Наваждение

Оказавшаяся на свободе сила тут же нашла себе новое пристанище в Керестее. Его ядовито-зеленые глаза почернели, и в них, словно в зеркале, отразились языки пламени, быстро захватившие здание в свой плен.

— Что с Ведающим? — Крис сунул в карман речной камень, который невольно стал яблоком раздора, и указал на Петера. — Мне его дары ни к чему. — Способностью воздействовать на объекты силою мысли Эчед владел в совершенстве, а заниматься поисками артефактов и людей, отмеченных силой, в ближайшее время не планировал.

— С меня тоже на сегодня достаточно, — поспешно ответил Даниэль. Больше всего ему хотелось поскорее убраться из этого города и вычеркнуть из памяти страшную ночь. Чуть погодя, несмело добавил: — А с ней что будем делать? — имея в виду девушку, на которую Кристиан так даже ни разу и не взглянул.

Несостоявшаяся жертва захлебывалась слезами, отчаянно боролась с иллюзорными путами, не способная понять, что без вмешательства мага она так до конца жизни и останется «приколоченной» к полу.

— Ее нужно освободить! — Этери кинулся было к девушке, но Кристиан встал у него на пути:

— Лучше ничего не мог придумать?! Главное правило: никаких свидетелей! Спасем ее, и уже завтра о случившемся узнает не только Габор, но и весь мир! Она — не наша забота! Девчонку нужно оставить здесь! — выкрикнул он в лицо Этери и подтолкнул того к выходу.

— Поздно же ты решил вспомнить о соблюдении правил! — гневно процедил колдун, но вынужден был подчиниться, понимая, что в этот раз Кристиан прав.

Огонь разгорался, отгораживая от них заливающуюся слезами девушку, оказавшуюся не в то время, не в том месте. В последний раз взглянув в ее сторону, Этери прикрыл лицо рукавом и поспешил на свежий воздух. Когда он ступил под проливной дождь, незнакомка уже не кричала.

Меня накрыло саваном тишины, и паника отступила. «Наверное, все закончилось», — подумала безмятежно. Я умерла и теперь непременно попаду в рай. Я ведь вела относительно правильную жизнь, и честно заслужила пару-тройку квадратных метров в поднебесье. Подзатыльники брату и прогулы занятий были не в счет. Таких праведников, как я, еще поискать надо!

На смену одной нелепой мысли тут же являлась другая. Я все спрашивала себя, где же достославный туннель, в конце которого каждый умирающий обязан увидеть свет. Гадала, увижу ли сверху свое распростертое на полу тело, смогу ли побывать на собственных похоронах и вместе с родными всплакнуть у себя на могилке.

Я бы еще много чего могла нафантазировать, если бы не едкий запах гари, проникший в легкие. Грешным делом подумала, что вместо эдема угодила прямиком в ад. Но мой ад был на Земле. Как тогда, в том страшном, давно позабытом сне, огонь расстилался по каменным плитам, окружая меня. Потом коснулся Камила, лежащего в луже крови, подобрался к Нэле и стал с жадностью пожирать ее одежду.

Глаза снова заволокло соленой пеленой. Я различила три фигуры, замершие неподалеку. Парни что-то возбужденно обсуждали, но мне никак не удавалось уловить смысл их разговора. Голоса тонули в оглушительной какофонии. Все, кроме одного:

— Она — не наша забота! Девчонку нужно оставить здесь! — холодно отрезал незнакомец, тем самым предрешив мою судьбу.

Цепляться за жизнь больше не имело смысла. Темный силуэт человека, так безжалостно растоптавшего мою надежду на спасение, скрылся в облаке дыма. Я смежила веки, а в голове продолжал звучать равнодушный голос.

Дождь с яростью хлестал по лицу, студил разгоряченную плоть, но даже он не в силах был погасить колдовское пламя, завладевшее мастерской, унять жар в сердце Этери.

— Мы не можем оставить ее здесь! — выкрикнул он наконец.

Крис резко затормозил и подскочил к другу:

— А что нам еще остается?! Вытащим ее, и огребем по полной! И от Цецилии, и от Габора!

— Сотри ее воспоминания! — запальчиво воскликнул колдун.

Заявление друга показалось Крису абсурдным:

— Смею тебе напомнить, я еще ни разу этим не занимался!

— Ты хотя бы мог попытаться это сделать, — укоризненно склонил голову Даниэль.

— Акцент на слове «попытаться», — снисходительно заметил ведьмак. — Вероятнее всего после моих стараний она превратится в овощ. А это, на мой взгляд, не самая лучшая альтернатива смерти.

На Этери нахлынуло раздражение. Даже в такой ситуации Кристиан находил место для иронии. Понимая, что Эчеда не переубедить, маг развернулся и побежал к зданию, напоминающему огромный костер.

— Ты погубишь всех нас! — донеслось ему вслед.

Хорошо, что Крис больше не пытался его остановить, только кинул напоследок, что не собирается помогать совершать глупейший благородный поступок, и поспешил убраться подальше от места пожара, забрав с собой Даниэля.

Этери ворвался в мастерскую. Огонь под его ладонями начал гаснуть, будто тростник на ветру пригибаясь к земле. Каким-то чудом пламя так и не коснулось девушки, она лежала в центре очерченного искрами круга и не подавала признаков жизни. Подхватив хрупкое тело, Этери выбежал на улицу, с тревогой вслушиваясь в неровное дыхание несчастной. Дождь прекратился. Редкие капли осыпались с деревьев на ее лицо, запачканное кровью и пеплом.

Он оставил ее в парке на скамейке. Вызвал «скорую» и, дождавшись, когда тишину нарушит вой сирены, скрылся в ночи. Хотелось верить, что девчонка сумеет оправиться от пережитого и попытается все забыть. Хотя о таком, Этери знал по себе, забыть невозможно.

Глава пятая РАЗБОРКИ В КЛАНЕ ЭЧЕДОВ

Меня разбудило монотонное бормотание в трубку:

— Да, вернемся к концу недели… Нет, ты зря беспокоишься, с нами все отлично… Эрика в полном порядке, на этот раз интуиция тебя обманула, — вдохновенно врала мама.

По всей видимости, на другом конце провода находилась бабушка. Обладающая завидной проницательностью, в общении с близкими Тереза была в высшей степени доверчива и наивна, а уж дочери верила безоговорочно.

Дальнейший разговор превратился в череду односложных ответов, преимущественно состоящих из «да» или «нет».

Пока маман, отвернувшись к окну и нервно теребя шнурок жалюзи, подвергалась бабушкиному допросу, отец сидел в кресле, ссутулившись и спрятав лицо в ладонях. В этой позе было столько безнадежности, столько отчаяния, что мои собственные невзгоды вдруг стали восприниматься, как что-то незначительное и недостойное внимания.

Папа горестно вздохнул и откинулся на спинку кресла. Вокруг потухших карих глаз пролегли синие тени, лицо осунулось и приобрело землистый оттенок, а в висках прибавилось седины. Сейчас отец, только-только справивший сорокапятилетие, напоминал старика.

Я попыталась повернуться и окликнуть его, но застонала от боли. Ныла каждая клеточка истерзанного тела. Мама мельком глянула в мою сторону, быстро свернула разговор и, оставив мобильный на подоконнике, выбежала в коридор.

Я проводила ее усталым взглядом, лишь на мгновение задержавшись на окружающей обстановке. Просторная больничная палата, наполненная светом уходящего дня, так контрастировала с обрывками воспоминаний, беспрестанно мелькающих в голове: лужи крови, сполохи пламени, вздымающегося к потолку; дым, заволакивающий все вокруг…

Отец ласково коснулся моей щеки, смахнул покатившуюся слезинку и ободряюще сжал мою ладонь. Было видно, что он сам на грани и едва сдерживается, чтобы не разрыдаться.

— Эрика… Ты нас так напугала! — Мне показалась или в голосе матери послышался упрек?

Понять, что же все-таки это было, не успела, так как следом за ней в палату вошел долговязый мужчина в белом накрахмаленном халате, со стетоскопом на шее и черной папкой в руках.

Бегло осмотрев меня и задав дюжину вопросов, на которые я упорно отвечала одно и то же — не помню, не знаю, не понимаю — медик осветил свою версию произошедшего: девушка отправилась в клуб, угостилась бодрящим коктейлем из экстази, мескалина и прочей дури и повеселилась от души. Правда, ночь для нее закончилась плачевно. Но ведь могло быть и хуже…