Горец I

Продержавшись на ногах еще несколько секунд, Рассел упал на колени. Она выпустила рукоятку клинка, а он быстрым движением вырвал его из тела. Прикрыв ладонью рот, Бренда склонилась к раненому и, дрожащими руками срывая пуговицы, расстегнула рубашку. На месте, где только что торчал кинжал, сейчас был виден лишь четкий рубец, который медленно исчезал, превращаясь на глазах в полоску чуть заметного шрама.

Рассел наклонился к ней и мягко поцеловал. Она решительно ничего не понимала. Но смысл последнего поступка все же дошел до нее.

15

Утренняя служба давно закончилась, и в гигантском соборе людей было немного. Стоящие на хорах мальчики тихо пели, наполняя своды нежной мелодией, бережно выводимой высокими голосами.

Это удавалось не каждый год, но всегда в этот день Рассел старался посетить церковь, чтобы поставить свечку и вспомнить свою любимую женщину. Он не мог забыть ту светловолосую шотландку, подарившую ему свою жизнь без остатка.

Остановившись возле статуи Мадонны, освещенной множеством свечей, Рассел поставил свою свечу и преклонил колена.

— С днем рождения тебя, — прошептал он, — дорогая моя жена Герда. Моя память бессмертна, как и я, а значит, ты тоже бессмертна…

Поднявшись с колен, он отошел к скамьям и опустился на одну из них. Как всегда, вспоминая Герду, Рассел вспомнил и Рамиреса. Он прекрасно помнил его слова: «Ты должен драться до тех пор, пока хоть один из нас жив. И пока ты находишься на святой земле, с тобой ничего не случится. Это традиция».

Его размышления прервал грохот шагов. Странно одетый человек вошел в храм. Обычно сюда не заглядывали разряженные в черные кожаные костюмы громилы с бритой головой и в ожерелье в виде цепи с висящими на ней стилетами. Звуки шагов его тяжелых, подкованных железом ботинок звонким эхом разносились по всему помещению, отдаваясь в нефах.

Рассел резко обернулся и увидел двухметровую фигуру позади себя.

— Столько лет прошло, а мы еще живы с тобой, Мак-Лауд, — Крюгер склонился к Нэшу и проговорил эти слова не похожим на его обычную манеру шепотом.

Расплываясь в ехидной улыбке, он опустился на заднюю скамью и, откинувшись на спинку, скрестил руки на груди. Рассел Нэш кивнул.

— Я рад видеть тебя здесь, Мак-Крагер, — взгляд Рассела скользнул по гладко выбритому черепу.

Крюгер провел рукой по лысой голове и, тронув ожерелье на шее, тихо пробасил:

— Нравится?

— Кто тебя стрижет?

— Я замаскировался, — Крюгер снова заулыбался, блестя инкрустацией зубов. — Так меня никто не узнает.

— А я узнал, — Рассел развел руками.

— Только ты один.

— Ты пришел для того, чтобы похвастаться своей новой прической? Твоя голова не стала от этого лучше.

— Мне нужна твоя голова, — спокойно проговорил Крюгер на ухо Расселу,

— и награда за это. Должен остаться только один. Ты, наверное, знаешь, что остались только ты и я. Пора заканчивать.

— Конечно, знаю.

Из бокового входа в храм показалась группа монашек. Сложив перед собой руки и уставив глаза в пол, они медленно двигались к алтарю. Крюгер выставил в проход между скамьями ногу в армейском ботинке и громовым голосом выпалил:

— С днем всех святых, сестры!..

Монашки шарахнулись в сторону и, не переставая креститься, двинулись дальше, огибая возникшую преграду, почти вжимаясь в борта скамеек. Высунув язык и громко задышав, Крюгер проводил их пронзительным идиотским взглядом, полным наигранной похоти и притворного звериного вожделения.

Вновь откинувшись на спинку скамьи, он расхохотался, заглушая пение хористов. Те немногие люди, которые в этот час были в храме, начали покидать церковь.

— Нет чувства юмора у людей! Скучно, — пожаловался Крюгер.

Рассел прищурился и прошипел сквозь плотно стиснутые зубы:

— Я вижу, меч Рамиреса не сумел заткнуть твою поганую глотку… Жаль…

Самодовольная улыбка на лице Крюгера расползлась еще шире. Он наклонился к Мак-Лауду и негромко проговорил:

— Твой Рамирес был утонченный сноб, он умер на коленях. Я снес ему башку и изнасиловал его бабу еще до того, как его труп успел остыть.

Новый приступ истерического хохота вырвался из его груди. Рассел опустил голову и до боли в суставах сжал кулаки, не в силах сдержать ярость, бушевавшую в нем. Крюгер заметил это и, прекратив смеяться, всмотрелся в искаженное судорогой лицо шотландца.

— А-а-а, — протянул он, и кончики его губ выгнулись в ухмылке, — Рамирес меня обманул. Она была не его женщиной. Она была твоей женщиной. И она так никогда и не сказала тебе об этом? Интересно — почему? Может, я дал ей то, чего ты никогда не смог ей дать? И она всю жизнь ждала моего возвращения…

Рассел вскочил и, схватив Крюгера за ворот куртки, притянул его к себе.

— Запомни, Мак-Крагер, я хочу встретиться с тобой. Ты не сможешь оставаться здесь вечно. Когда-нибудь мы встретимся снаружи, и тогда…

Крюгер опустил глаза на сжимавший его ворот кулак Рассела и, резко вырвавшись, поднялся со скамьи. Указательный палец его руки уткнулся в грудь Нэша.

— Ты всегда будешь слабее меня, Мак-Лауд. И тебя ждет та же участь, что и Рамиреса. Хотя он был отнюдь не святой…

Широко улыбнувшись, он опустился на скамью.

— Ты что, — прищурившись, гадливо спросил Рассел, — хочешь сказать, что Рамирес мог бы оказаться здесь сейчас вместо тебя?

Продолжая улыбаться, Крюгер ответил:

— Прощай, Мак-Лауд. Скоро мы встретимся с тобой. Скоро.

Рассел развернулся и быстро вышел из храма. А Крюгер закинул ноги на спинку стоящей впереди скамьи и, сцепив руки на затылке, громко рассмеялся. Громоподобные раскаты хохота поднимались к высоким сводам собора и, путаясь в узорчатых анфиладах, эхом обрушивались вниз.

Священник долго терпел это безобразие и наконец, не выдержав, перекрестился и быстро подошел к смеющемуся.

— Это храм Божий, — тихо проговорил он, складывая руки с четками на груди, — люди пытаются здесь молиться, а вы им мешаете.

— Да… — задумчиво протянул Крюгер, запрокидывая голову. — Эти бесполезные и беспомощные людишки пытаются просить небо, как и этот…

Он протянул руку, указывая на распятие, висевшее над алтарем.

— Он умер за наши грехи, — спокойно ответил пастор.

— Это его личное дело, — лениво отозвался Крюгер и внезапно, словно проснувшись, вскочил и согнулся в поклоне. — Простите меня, святой отец.

Он поймал руку священника и сделал вид, что собирается припасть к ней долгим поцелуем. Коснувшись губами руки, Крюгер внезапно лизнул ее, вывалив свой длинный змеиный язык и, подняв голову, всмотрелся исполненными восторга глазами в побледневшее лицо пастора. Тот отдернул руку и, вытерев мокрую кисть о рясу, быстро перекрестился, читая молитву.

Продолжая смеяться, Крюгер пошел к выходу, поправляя на ходу металлические цепи и бляхи на воротнике куртки. Остановившись возле дверей, он поднял руки вверх и уверенно произнес:

— Я хочу вам сказать, что все равно вы все сгорите в огне. И я об этом позабочусь.

День у Бренды выдался суматошный. Морран и Стив с утра таскали ее по управлению, утрясая с начальством какие-то идиотские вопросы, связанные с запутанным делом об отрубленных головах. Поэтому под вечер ей уже отчаянно хотелось поскорее добраться до дома и упасть в ванную, из которой можно будет бесконечно долго перебираться в кровать. А потом уснуть.

Поднявшись на этаж, Бренда подошла к своей двери и, раскрыв сумочку, принялась разыскивать запропастившиеся куда-то ключи.

— Здравствуй, красавица! — прокатилось по лестнице оглушительное рычание.

Бренда вздрогнула и подняла глаза. Через пролет на лестнице, ведущей наверх, стоял двухметровый лысый человек, затянутый в черную кожу странного однорукавного костюма. На лице его змеилась зловещая улыбка. В руках человек держал большой пакет с хрустящим картофелем. Отправив порцию снеди в рот, он скомкал пакет в кулаке, отбросил его в угол и начал спускаться вниз, лениво перемалывая челюстями пищу.