Корабль Древних

Пока «Соболь» пробирался мимо края плавучей гавани, на нем установили парус. Повеял береговой бриз. В это время над городом вдруг расцвели фонтаны салюта, золотым и зеленым дождем осыпаясь в воды реки, навстречу своим отражениям в ее черном спокойном зеркале. Команда «Соболя», сидя на реях, радостными криками приветствовала каждый новый залп.

— Это в честь нашего пассажира, — улыбаясь, объяснила Икшель Лорквиталь. — В городе осталось так мало жителей, что они отмечают отъезд и возвращение каждого человека.

Йама совсем забыл о пассажире, ради которого «Соболь» заходил в плавучую гавань.

— Боюсь, что из-за него ты и твоя дочь расстались со своей каютой, сказал он. — Он сейчас там? Мне бы хотелось с ним познакомиться и поблагодарить за помощь.

Капитан Лорквиталь мундштуком своей глиняной трубки указала на мачту:

— Он там в «вороньем гнезде», вместо впередсмотрящего. Если хочешь, можешь влезть туда и поговорить, но стоит ли так спешить, он пробудет у нас не меньше пяти дней.

Пассажир из Гонда прибыл на борт за час до того, как Пандарас и Пантин привели на корабль Йаму. Человек этот являлся посланником в города Сухих Равнин, где возникли ссоры из-за новых земель, появившихся при отступлении речных вод. Это все из-за войны, объявила капитан Лорквиталь. В обычных условиях такие вопросы решаются на праздничном состязании певцов и танцоров, но сейчас так много здоровых молодых людей отправились воевать с еретиками, что конкурсантов не хватает.

— Его послали примирить города, — продолжала капитан Лорквиталь. — В Гонде живут святые люди. К их решениям все относятся с большим уважением.

Все это время Тамора сидела на корме. Там у поручня висел большой квадратный фонарь. В его свете она точила свой меч, орудуя камнем и кусочком кожи. Когда Йама оставил Лорквиталь заниматься лоциями и пошел на нос, Тамора пошла за ним.

— Я все проворонила, — резко сказала она. — Брось меня в следующем порту, я найду себе другую работу.

— Ты спасла мне жизнь, я это помню, — отвечал ей Йама. — А потом я сделал глупость. Вина целиком на мне.

— Надо было сжечь весь этот бордель до самой ватерлинии, — с яростью выкрикнула Тамора. — Другого он не заслуживает. Раз ты умеешь управлять любой машиной, я тебе не нужна. Отпусти меня.

— Я слишком устал, чтобы это обсуждать, — вяло отозвался Йама. На самом деле он стыдился того, что сделал, хотя и не мог отчетливо вспомнить, что произошло. — Мне нужна твоя сила, Тамора. Мне нужно знать, когда действовать, а когда сдержаться.

В ответ Тамора сказала:

— Это как раз легко. Бей, когда должен.

— Мне нужна уверенность, что я действую самостоятельно. Сейчас я чувствую себя, как конь под опытным всадником. Большую часть времени я сам ищу дорогу, но иногда мне словно натягивают поводья или пускают в галоп в направлении, которое не я выбирал. Я не знаю, на чьей стороне действую, на стороне добра или зла. Помоги мне, Тамора!

Она в упор смотрела на него своими золотисто-зелеными глазами.

— До того, как меня ранили на войне, меня называли сумасшедшей. Никто не хотел в бою сражаться рядом со мной, говорили, что я слишком рискую. А знаешь почему? Я боялась! Гораздо легче броситься на врага под огнем, чем стоять, выжидая подходящий момент. Так я и делала, пока не ранили. Потом, пока я поправлялась, у меня была уйма времени обдумать свои поступки, и я поклялась, что больше никогда не допущу, чтобы мной управлял страх. До этой ночи мне казалось, что я держала клятву.

Йама вспомнил сержанта Родена, который говорил, что самые лучшие военачальники сами выбирают момент для атаки, а плохих, подобно кораблю в шторм, вынуждают обстоятельства.

— Ты права, — сказал он. — Страх — чувство естественное, но я обязан его контролировать. Спасибо.

— За что? За то, что я оказалась идиоткой? За то, что позволила тебе отправиться в эту ловушку? За то, что не помогла тебе, когда все пошло вразнос?

— За то, что доверилась мне и рассказала о себе.

Пока «Соболь» выходил на глубину, они смотрели, как вспыхивают за кормой последние залпы фейерверка, а потом уснули в объятиях друг друга. Когда забрезжил рассвет, Йама выскользнул из рук Таморы. Кто-то, очевидно, Пандарас, накрыл их одеялом. Тамора вздохнула и широко зевнула, показав острые белые зубы и черный язык.

— Спи, спи, — сказал ей Йама.

На корабле все спали, только старый Фалерус стоял вахту. Должно быть, новый пассажир все еще находился в «вороньем гнезде», так как на циновках под навесом спали только Пандарас и Элифас. Сильный ветер подгонял «Соболя», наполняя его треугольный парус, вода пенилась и бурлила по обе стороны носа. Кругом до бесконечности простиралась Великая Река. Краевые Горы казались лишь тонкой цепочкой, плывущей в светлеющем небосклоне. Вода была здесь не привычного коричневого или бурого цвета, а того же темно-синего тона, что и предрассветное небо. Глубина реки в этом месте доходила до лиги, а некоторые впадины вгрызались в самый киль мира. Не верилось, что и сюда могут прийти перемены, тем не менее прибрежные города с каждым годом оказывались все дальше на суше. Река отступала. Когда-нибудь Великая Река пересохнет даже здесь, оставив после себя лишь цепочку мелеющих озер посреди глубокой бесплодной долины.

Йама облокотился о кормовой поручень. Ветер сдувал со лба буйные пряди его черных волос. По всей реке виднелись огни громадных рыбацких барж. Йама задумался, какие чудовища таятся в этих неизмеримых глубинах под килем «Соболя», и впервые за много дней ощутил подергивание смертоносной машины, которая в ледяном одиночестве висела на своей орбите в миллионах лиг от обитаемого мира, связанная с ним неощутимой нитью, подобно тому, как несчастные котики были соединены с операторами проволокой и кабелями. Но кто был куклой, а кто кукловодом? И чем все окончится? Он припомнил вывод из сложных расчетов своего приемного отца относительно усыхания реки и, несмотря на теплеющий солнечный свет, содрогнулся.

Потом он вынул свой томик Пуран. Яркие рельефные картинки ожили под его взглядом и повели свой рассказ, обращаясь непосредственно к воспринимающему центру его подсознания. Йама догадался, что, по всей видимости, в страницы вмонтированы машины. Неужели в каждой книге таится скрытый смысл? Неужели его детские сны о прошлом были такими яркими потому, что книги из библиотеки замка частенько лежали у его кровати?

Но тут он погрузился в последние главы истории Анжелы, и все пустые размышления вылетели у него из головы.

Когда Анжела вернулась с дальней стороны реки, она встретилась со своими соратниками, ожидавшими ее возле домов, а затем сразу направилась к господину Нарьяну, архивисту города Сенша, и рассказала ему о том, что узнала.

Архивист как раз занимался с учеником, но, как только появилась Анжела, он тотчас отослал несчастного прочь. Анжела подкрепилась чаем, который подала жена архивиста, тихая, похожая на ящерицу женщина, принадлежащая к основной расе Сенша. Затем Анжела поведала о своих приключениях на той стороне реки.

Архивист понял, что она была у края мира и впервые за все время не смог побороть страх. Он испугался того, что она могла натворить среди оракулов на дальней стороне реки, что могла там изменить.

А Анжела, будто дразня его, спросила:

— Разве ты не хочешь услышать мой рассказ? Разве не в этом твое предназначение?

— Я выслушаю все, что ты пожелаешь мне сообщить, — ответил архивист. Несмотря на смятение, он говорил с достоинством, и это ей понравилось.

— Ваш мир — прямая линия, — начала Анжела. — Тебе известно что-нибудь о вибрации?

Архивист покачал головой.

Анжела вытянула руки ладонями вниз и покачала ими туда-сюда.

— Это ваш мир. Все живое обитает на длинной плоской поверхности, которая движется вокруг солнца. Это плато вращается по оси, потому солнце восходит с одного края, а затем движется обратно. Я добралась до конца мира, где река, которая тянется в половину его длины, падает в пустоту. Разумеется, я думаю, что ее воды должны где-то собираться и возвращаться в цикл, но выглядит все так, будто они уходят в никуда.