Страница 2 из 5
Екатерина, 30 лет, Москва
Восьмое июля, день памяти святых Петра и Февронии, лишь недавно стал официальным государственным праздником – Днем семьи, любви и верности. Но уже несколько столетий святую семью чтут как покровителей брака и семьи. И почитание это началось еще при жизни святых князей.
Святых молитвенников о семье на небесах много. Это и святые богоотцы Иоаким и Анна – родители Пресвятой Девы Марии, и мученики Гурий, Самон и Авив. Из русских святых чтут Кирилла и Марию Радонежских, родителей святого преподобного Сергия Радонежского. Покровителями брака считаются и Николай Чудотворец, и святой Серафим Саровский. Об удачном супружестве молятся и святому апостолу Симону Зилоту – ведь именно на его свадьбе в Кане Галилейской Господь претворил воду в вино.
И все же святые Петр и Феврония считаются особыми молитвенниками об устроении семьи – и это несмотря на то, что их собственную семью никак не назовешь идеальной. Все-то у них было не как у людей: Феврония Петра на себе женила чуть ли не насильно, и детей у них не было; умерли супруги хоть и в один день, но в монашеском чине, в разных монастырях. Да и праздник их памяти – 8 июля – приходится на Петров пост, так что и венчаться в этот день нельзя. Но не иссякает поток паломников, едущих в Муром к мощам святых князей, и тысячи верующих людей молятся Петру и Февронии – кто-то – о создании новой семьи, кто-то – о сохранении настоящей. И так продолжается уже не одну сотню лет.
В чем же загадка этих русских святых? Почему именно они стали молитвенниками и хранителями христианской семьи? Ответ кроется в самой тайне брака, который, как известно, совершается не на земле, а на Небесах, недаром в Церкви брак принадлежит к одному из главнейших Таинств.
Как не похожи были Петр и Феврония ни на одну супружескую чету, так и эта книга не похожа на другие книги о святых. Почитание любого святого обязательно подкреплено свидетельствами (как письменными, так и устными) об их чудесах; что касается Петра и Февронии, то свидетельств о чудесах, совершившихся по молитвам этих святых, известно немного. Но не потому ли, что сам брак этой святой четы был похож на чудо? И не потому ли, что любой брак – непостижимое чудо, которое можно только пережить, но не рассказать о нем?
Любовь начинается с чуда
Есть в Русской земле город, называемый Муромом. Правил в нем когда-то князь по имени Павел. Человек он был добрый, правил справедливо, следовал во всем Божьим заповедям. За то и назван он был благоверным, то есть верным благу – добру. «Дьявол же, искони ненавидящий род человеческий, – пишет Ермолай-Еразм в «Повести о Петре и Февронии», – сделал так, что злой на самом деле, а приходящим людям представлялось, будто крылатый змей стал летать к жене того князя на блуд. И, волшебством своим, перед ней он являлся таким, каким был это сам князь сидит со своей женой. Долго продолжалось такое наваждение. Жена же этого не скрывала и рассказала о всем, что с ней произошло, князю, мужу своему. А злой змей силой овладел ею».
Так необычно, можно сказать – волшебно, начинается повествование о любви Петра и Февронии. Недаром многие люди, даже очень верующие, воспринимали эту историю как сказку. Возможно, именно из-за такого сказочного начала житие святых супругов не вошло в Четьи-Минеи – сборник канонически признанных житий русских святых.
Вероятно, и стоило бы принять историю о крылатом змее за выдумку или, как некоторые ученые, решить, что предание о Петре и Февронии в памяти людской смешалось с другими диковинными историями.
Но как быть с рассказами очевидцев, причем наших современников, о том, как дьявол принимал на себя образ мужа или жениха и являлся женщинам? Посторонние же люди в это время видели летящего в небесах огненного змея, который падал во двор к женщине и рассыпался искрами. Свидетельств о таких необычных явлениях собрано множество.
...
Парней из нашей станицы часто отправляют в Чечню: граница же рядом. Вот забрали и Алексея – их пятеро братьев было, из них старший, Василий, уже отслужил, и тоже в Чечне. Была у Лешки невеста – Надя. Он в армию ушел, она его ждать осталась. Сначала и писал он ей, и звонил, а потом вдруг все прекратилось, и звонки, и письма. Месяц ничего не было слышно, а потом сообщили – пропал Алексей без вести. Проводили контртеррористическую операцию в горах, был большой бой, всех бандитов уничтожили, и несколько человек наших погибло. А Лешка как сквозь землю провалился – ни трупа, ни живого человека. Поплакали родители, но все-таки надеяться не перестали, что отыщется Алексей. Только одна Надя убивалась как о мертвом – сутки напролет плакала, остановиться не могла. Была девка – кровь с молоком, а стала как осина сухая… Уж и утешали ее, и мать Лешкина к ней все ходила – обнадеживала, что, может, вернется еще Лешка. Но все бесполезно – плачет и плачет девка, глаза уже все выплакала. А жила Надя одна: родители у нее умерли, сестра старшая замужем в другом городе. Из близкой родни в станице лишь тетка родная жила по соседству, да и та уже век доживала, Анной Петровной ее звали. Проходит где-то месяца три, дело уже к Новому году, и вдруг все замечают, что Надя-то плакать перестала. И не так, чтоб постепенно утешилась, а как-то сразу, будто бабка пошептала. Ходит веселая, приветливая, только глаза отводит, да все Лешкиной родни избегает, будто узнала что-то, а говорить не хочет. Тетка ее пытала-пытала, да так и не допыталась. Новый год Анна Петровна пошла праздновать к соседям. Возвращается под утро домой, видит – у племянницы свет горит. Дай зайду, думает, с Новым годом поздравлю. Подходит к дому, в окно заглядывает – а Надя там не одна, а с Алексеем! Сидят за накрытым столом, Новый год празднуют. Ахнула тетка, рванулась было к двери, да в этот момент свет в окне потух, старухе неудобно стало – наверное, молодые в постель отправились… Постояла на пороге, и поплелась восвояси. У калитки обернулась – посмотреть, может, свет зажгли? Окна Надиного дома были все так же темны, но в следующую секунду произошло нечто такое, отчего женщина чуть не потеряла дар речи. Из трубы дома прямо в небо метнулась молния. Зазмеилась в ночной вышине и сгинула. Ни жива ни мертва стояла Анна Петровна у калитки, и не знала, что подумать. А потом, уже дома, стала вспоминать, что похожая история в станице случилась после войны – к одной вдове стал по ночам приходить погибший под Берлином муж. И тоже прилетал и улетал в виде молнии – змеи огненной. Та вдова, как и Надя, убивалась по мужу больше всех родных, а потом вдруг плакать перестала. История та кончилась плохо – спустя полгода после того как впервые увидели в деревне огненного змея, вдова умерла от преждевременных родов. Акушерки в станице не было, принимала ребенка бабка-повитуха. Ребенок родился мертвым, но никто, кроме бабки, его не видел, а та закопала его где-то в лесу сразу после смерти матери. Поговаривали, что все тело младенца было покрыто змеиной чешуей… Следующим вечером, как только стемнело, Анна Петровна стала наблюдать за Надиным домом. Ровно в полночь небо над подворьем озарилось огненной дугой. Змеевидная молния зависла над крышей и исчезла в трубе…
Утром тетка отправилась к Наде и устроила племяннице, что называется, «допрос с пристрастием». Та призналась, что вот уже две недели к ней по ночам приходит Алексей, ест, пьет, ложится с ней спать, а утром Надя просыпается уже одна, так что и не знает, откуда он приходит и куда уходит. И просил ее Лешка никому об этом не рассказывать, потому что он дезертир – спрятался во время боя в пещере, а потом убежал. Поймают – отдадут под трибунал. Еще рассказала Надя, что, хоть поначалу и была ему рада безумно, теперь стала бояться: другим человеком Алексей с войны вернулся: раньше был веселым, добродушным, а теперь какой-то злой, и глаза ледяным огнем горят – как взглянет, так будто холодом изнутри обожжет.
Анна Петровна не стала скрывать от Нади, что дважды видела огненного змея над ее крышей. Племянница испугалась до смерти и попросила тетку заночевать у нее. Вечером тетка пришла к Наде и принесла ей поясок из церкви, с молитвой «Живые помощи», чтобы та надела на себя перед сном. Свет потушили, улеглись вдвоем на диване – поодиночке-то страшно. И вот в полночь слышит тетка, как в печи что-то стукнуло, а затем скрипнула дверь, будто кто-то вошел. Надя руку ее сжала – знак, значит, подает, что не спит, и тоже все слышала. В комнате темно, ничего почти не видно, и вот из дверного проема выступила какая-то черная фигура и направилась к дивану. (Надя с краю лежала.) Подходит, руку протягивает – и как дернется назад, будто током его ударило. Затем снова. С какой стороны ни подойдет – дотронуться до Нади не может. Так до утра вокруг дивана тот черный и ходил, а потом исчез. И больше уж к Наде никто по ночам не являлся.