Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 62 из 78

Торопливо, шепотом, поминутно оглядываясь, но достаточно обстоятельно и подробно Лиза описала Коньковой, в каких домах в Угодском Заводе расположились немецкие офицеры, где находится штаб гарнизона, где канцелярии, какие здания занимают солдаты охраны.

И еще об одном, очень важном, рассказала Морозова — о режиме дня оккупантов. По ее словам выходило так, что только в час ночи в Угодском Заводе замирает жизнь. Почти до двенадцати часов работают гитлеровцы в канцеляриях. Все время носятся на мотоциклах и броневиках посыльные, патрули или дьявол их разберет, кто они такие.

Маруся внимательно слушала и запоминала. Она отлично понимала, что все эти мелочи, детали, факты имеют первостепенное значение в подготовке предстоящего налета.

Вскоре женщины распрощались.

— Иди, голубушка, иди, — торопила Лиза, — и передай нашим: ждем мы их… Как светлого праздничка ждем. Тяжело нам здесь жить, ох, как тяжело… Невмоготу больше.

Лиза закусила губы, чтобы не расплакаться, обняла и крепко расцеловала Марусю, а потом тихо побрела обратно.

Теперь путь к лесу казался куда короче и легче. Дорога уже была знакома. Маруся старательно избегала открытых мест, жалась к заборам и очень скоро добралась до опушки. Здесь ждали ее товарищи-партизаны.

Как дети, обрадовались они приходу Коньковой. Чего только не передумали за долгие два часа разлуки! И вот она снова с ними, утомленная, побледневшая, но живая. А Маруся только сейчас, оказавшись в относительной безопасности, среди друзей, почувствовала, что бесконечно устала. Ноги не двигались, все тело ломило, голову словно сжимали железные обручи.

— Ну как? — спросил Карасев, стараясь в темноте разглядеть выражение лица разведчицы.

— Все в порядке.

— Эх, и золотая ж ты моя! — вырвалось у Карасева.

Маруся невольно улыбнулась.

— Ну, пошли… Потом все расскажешь.

Маруся шла по темному лесу и чувствовала, как на сердце становится легко. Ведь боевой приказ выполнен точно и, кажется, успешно. И темень леса не казалась теперь такой густой, и обратный путь представлялся не таким уж длинным и трудным, и опасности, подстерегавшие на каждом шагу, не тревожили и не пугали.

«СВЯТАЯ ВОДИЦА»

Внимательно, не перебивая, слушали командиры групп рассказ разведчицы. Жабо вытащил из планшетки блокнот и записывал отдельные интересовавшие его детали. Когда Маруся закончила, он поднял голову, восхищенно посмотрел на нее и сказал со сдержанной похвалой:

— Молодчина! Хорошо поработала. Только запомни на будущее: если придется снова идти в разведку, экономь время. Выясняй, главное — и обратно! Мы уже тут всякое передумали. А теперь марш отдыхать!

Под утро Машу Конькову долго не могли разбудить. Свернувшись калачиком на соломе, с головой закутавшись в овчинный полушубок, она крепко спала, и сны ее были такие хорошие, такие далекие от действительности, что улыбка нет-нет да пробегала по исхудавшему утомленному лицу девушки.

— Маша, да проснись ты, вставай. Командиры требуют!

Она слышала сквозь сон чьи-то слова, но не было сил поднять веки. Наконец открыла глаза. Темно. Кругом товарищи. Неподалеку, возле дерева, с винтовкой в руке неподвижно стоит часовой.

— Что надо? — недовольно спросила она Терехова, разбудившего ее.

— Ну и горазда ты спать, — отозвался Илья. — Ворочаю, трясу — ни в какую. Вставай! Командиры требуют.

А командиры еще и не ложились. Все эти короткие часы, пока Конькова спала, они обсуждали и уточняли план предстоящей боевой операции. Красивое лицо Вадима Бабакина с тонкими правильными чертами за эту ночь стало матово-прозрачным. Он хмурился и почему-то виновато отвел взгляд, когда увидел Марусю.



Виктор Карасев встал и шагнул навстречу девушке.

— Дело вот какое. Сегодня ночью мы пойдем на Угодский Завод… на немецкий штаб. И вот, понимаешь, требуется еще кое-что перепроверить и уточнить… Не выспалась, бедная? — с огорчением спросил он.

Маруся вздохнула и зябко повела плечами. Она начала догадываться и нарочито бодро ответила:

— Еще успею отоспаться… Я нужна?

— Значит, так, Маруся, — решительно сказал Жабо. — Надо еще раз сходить в Угодский Завод. Ты уже там была. Нам обязательно нужно знать, что делается на другой половине села на северо-западной.

Последние слова Жабо произнес тоном приказа. Он внимательно посмотрел в лицо Коньковой, и в его глазах девушка прочла неприкрытую тревогу. Первый раз ей удалось вернуться благополучно. Удастся ли во второй раз?..

Так вот почему тревожно смотрел на Марусю Бабакин!

— Когда идти? — спросила она и даже попыталась улыбнуться. Марусе хотелось успокоить командиров, а главное, Вадима Бабакина, убедить их в том, что предстоящая вторая разведка не так уже страшна и что она, Конькова, уверена в успехе.

Идти надо было сейчас же, чтобы поскорее добраться до Угодского Завода, побыть там не более двух-трех часов и вернуться засветло обратно. Ведь после ее возвращения через короткий срок в этот день двинется весь отряд, и Коньковой придется шагать вместе со всеми в третий раз, но уже не в качеств разведчицы, а в качестве медицинской сестры. Так-то, Маруся!..

Холодна и ветрена ненастная ноябрьская погода. Небо затянуто свинцовыми тучами. Второй час идет мокрый снег. Он словно не пропускает рассвет, которому уже давно пора опуститься на землю.

Сборы были недолгими. И снова Конькову провожали несколько партизан. На этот раз группу возглавил Гурьянов.

Весь путь прошли в глубоком молчании. Не доходя до опушки леса, подступавшего к окраинам Угодского Завода, партизаны тепло простились с девушкой и залегли за деревьями.

Знакомой со вчерашнего дня дорогой Маруся двинулась по улице села. Шла медленно, внимательно глядя и запоминая, где, какой дом заколочен досками, из какого вьется дымок. Особенно старалась она запомнить, как приказали командиры, дома, возле которых прохаживались часовые с автоматами, куда тянулись телефонные провода, где, по всем признакам, помещались солдаты. Ни танков, ни пушек она нигде не заметила, но у двух домиков стояли три легковые автомашины, возле других — грузовики, накрытые брезентом. Из-под одного брезента выглядывали стволы спаренных зенитных пулеметов. За домами виднелись бочки с горючим. Возле них топтался часовой.

Вдруг сердце Коньковой испуганно заколотилось. По пустынной улице медленно шагала группа гитлеровских солдат: очевидно, патруль обходил село. Неожиданная встреча с патрульными казалась неизбежной, и Конькова уже мысленно представила себе, как ее поволокут сейчас в комендатуру и начнут допрашивать… Кто такая? Откуда и куда идешь?

Однако патрульные, лениво взглянув на девушку, прошли мимо. А Маруся поспешила к дому, где жила Зоя Александровна Исаева. Но здесь ждала неудача. Зои в доме не оказалось.

Надо было уходить. Девушка не спеша свернула в сторону, заскочила за угол небольшого домика и несколько секунд стояла неподвижно, чтобы решить, что же ей делать дальше.

К Елизавете Морозовой идти было нельзя. Здесь Марусю запомнили и, если заметят снова, наверняка задержат. Правда, у нее был еще адрес. Перед самым уходом во вторую разведку Михаил Алексеевич Гурьянов, словно предчувствуя, что встреча с Исаевой может сорваться, дал запасную явку к Нине Фоминичне Токаревой — жене разведчика-партизана Ивана Токарева. Она так же, как и Морозова, была связной партизанского отряда.

— Но к Нине иди только в крайнем случае, — предупредил Гурьянов. — Живет она далеко, за мостом. Место открытое… От леса очень далеко.

Однако сейчас выбора нет. Не возвращаться же обратно, не выполнив задания накануне налета.

И, постояв несколько секунд в раздумье. Маруся не спеша двинулась к мосту через речку Угодку.

Маленькая Угодка будто пополам делила село. Возле речки всегда было людно. На мосту и днем и ночью находился часовой и наблюдал за женщинами, которые стирали белье, ходили с ведрами за водой или пригоняли на водопой домашний скот.