Золото и мишура

— Я прекрасно понимаю, что сейчас отнюдь не лучшее время для решения деловых вопросов, — говорил Джеффри час спустя, когда он, Клаудиа и Артур повели разговор в порядком обшарпанной библиотеке. — Но раз уж все мы собрались, то полагаю, что не худо обсудить возможность продажи ранчо. Билли Чинг и лорд Нортфилд связались со мной и предложили за ранчо два миллиарда долларов. Конечно, я ничего им в ответ не сказал…

— Да неужели? — перебила его Клаудиа.

— Хотя я бы непременно подумал о такого рода предложении, потому что, на мой взгляд, оно превосходное, да и сами Билли и Найджел — крупнейшие предприниматели, работающие с недвижимостью. Они сказали, что если ты увидишь модель будущей застройки, то будешь поражена.

— Может, и так, но только если земли ранчо будут застраивать, почему бы нам самим не взяться за это? У нас в распоряжении финансовые ресурсы «Пасифик Бэнк» и страховой компании, а если мы застроим эти земли, то сможем это сделать так, как того захотим.

— Да, конечно же, это так. Но пока твой отец был жив, о застройке этих земель даже не могло быть и речи. А сейчас мы одновременно занимаемся столь многими проектами, что пройдут годы и годы, прежде чем руки дойдут до ранчо. В то время как Билли и Найджел готовы приступить прямо сейчас, не откладывая, да и кроме того, они предлагают отличную цену, да еще намерены расплатиться наличными. Наши дела резко поправятся, причем это не будет стоить нам ни гроша.

Клаудиа подошла к каминной, старинной работы полке, которая сплошь была уставлена старыми фотографиями членов семьи. Здесь же находилась и сделанная где-то в студии на рубеже веков фотография Эммы. Секунду Клаудиа смотрела на эти фото, затем резко обернулась к Джеффри.

— Значит, ты, насколько я понимаю, готов расстаться с ранчо, так ведь? — Она прищелкнула пальцами. — Готов забыть семейные традиции, забыть и семью как таковую и продать эту землю шайке богатых иностранцев?

— Семейные традиции не исчерпываются одним только ранчо «Калафия», Клаудиа.

— Да, но это — огромная часть традиций нашей семьи. Ведь признайся, что ты не любишь эту землю. Для тебя все это — лишь очередная операция с недвижимостью.

Он пожал плечами.

— Действительно, не могу сказать, что с этим участком земли у меня связаны какие-нибудь сентиментальные чувства.

— Вот-вот, для тебя это вроде Судоходной компании Кинсолвинга. Компания стала убыточной — продать ее!

— Клаудиа, пора быть более практичной. Я тоже по-своему сентиментален, как и все люди. Но времена изменились. Мы не можем все время цепляться за прошлое. Мертвые мертвы, а мир принадлежит живым.

— Достаточно! Словом, как я понимаю, дело в том, что никто не намерен разрабатывать ранчо «Калафия», так, Джеффри? Ни мы, ни Билли с Найджелом, ни кто-нибудь еще. И поэтому я решила отдать ранчо штату Калифорния.

Джеффри тупо уставился на нее.

— Полагаю, ты шутишь, — сказал он.

— Отнюдь. Ранчо в точно таком же виде будет существовать всегда. Эта территория будет открыта для всех желающих, чтобы люди приезжали сюда отдыхать, с тем лишь условием, что приезжать можно будет на лошадях или приходить пешком. Никаких автомобилей, никаких торговых точек, никаких ресторанчиков быстрого обслуживания, никаких тематических парков или кинотеатров с несколькими залами, никаких мусорных свалок, никакой грязи и уж наверняка никаких игорных домов. Ничего такого! Наши предки купили эту землю в том виде, как ее создал Господь, и мы передаем ее также чистой, незагрязненной против ее изначального состояния. Это будет самый большой дар, какой семья Коллингвудов может дать штату Калифорния, тому самому, который столько дал семье Коллингвудов.

— Не верю! — прошипел Джеффри. — Ты что же, вот так выбрасываешь миллиард долларов?

Клаудиа улыбнулась.

— Да. Шикарный жест, не правда ли? Совершенно в традиции нашей семьи. В моем распоряжении остаются еще деньги двух фондов — этой суммы мне будет достаточно на целых семь жизней, а я вовсе не свинья, в отличие от некоторых моих родственничков. Более того, если бы можно было посоветоваться с моими предками, я думаю, они одобрили бы мое решение. Ты говоришь, что мир принадлежит живущим, но я в это не верю. У нас есть долги перед прошлым и обязательства перед будущим. Одно из обязательств перед будущим — прекратить засорять планету.

Джеффри поднялся.

— Ты такая же сумасшедшая, как и твой отец, — сказал он.

— Может быть, папа был не таким уж сумасшедшим.

— Он был психом. Мне очень неприятно разочаровывать тебя, Клаудиа, однако не ты одна будешь решать судьбу этого ранчо. Я тут представляю остальных членов нашей семьи, и посему…

— Извини, Джеффри, мы тебя опередили. Прочитай ему, Артур, пожалуйста.

Артур вытащил из кармана бумагу.

— Когда сегодня утром Клаудиа сказала мне о своем решении, я послал по факсу в свой офис запрос, прося прислать копию соглашения, которое в 1956 году Спенсер подписал с остальными членами семьи. Так вот (он развернул бумагу) в параграфе восьмом говорится: «В ответ на это я, Спенсер Коллингвуд, отказываюсь от всякого контроля за положении дел в «Коллингвуд корпорейшн», тогда как нижеподписавшийся Джеффри Бретт соглашается не только предоставить Спенсеру Коллингвуду и его наследникам 50 процентов означенного ранчо, но также соглашается предоставить Спенсеру Коллингвуду и его наследникам право вето в вопросах, касающихся распоряжения означенным ранчо. Более того, все другие заинтересованные стороны, т. е. все остальные члены семейства Коллингвудов, имеющие в своей собственности акции класса «А» (с правом голоса) «Коллингвуд корпорейшн», не имеют права препятствовать Спенсеру Коллингвуду или его наследникам принимать такое решение касательно судьбы ранчо, каковое Спенсер Коллингвуд или его наследники сами определят».

Он аккуратно сложил листок и улыбнулся.

— Ты делаешь ужасную ошибку, — хриплым голосом произнес Джеффри. — Умоляю тебя изменить решение. При разработке ранчо будут предприняты все меры по защите экологии…

— Нет, — сказала Клаудиа, — мое решение непреложно. Я все окончательно решила еще утром, когда увидела, что отрава добралась даже до морских чаек. Не будет здесь никакого развития, как ты это пытаешься представить. Ранчо навеки останется в своем первозданном виде, и, может, это немного поможет восстановлению озонового слоя, я уж не говорю про парниковый эффект. Джеффри, знаешь, если называть вещи своими именами, ты просто предал нашу семью. — Она взглянула на часы. — Передавали прогноз погоды. Говорили, что существует вероятность бури. Наверное, ты захочешь успеть вылететь в Сан-Франциско, пока…

— Намек понял, Клаудиа. Несмотря на все твои разговоры о необходимости спасения планеты, о необходимости соблюдения семейных традиций, именно ты создаешь ту трещину, которая в итоге и развалит нашу семью. Об этом подумала бы лучше, а не о своей чертовой озоновой дыре. Ну а тем временем мои юристы займутся своим делом. Что-то мне говорит, что в ближайшие лет десять мы нередко будем встречаться в зале суда. — И бросив уничтожающий взгляд на Артура, он вылетел вон.

Секунду Клаудиа не двигалась, затем обернулась к Артуру.

— Могут ли юристы помешать нам? — спросила она.

— Уверен, они попытаются сделать все возможное. Наверняка будут напирать на то, что соглашение 1956 года не предполагало возможности продажи ранчо, что остальные члены семьи при таком дарении теряют значительные суммы доходов. Хотя, с другой стороны, поскольку у вас имеется право вето и вы можете блокировать всякие их дела в этом направлении, основная власть остается по-прежнему в ваших руках. Рано или поздно они, возможно, и успокоятся, особенно если нам удастся договориться с властями штата о приемлемом варианте налогообложения.

— Как вы полагаете, я поступаю правильно? — нервно спросила она.

— Это отличный шаг, — ответил он. — Никем и никогда в жизни я не восхищался так, как вами.

Она повернулась и вновь посмотрела на фотографии, занимающие всю каминную полку.