Страница 42 из 42
Огненный столб ревущим потоком вырвался из обезглавленного тела, поднимаясь вверх и закручиваясь в гигантский смерч, достающий до самого потолка зала. Смерч, постепенно сворачиваясь, превратился в шар, который разросся, окутал тело Крюгера и беззвучно исчез, не оставляя следов. Тело плавно опустилось на пол.
Рассел стоял, склонив голову. Ледяной ветер, возникший из звенящей тишины, коснулся его лица, спутывая волосы на голове. Смотря прямо перед собой, Нэш тихо проговорил:
— Теперь я остался один! Один!..
Порыв ветра превратился в ураган. Огромные окна, занимающие почти всю западную стену зала, глухо охнули и осыпались. В груди Рассела разорвалась огненная бомба. Боль заполнила все тело, до самой последней клеточки.
Потолок растворился, обнажая черный провал неба с мириадами звезд, которые никогда не были видны с Земли. Одна из них стала быстро мигать и расти, с каждым мгновением приближаясь к одиноко стоящему человеку. Тугой луч света белым водопадом обрушился на него, и, врезавшись в пол зала, рассыпался на сотни искрящихся молний и ослепительных шаров с длинными хвостами протуберанцев. Рассел вскрикнул от нестерпимой боли. Она доросла до неба, заполнив собой всю Вселенную.
Змеи, искря и шурша, начали вращаться вокруг него. Грохот заполнил зал. Молнии раскалывали воздух, проносясь изломанными шнурами. Вращение усилилось и превратилось в огненный водоворот. Тело Рассела подбросило вверх — и он завис в воздухе, стараясь изо всех сил вырваться из стянувших его пылающих тросов.
Хвостатые шары слились в одну искрящуюся массу, из которой появились гигантские чудовища с оскаленными пастями, полными острых зубов и изрыгающими пламя. Они закружились вокруг беспомощного тела, набрасываясь на него, словно голодные псы. Рассел оказался внутри этих прозрачных пастей, зубы с треском впивались в его тело, пронзая электрическими разрядами, взрывая внутренности… В следующую секунду монстры рассыпались в прах. И, совершив последний оборот вокруг извивающегося тела, огненные шары слились в новое чудище, еще более ужасное, чем предыдущие.
Казалось, еще миг — и мозг сгорит в пылающем вихре, окутывающем Нэша. Монстры, проносящиеся перед глазами, в последнюю секунду превращались в знакомые и незнакомые человеческие лица. Вот… еще одно… и еще…
Смерч огней закручивался все быстрее и быстрее, пока вдруг не исчез.
Судорожно хватая пересохшими губами воздух, Рассел опустился на исковерканные дымящиеся остатки паркета, словно упавший с дерева осенний лист. В голове по-прежнему звучал истошный вопль голубых чудовищ. Сознание было мутным.
Бренда медленно, почти по-кошачьи бесшумно подошла к Расселу и, опустившись возле него на колени, коснулась рукой его мокрых волос. Он глухо застонал и, приподняв голову, посмотрел на нее.
— Чудеса закончились, — проговорил он разбитыми в кровь губами. — Но голову я все-таки потерял.
Бренда коснулась пальцами его губ и заплакала.
16
Рассел остановил машину на поросшем высокой травой холме. Горы возле горизонта — так же, как и много столетий назад, — громоздились величественными стражами, укрывшись мягким пуховым одеялом облаков.
Бренда вышла и, щурясь от яркого солнца, сиявшего на глубоком синем небе, вдохнула прохладный горный воздух, напоенный ароматом моря и трав, залюбовалась необъятными просторами, расстилавшимися перед ее глазами. Она опустилась на траву, подогнула под себя ноги и поманила рукой Нэша. Он сел рядом и обнял ее за плечи.
— Так значит, здесь все начиналось? — шепотом спросила она.
— Да, — улыбнулся Мак-Лауд, — это моя родина. Вон за той горой, в долине, стояла наша деревня.
— Мне страшно при мысли, что все это было так давно.
— А ты не думай…
— Не могу не думать. Удивительный мир… Ты рядом и…
— Это совершенно другой мир, милая, и он остался только у меня в голове. Он живет и будет жить до тех пор, пока я дышу.
— А что происходит в том мире?
— У него своя жизнь. И если я сконцентрирую свое внимание, то смогу понять, что думают люди во всем мире. И в том, и в этом…
— Какой от этого прок? — спросила Бренда.
— Я помогу понять им друг друга.
— Сначала нужно выяснить, хотят ли они этого.
— Люди стремятся к объединению и взаимопониманию, Бренда…
— Тогда это здорово, — она прикрыла глаза ладонью, закрываясь от яркого солнца, и спросила: — А что я сейчас думаю?
— Ты? Ты думаешь, сможешь ли ты любить меня. А еще ты думаешь, каким я стал теперь.
— И каким же ты теперь стал?
— Я стал таким же, как ты. Таким же, как сотни и тысячи других людей на земле. Я могу состариться, я могу умереть, я могу иметь детей. И даже если я ошибаюсь — это не важно.
— Наверное, это будут наши общие дети.
Она потянулась к нему, но вдруг через их головы перепрыгнул из ниоткуда появившийся белоснежный конь.
— Ты можешь больше не слушать меня, старого напыщенного испанского индюка, — прозвучал издалека голос Рамиреса.
Скакун мгновение косил иссиня-черными глазами на целующихся людей, а затем вихрем понесся по зеленому лугу.