Страница 31 из 82
К полудню мы прошли пятнадцать миль. Мы двигались вдоль берега моря, и отрядов Джулиана нигде не было видно.
Моя боль от ожогов утихла, бедро почти не болело, но плечо и рука давали о себе знать, так что иногда мне приходилось стискивать зубы, чтобы удержаться от крика.
До Эмбера оставалось сорок миль. Погода стояла ясная, а выжженный лес слева от нас представлял собой пустынное черное пепелище. Огонь уничтожил также почти весь кустарник, но это было нам только на руку. Теперь мы могли не бояться засады.
К заходу солнца мы прошли еще десять миль и разбили лагерь прямо на морском берегу.
Следующим утром мне неожиданно пришло в голову, что вот-вот должна состояться коронация Эрика, и я напомнил об этом Блейзу… Мы совсем забыли о том, сколько прошло времени, но в конце концов подсчитали, что у нас в запасе есть еще несколько дней.
До полудня мы шли ускоренным походным шагом, затем расположились на отдых. Еще двадцать пять миль, и мы окажемся у подножия Колвира. К сумеркам это расстояние сократилось до десяти миль, но мы продолжали идти вперед и разбили лагерь только в полночь. Я чувствовал себя значительно лучше и даже попытался устроить нечто вроде разминочного боя с тенью, делая выпады шпагой. На следующий день я был почти здоров.
Мы дошли до подножия Колвира, где нас встретили все отряды Джулиана и присоединившиеся к нему матросы эскадры Каина.
Блейз стоял, как на параде, и командовал, словно Роберт Е. Ли в битве при Чанселлорсвиле; мы разбили неприятеля наголову. Джулиан, естественно, исчез, а у нас осталось три тысячи солдат.
Но мы победили, и той ночью у нас был праздник. Мы победили.
И тем не менее я боялся и высказал свои опасения Блейзу. Три тысячи солдат против Колвира.
Я потерял флот, а Блейз — более девяноста восьми процентов войска. Радоваться было нечему.
Утром мы начали восхождение. На каждой ступеньке лестницы, ведущей в гору, могли одновременно уместиться не более двух человек, а позднее нам придется идти цепью.
Позади остались сто ярдов подъема, двести, триста…
С моря подул ураганный ветер, и мы прижались к каменному склону, который не в состоянии был нас защитить. Несколько сот людей погибли.
Мы вновь пошли вперед, и хлынул дождь. Ступеньки стали скользкими, подъем делался все круче. Поднявшись на четверть высоты Колвира, мы встретили колонну спускающихся солдат. Последовал короткий обмен ударами, и двое людей упали в пропасть. Мы выиграли две ступеньки и потеряли одного человека.
Так продолжалось более часа, и мы прошли примерно треть пути, а цепочка наших солдат все уменьшалась и уменьшалась, неумолимо подступая к Блейзу и ко мне. Хорошо хоть, что высокие краснокожие воины оказались сильнее гвардейцев Эрика. Бряцало оружие, раздавался короткий вскрик, и человек пролетал мимо нас. Иногда он был краснокожий, иногда — мохнатый, но чаще всего — одетый в форму гвардии Эрика.
Мы добрались до середины лестницы, сражаясь за каждую ступеньку. Когда мы доберемся до вершины горы, перед нами окажется широкая Лестница, по отражению которой я спускался в Ребмэ. Эта Лестница приведет нас к гигантской арке, являющейся восточными воротами Эмбера.
В нашем авангарде осталось человек пятьдесят. Потом сорок… тридцать… двадцать… дюжина…
Восточной лестницей, петляющей зигзагами по склону Колвира, редко кто пользовался. Она была построена скорее для красоты, чем по необходимости. В наши первоначальные планы входило пересечь долину (ныне выжженную), обойти гору и ударить по Эмберу с запада. Но лесной пожар и Джулиан спутали нам все карты. Следовательно, оставалось либо атаковать в лоб, либо отступить. А отступать было некуда.
Три гвардейца Эрика полетели в пропасть, и мы выиграли четыре ступеньки. Затем погиб один из наших солдат, и ступенька была потеряна.
С моря дул холодный резкий ветер, у подножия горы начали собираться птицы. Сквозь облака проглянуло солнце: видимо, Эрик решил не управлять погодой во время битвы.
Мы поднялись еще на шесть ступенек и потеряли одного человека.
Все это было странно, и дико, и печально…
Скоро придет очередь Блейза, а затем моя, если он погибнет.
Впереди остались шестеро наших воинов.
Десять ступенек…
Их осталось пятеро.
Мы медленно поднимались на Колвир, а лестница сзади, насколько хватало глаз, была залита кровью. Оправдать себя всегда несложно.
Наш пятый солдат убил четверых, прежде чем погиб, и мы прошли еще один короткий зиг (или заг) склона горы.
Только вперед! Четвертый воин авангарда сражался, держа в каждой руке по сабле. Он бился за святое дело и поэтому наносил удары с большим воодушевлением. Ему удалось справиться с тремя гвардейцами.
Третий не обладал такой верой, а может, просто хуже владел оружием, и был убит сразу же.
И их осталось двое.
Блейз вытащил свою длинную шпагу с золотым орнаментом, и клинок ее блеснул на солнце.
— Скоро, брат! — сказал он. — Теперь уже скоро! Посмотрим, как они выстоят против принца Эмбера!
— Надеюсь, только одного, — заметил я, и он ухмыльнулся.
По моим подсчетам, мы прошли три четверти пути, когда Блейзу пришлось вступить в бой.
Он мгновенно убил первого гвардейца, вонзил острие шпаги в горло второго и ударил ею по голове третьего, скидывая его вниз. Дуэль с четвертым продолжалась несколько секунд, но исход ее не вызывал сомнений.
Я поднимался вслед за Блейзом и на всякий случай тоже вытащил шпагу из ножен. Он был великолепен и владел оружием куда лучше, чем я предполагал. Шпага его, словно живая, мелькала в отблесках солнца. Он стремительно продвигался вперед, и гвардейцы падали перед ним — о боже, как они падали! И что бы ни говорили о Блейзе, в тот день он показал себя истинным принцем, достойным сыном Эмбера. Я стал думать, долго ли он продержится.
В левой руке Блейз держал кинжал, которым пользовался с ярой жестокостью и при малейшей возможности, пока не лишился его, оставив в горле своей одиннадцатой жертвы.
Я не видел конца колонне солдат Эрика. Видимо, она доходила до самого верха лестницы. Я надеялся, что мне не придется вступить в бой. Я почти верил в это.
Еще три гвардейца пролетели мимо меня в пропасть, и мы очутились на небольшой лестничной площадке перед очередным поворотом. Блейз расчистил площадку и вновь начал подниматься по ступенькам. Я наблюдал за ним уже полчаса, а воины, выступавшие против него, все умирали и умирали. Я слышал шепот восхищения солдат, шедших сзади, и у меня невольно мелькнула сумасшедшая мысль, что Блейзу удастся расправиться со всеми гвардейцами в одиночку.
Он использовал каждый трюк, известный в фехтовании. Он выбивал шпаги плащом, делал подножки. Он хватал противника за кисть руки, выворачивал и скидывал в пропасть без борьбы.
Мы дошли до следующей лестничной площадки, и я увидел, что на рукаве Блейза, не перестававшего улыбаться, выступила кровь. Гвардейцы, стоявшие за теми, которых он убивал, были бледны, как смерть. Это тоже ему помогало. Возможно, и мое присутствие нагоняло на них страх, действовало на нервы, сковывало движения. Как я позднее узнал, они слышали о нашей битве на море.
Блейз расчистил очередную лестничную площадку. Честно говоря, я не думал, что ему удастся продержаться так долго. Столь феноменального владения шпагой я не видел с тех самых пор, как Бенедикт в одиночку удерживал проход через Арденнский лес против Лунных Всадников Генеша.
Однако Блейз начал уставать, это я тоже видел. Если бы можно было подменить его хоть ненадолго, дать ему возможность отдохнуть..
Но такой возможности не было. Поэтому я продолжал идти сзади, со страхом ожидая, что очередной удар окажется для него последним.
Я знал, что он слабеет. До вершины горы оставалось сто футов.
Внезапно Блейз стал мне близок. Он был моим братом и не отказал мне в помощи, а сейчас, прекрасно понимая, что вряд ли ему удастся продержаться до конца, продолжал сражаться… тем самым давая мне шанс завоевать трон…