантиметров — не диковина, а средним ростом считается.
— Ты, стало быть, у них лилипутиком будешь считаться, — поддел его Петя.
Кей с первой минуты пришелся всем очень по душе. Ишутин и Муртазин забрали его с собой, повели к Ивану Семеновичу: «Запиши, товарищ интендант, на довольствие нового бойца…»
Леонид, Сережа и Орландо остались втроем. Орландо принес хорошие вести. Кей, так сказать, первая ласточка, и днями итальянцы собираются переправить к ним в отряд солидное пополнение. Им удалось спрятать около десятка советских солдат, сбежавших из окрестных тюрем. Леонид попросил Сережу растолковать Орландо, каково настроение людей. Пусть, мол, он разыщет, кого надо.
— Синьора Москателли я сумею повидать, — сказал Орландо, — но как найти Капо Пополо, не знаю. Он живет в Риме, а там каждый день облавы. Недавно гаписты бросили бомбу в кинотеатр «Барберини», отправили на тот свет кучу немецких офицеров… Эх, и мне бы сделать чего-нибудь такое же! За отца рассчитаться.
— Счеты с немцами у нас большие, Орландо, — сказал Леонид. — Поэтому-то и надо, чтобы ваши развязали нам руки. Я больше не могу сдерживать ребят, да и не хочу!
— Хорошо. Я постараюсь разыскать синьора Москателли.
Леонид с Сережей пошли провожать Орландо. По дороге Леонид заговорил о том, что неудобно им всю заботу о продовольствии перекладывать на итальянцев, которым тоже живется не сладко. А если еще пополнение прибудет? Не натаскаются на такую ораву.
— Насчет этого вы не беспокойтесь. Я скоро приведу к вам Марио.
— А кто он такой?
— Его отец управляющий у Фонци.
— А Фонци кто?
— Помещик. У него одних овец тысячи голов. Марио — парень молодец. Все, что надо, сделает.
Через день Орландо явился с пополнением. Вытянулся в струнку перед Леонидом, козырнул по-военному: принимай людей, командир! Пока знакомились с новыми бойцами — среди них были грузин, узбек, армянин, украинцы и русские, — пока устраивали их и распределяли обязанности, прошло еще несколько дней.
Кей оказался необыкновенно веселым и понятливым, расторопным парнем. Уйму русских слов выучил, и стал неразлучным другом Ильгуже и Пете. Он любит рассказывать о своих приключениях. А жизнь у него и в самом деле была очень интересная. Родился он в деревушке, возле Порт-Судана. Семья была многодетная, совсем как у Ильгужи. С малых лет работал на плантации у англичан. Получал гроши, но и то радовался. Потом был поваренком на большом корабле, по всем океанам и морям поплавал. А какие штормы пережил…
Потом служба в британских королевских ВВС. Два года войны. Ночные полеты, бомбежки… Наконец прыжок с парашютом с горящей машины… Спасибо итальянцам, спрятали, накормили, и вот он здесь.
Но рассказывает Кей не поймешь на каком языке. Форменный «винегрет» из русских, итальянских, английских слов. И кто его знает, может, он еще и свои — суданские — подмешивает. А плут Петя слушает, кивает, поддакивает, а потом хватится за бока и покатывается. Хохочет и Кей.
Пока ждали, не покажется ли Москателли или Капо Пополо, в жизни партизанского отряда «Свобода» произошло несколько важных событий.
Внезапно занемог Николай Дрожжак. Вечером он вернулся с дозора, за ужином рассказывал о СТЗ, посмешил товарищей, вспомнив о переделках, в которые он попадал из-за собственной горячности, молодости, глупости… Словом, все было в порядке. Но вдруг в полночь он застонал, заметался. Леонид, потихоньку поднявшись, перебрался к нему — лег рядом. Пощупал пульс, спросил:
— Коля, что с тобою?
— Горю, Леонид Владимирович… — Он почмокал пересохшими губами и глотнул слюну. — Воды…
Леонид намочил полотенце в холодной ночной воде, которую притащил в котелке Ильгужа, и положил на лоб Дрожжаку. Компресс не помог. У больного начался бред. Он то жалобно звал кого-то искупаться вместе в Волге, то сердился, то умолял простить его. Долго оправдывался в чем-то, доказывал, что он нисколько не виноват, а потом зарыдал…
Леонид всю ночь не сомкнул глаз, просидел возле Николая. Когда рассвело, около них собрались бойцы из роты капитана Хомерики, Антон и Кей. Всем хотелось как-то помочь, чем-нибудь облегчить страдания товарища.
— Похоже, что воспаление легких, — с горечью сказал Леонид. — И так-то он лиха хлебнул больше всех… Слаб совсем, а если кризис начнется… У нас, как на грех, даже аспирина нет…
— Найду! — решительно заявил Петя Ишутин.
— Где, как? — удивился Леонид.
— Сейчас сбрею бороду и в Монтеротондо отправлюсь.
— И на первом же перекрестке влипнешь, да? Ты же ни слова по-итальянски не знаешь.
— А я немым прикинусь, — сказал Петя. — Никита, или давай сам шевелись поживее, или бритву мне вынеси. Нельзя не помочь Коле Дрожжаку. Он больше всех нас заслужил свободу!
«Дело рискованное, конечно, — думает Леонид. — Но если и впрямь воспаление легких, нам его без лекарств не выходить. Да и Петю, пожалуй, не удержишь».
— Ну что ж, добро. Вдвоем с Сережей пойдете. И видом он на итальянца смахивает… Только, пожалуйста, будьте внимательны. Не то и сами погибнете, и Коле не поможете. В аптеке скажите, что пневмония… — начал было Леонид и вдруг задумался. — Спросить-то вы спросите, а чем расплачиваться будете?