Страница 17 из 60
Я помотала головой, все еще вглядываясь в туман, изо всех сил стараясь не верить в то, что вижу. Я моргнула, но лес оставался на своем месте. Вот досада! Я сфокусировалась на типичной английской сельской местности, и — оп-па! — она снова оказалась на первом плане, а лес поблек и просвечивал теперь смутным контуром. Но не исчез.
— Да какого …? — пробормотала я. Голова кружилась все сильнее, и я была уверена, что вот-вот упаду вниз, в туман, мерцающий у меня перед глазами.
— Отпусти ее, — сказала Кимбер, и я почувствовала ее руку на своем плече. — Мы уже знаем, что она видит.
— Я хочу, чтобы она сказала! — настойчиво проговорил Итан. Он все еще держал меня за подбородок, почти касаясь меня щекой. Меня бы взволновала его близость, если бы мне не было так плохо.
— Посмотри на ее лицо, придурок! — сказала Кимбер резко. — Она сейчас сознание потеряет!
Как ни странно, это прозвучало заманчиво. Если я потеряю сознание, мне не придется больше пытаться осознать невозможное. Я не буду больше видеть то, чего нет, и мне не будет так гадко и тошно. А потом, когда я приду в себя, окажется, что все это был лишь плохой сон… Туман потемнел и стал сворачиваться по краям.
Глава девятая
Возьмите на заметку: нет ничего противнее, чем терять сознание. Раньше я думала: просто отключаешься на несколько секунд — и все. Я не знала, что при этом тебя мутит, голова кружится, бьет озноб и кожа становится холодной и влажной.
Я пришла в себя на траве, лежа спиной на чем-то твердом и теплом. Кимбер методично била меня по щекам. Я моргнула, но она продолжала лупить меня еще какое-то время. Щеки мои горели, глаза наполнились слезами от пощечин, а я уже сказала, что мне и так было не сладко.
— Да прекрати ты! — крикнула я и попыталась перехватить ее руку, но мои реакции были пока замедленными, и я получила еще одну оплеуху.
— Ну как, ожила? — спросила Кимбер.
Я посмотрела на нее. Стена, на которую я опиралась спиной, вдруг затряслась, и я с ужасом осознала, что полулежу на Итане. Он хохотал. Я тут же отпрянула и вскочила на ноги.
Слишком стремительно. Так сказать, себя не помня. Резко. Голова у меня закружилась, и я раскинула руки, чтобы удержать равновесие. Неудивительно, да, что Итан снова оказался рядом и поймал меня?
— Полегче, полегче, — проговорил он. — Или тебе понравилось терять сознание?
— Спасибо, не очень, — буркнула я и облокотилась на него. Я стояла так до тех пор, пока мир вокруг не перестал вращаться, а земля — уходить из-под ног.
Редкие капли перешли в размеренный дождь. Мои штаны промокли на попе — господи, только бы это было из-за мокрой травы! Хватит уж с меня унижений.
— Давай-ка скроемся от дождя, — предложил Итан. — Держу пари, тебе не повредит сейчас чашечка горячего чаю.
Я постаралась не скривиться при мысли о чае.
— Я бы не отказалась от чашки кофе, — сказала я, но, кажется, ни Итана, ни Кимбер не интересовали мои пожелания.
И снова Итан обнял меня за плечи, только на этот раз Кимбер не стала утруждать себя спором. Я изо всех сил старалась не думать о том, что я видела и что это может означать. Еще сильнее я старалась не думать о том, что я на самом деле потеряла сознание. Так что на этот раз не все мое внимание было поглощено Итаном, прижимающим меня к себе. Когда туман в голове рассеялся, я обнаружила, что одной рукой я тоже обнимаю его за талию, и теперь мы идем в ногу, а не сталкиваемся неуклюже бедрами.
Когда мы вошли во двор общежития, то все, как по команде, направились в комнату Кимбер. Кимбер дала мне сухую одежду, и я скрылась в ванной, чтобы переодеться. Я подумала, что моя жизнь была бы намного легче, скажи я им, что ничего не видела, когда смотрела вдаль. Я вообще-то была хорошей лгуньей — мать дала мне много возможностей потренироваться, — но сомневаюсь, что я смогла бы сделать вид, что все нормально, когда мне было так плохо и так мутило.
Когда я переоделась, я пристально посмотрела на свое отражение в зеркале в ванной комнате. Я едва узнала себя: глаза огромные, лицо бледное. Я подошла к зеркалу вплотную и осмотрела корни волос, ожидая, что некоторые из них поседели, но тут все осталось нормально.
Я поплескала в лицо холодной водой — щеки слегка порозовели. Потом я глубоко вздохнула и вышла, присоединяясь к Итану и Кимбер в гостиной. Тут я поймала себя на мысли, что не хочу никаких объяснений тому, что я видела. Но, кажется, без этого не обойтись.
Итан и Кимбер сидели на диванчике, на котором я вчера спала. Сдвинув головы, они склонились над столиком и что-то обсуждали тихими голосами. Итан был серьезен, Кимбер бросала на него сердитые взгляды. Интересно, она вообще улыбается, когда Итан рядом?
Они одновременно заметили меня, Кимбер осеклась на середине фразы, а Итан выпрямился и одарил меня одной из своих чарующих улыбок. Эта улыбка согрела меня, как солнце, и, несмотря ни на что, я улыбнулась в ответ.
На столике стоял китайский сервиз для чаепития, Кимбер проделывала какие-то манипуляции с чайничком, потом налила всем чай. Я знала, что неуклюжей она не была, так что позвякивание посуды было явно направлено на то, чтобы раздражать Итана. Кажется, это сработало. Он отвернулся от меня и уставился на нее.
Я глубоко вздохнула, даже не понимая, что не дышала все то время, что он смотрел на меня. Сердце как-то сладко перекувыркнулось в груди. Как бы не подсесть на его взгляды, улыбки и тепло, исходящее от него, от которых ты словно плещешься в солнечных лучах.
Я мысленно погрозила себе пальцем. Спокойно, Дана, этот парень слишком хорош для тебя. Конечно, приятно, когда такой красавец ведет себя, словно ты — настоящая женщина, а не ребенок, но я не смела позволить себе думать, что с его стороны все это — не «флирт по привычке». Я не уродина — во мне ж волшебная кровь, в конце концов — но и ничего особенного во мне нет. И уж, конечно, внешне я ничем не могу привлечь кого-то вроде Итана. Он слишком красив даже для Волшебника, и ему нужна такая же красавица, изысканная, с хорошими манерами. Так что нечего распалять себе воображение.
Мне было неловко сидеть на стуле с прямой спинкой, приставленном перпендикулярно к дивану со стороны Кимбер, естественно. Я чувствовала себя как-то глупо. Я взяла чашку из рук Кимбер, хотя чаю мне не хотелось вовсе. Особенно после того, как я разглядела плавающие на дне чаинки. Видимо, в Авалоне вообще не существует чая в пакетиках. Я вздохнула.
Я поднесла чашку к губам и сделала большой глоток. Потом поставила чашку на стол и подумала: что бы сказала цыганка, глядя на рисунок чайных листьев? Да пожалуй, ничего хорошего.
— Ну, так вы объясните мне, наконец, что происходит? — спросила я, продолжая смотреть в чашку с чаем. Словно мне казалось, что если я не буду смотреть на Волшебников, они не станут говорить со мной и не расскажут, какое значение для них имеет мое видение мерцающих реальностей.
— Ты необыкновенная девушка, Дана Стюарт, — сказал Итан.
Я невольно посмотрела на него, и тут же его взгляд заворожил меня. Может, я и наивна, но я видела в своей жизни достаточно фильмов, чтобы распознать этот особый магнетизм, который излучали сейчас его удивительные бирюзовые глаза. У меня сжалось горло, и бросило то ли в жар, то ли в холод — я даже не поняла. Я собрала всю свою волю в кулак, чтобы не поежиться.
— Моя фамилия — Хатэвей, — тихо сказала я. Родители у меня не были женаты, и всю жизнь я носила фамилию матери.
Его губы изогнулись в усмешке, но в глазах по-прежнему горел всепоглощающий огонь.
— Стюарт или Хатэвей, ты все равно особенная.
Кимбер громко кашлянула; Итан посмотрел на нее обиженно.
— Ты — такой кайфолом, Ким, — сказал он недовольно. Она начала было что-то говорить, но он прервал ее на полуслове и посмотрел на меня.
— Ты же знаешь, что твой отец — элита, один из самых могущественных Волшебников в Авалоне.
Вот теперь я все-таки поежилась. Лучше бы мать не врала мне все эти годы; тогда, зная правду, я не рвалась бы в Авалон с таким остервенением. Но она рассказывала мне столько противоречивых историй, что невозможно было определить, что из них правда, а что — вымысел. К сожалению, я не могла больше отрицать, что высокий статус моего отца среди волшебников Авалона был одним из правдивых фактов.