Страница 19 из 25
Потом, отряхнувшись и кувыркнувшись на берегу, они вместе со всеми хохочущими ребятами снова плюхнулись в воду.
Потом опять пробежались по берегу в догонялки и повалились — «куча мала» — на песок.
Речка переплывалась несколько раз, и на другом берегу исполнялись пляски дикарей.
Джан плавал, бегал и прыгал вместе со всеми…
Семен Гаврилович между тем окончательно потерял надежду дождаться купальщиков. Он умолил Лидочку сбегать узнать, что случилось с детьми и с собакой.
— Успокойся, — сказала она, возвратившись. — Твой возлюбленный Джан жив-здоров, и если б ты знал, что он выделывает там вместе с ребятами! Я не могла докричаться…
В этот миг за оградой послышался лай, хохот, и в цветник пулей влетел мокрый счастливый пес.
После этого Джан повадился каждый день посещать речку. Если ребята не приходили за ним, он шел туда вместе с хозяином или, с его разрешения, отправлялся один.
Солнце, купанье, прогулки укрепили здоровье обоих «отдыхающих». К концу отпуска Джан стал еще более выхоленным и мощным, а от бледности и слабости Семена Гавриловича осталось одно только воспоминание.
Во время отпуска Джан с хозяином часто ездили в город.
Семен Гаврилович хотел купить себе костюм, но, так как он был высокого роста, ему нелегко было подобрать готовую одежду.
Джан отлично разбирался, когда ему говорили: «В город, Джан! В магазин!» или когда требовалось идти в город «К заведующему магазином!»
Заведующий заметил как-то их частые и безрезультатные посещения и предложил Семену Гавриловичу заходить прямо к нему в кабинет как только большие размеры костюмов будут получены, он узнает об этом раньше всех и тотчас же распорядится, чтобы продавец отложил для Семена Гавриловича, что ему требуется.
— Зайдем, Джан, к заведующему! — говорил Семен Гаврилович, подходя к универмагу.
Й Джан обводил его вокруг огромного многоэтажного здания, проводил, искусно лавируя, по заваленному ящиками, бочками, стружкой и разной упаковкой двору и вводил через заднюю дверь в коридор. Там были двери в бухгалтерию и в контору, но Джан выбирал дверь с надписью: «Заведующий» и смело толкал ее лапой.
Тут он чутко прислушивался к разговору. Он, по-видимому, различал интонацию и отдельные слова. Услыхав слово «нет», он немедленно поворачивался и шел к двери.
Бывало, не заставали заведующего. Тогда они проходили в главный подъезд, путешествовали по всем этажам и отыскивали за прилавком продавца готового платья.
Если Джан замечал, что продавца где-то нет или он непростительно развлекается разговорами, — он клал передние лапы на прилавок и строго призывал его к исполнению прямых обязанностей. А услышав знакомое «нет», весьма неучтиво поворачивался к прилавку своим пышным хвостом.
Несколько раз приезжали и уезжали они, ничего не добившись.
Чуткий пес, видимо, переживал с хозяином его разочарование.
Но в последний день перед концом отпуска Джан услыхал в ответе заведующего очень приветливые и обнадеживающие нотки. Выходя из-за письменного стола, чтобы проводить Семена Гавриловича к продавцу, заведующий даже собирался потрепать Джана по спине. Это Джан счел излишним, но, огрызнувшись, сейчас же примирительно помахал хвостом и посторонился, чтобы дать заведующему дорогу.
Прошли в магазин, и Джану не пришлось вызывать продавца. Он как будто подстерегал хозяина, набросился на него сразу, и Джан с тревогой увидал, как хозяина повели за какую-то занавеску.
Джан, конечно, не побоялся бы отбить хозяина и у десятерых таких хватов, но хозяин велел лечь и лежать.
И он лежал и грозно рычал, чтобы его беспечный друг слышал, что он нисколько не боится и в любой миг готов ринуться на помощь.
Наконец, все они вышли из-под занавески веселые и довольные. Продавец и заведующий улыбались собаке, как будто они и не думали уводить у Джана его «сокровище».
Потом на прилавке появились два плотных, обернутых в бумагу, пакета.
По приказу хозяина Джан схватил в зубы один сверток, а хозяин завладел вторым.
Высоко поднимая голову, чтобы покупка не доставала до пола, с победным и торжествующим видом Джан потащил свой пакет через все этажи.
Хозяин едва поспевал за собакой. У него сверток был в той же руке, где и палка, а другой рукой он должен был крепко держаться за ручку от сбруйки.
— Смотрите! Смотрите! Несет сам покупку, да еще на хозяйский сверток оглядывается… А торопится как!.. Боится, наверное, чтобы не отобрали. Что за умница! Какой славный, прекрасный пес!.. — раздавались вокруг голоса.
А Джан гордо тащил «добычу».
Всякий на его месте был бы доволен такой удачной «охотой».
«Джан — глаза героя»
Наступила четвертая мирная осень. Семен Гаврилович с Джаном исходили в своем районе все тропы и дороги.
Множестве слепых работало уже на новом комбинате, Они работали в просторных, специально для них оборудованных цехах и жили в удобных общежитиях.
Инвалиды-рабочие с сердечной благодарностью вспоминали день своего знакомства с Семеном Гавриловичем.
Но многие остались жить еще в колхозах и деревнях. Комбинат через Семена Гавриловича поддерживал с ним связь и снабжал работой.
Никогда Семен Гаврилович не забывал своего нищего, скудного детства. А последнее несчастье — слепота — еще больше углубило его природную чуткость и отзывчивость. Связь его с «надомниками» была настоящей, живой связью.
Инвалидов, вынужденных сидеть дома, он делал участниками общего труда.
На опушках лесов, возле рощ, прудов и вдоль прихотливых речушек разбросались колхозные деревеньки. Многие в них знали худощавую фигуру Семена Гавриловича и его черные очки.
Никто не умел быстрее и деловитее договориться о новой партии работы, выхлопотать легкие, удобные станки, достать материалы — словом, так хорошо все наладить и так разумно во всем поддержать.
Но добрую славу Семена Гавриловича затмевала еще более громкая и повсеместная известность его четвероногого поводыря. Джан справедливо слыл по району героем.
Множество «надомников» проживало за 10–15 километров от станции. Добираться до них летом приходилось через цветущие поля, луга и рощи; осенью все одевалось в золото и пурпур и становилось еще красивее под синим ласковым небом. А зимою вдоль дорог и тропинок наметало голубые сугробы. Много сил пришлось потратить Семену Гавриловичу с Джаном, чтобы разыскать всех слепых и наладить с ними деловое знакомство.
Вот тут-то особенно пригодилась прекрасная выучка и редкая сообразительность Джана.
Еще на станции Семен Гаврилович начинал расспрашивать встречных и поперечных, как добраться до места. Случалось, тут же отзывался какой-нибудь попутчик и, узнав в чем дело, охотно провожал их до самого двора.
Но часто люди не сразу соображали, о чем их расспрашивает совершенно слепой человек. В таких случаях они начинали подробно объяснять жестами:
— Идите сперва вот так, налево, — говорил кто-нибудь, поворотившись в левую сторону и намечая направление рукою. — Вон там, у большого дома, спуститесь к лесочку, пройдете лесок, по дороге увидите мостик. Через нею — все прямо-прямо, и видны будут выселки. Эго и есть новый поселок «Ким». Запомнили?
— Разрешите повторить: налево, до большого дома, за домом спуск к лесочку, по дороге через лесок, через мост; и все прямо-прямо до выселок, — повторял медленно и внятно Семен Гаврилович и тоже показывал рукой.
Джан внимательно следил за каждым движением рук и потом грудью влетал в свою шлейку.
— Спасибо, гражданин! — по многолетней привычке Семен Гаврилович прикладывал руку к виску. — По дороге будем уточнять.
А человек, следя за тем, как быстро и легко шагали они в указанном направлении, только теперь начинал догадываться, что объяснение его слушали не один, а двое.
— Ведет! — удивлялись люди. — Этот, в очках, держится за ручку, а собака его ведет. Вишь, как все запомнила. Ведет правильно! Чудеса-а!