Я смотрю на тебя

Мысль о том, что придется работать, пока по палаццо гуляет неизвестно кто, меня сильно раздражает. Ну как же Брандолини не понимает, насколько у меня деликатная работа?!

– Вот увидите, вы прекрасно поладите с Леонардо, он очень приятный.

– Да, я не сомневаюсь, проблема в том, что здесь…

Он не дает мне закончить.

– Понимаете, я же не мог разместить его в безжизненном номере отеля, – продолжает он с уверенностью тех, кто никогда и ни у кого не спрашивает разрешения. – Леонардо – свободный художник, здесь он будет чувствовать себя как дома. Сможет готовить, когда ему захочется, завтракать поздней ночью и обедать вечером, читать книгу в саду и наслаждаться видом Гранд-канала[8] с балкона.

Я-то как раз хотела обратить его внимание, что парадный вход соединен с остальными зонами палаццо и нет никакой возможности его обойти. Значит, этот тип в любом случае будет ходить мимо меня по сто раз за день. Но Брандолини и так это прекрасно знает, и, похоже, ему нет до этого никакого дела. Боже, у меня сейчас будет истерика!

– И сколько он здесь пробудет, этот шеф-повар? – спрашиваю в надежде получить ободряющий ответ.

– Как минимум два месяца.

– Два месяца? – эхом отзываюсь я, уже не беспокоясь о том, чтобы скрыть раздражение.

– Да, два месяца, может, больше: до тех пор, пока ресторан не начнет работать самостоятельно. – Граф опять поправляет свитер на плечах и решительно смотрит на меня. – Я надеюсь, для вас это не проблема? – спрашивает он, явно намекая, что «либо так, либо никак».

– Ну, если других вариантов нет… – теперь моя очередь выразить ему «мне это совсем не нравится, но придется смириться».

– Вот и прекрасно, тогда мне остается только пожелать вам хорошей работы, – он подает мне на прощание изящную руку. – До свидания, Элена.

– До свидания, граф.

– Пожалуйста, зовите меня Якопо.

Пытается подсластить пилюлю, сокращая дистанцию между нами? Я натянуто улыбаюсь.

– До свидания, Якопо.

Как только Брандолини выходит, сажусь на диван из красного бархата, который стоит у одной из стен. Я так разнервничалась, что совсем потеряла вдохновение. Терпеть этого не могу! Не хочу ничего знать ни о его ресторане, ни о его титулованном шеф-поваре, мне наплевать на вечеринку в честь открытия в стиле «Тысячи и одной ночи». Я просто хочу работать спокойно, одна, в тишине, – разве это непомерное требование?

Запускаю пальцы в волосы и смотрю на емкости, полные сухой темперы, – они выглядят как напоминание о моей неудаче.

К черту фреску! Уже семь тридцать, рабочее настроение улетучилось. Хватит. Устала. Пойду домой.

Выхожу на улицу, и меня обволакивает сладковатая влажность октября. По вечерам уже прохладно. Солнце почти совсем зашло за Лагуну, на улице горят фонари. Я иду быстрым шагом по улочкам, мысли путаются. Кажется, что они остались в ловушке в пыльном холле палаццо, и, боюсь, останутся там еще долго… И моя мама, и Гайя говорят, что, когда у меня что-то крутится в голове, я становлюсь рассеянной, летаю в облаках. Это правда, я всегда с радостью растворяюсь в своих мыслях и позволяю им унести меня далеко… И с этой привычкой убегать от реальности я не намерена расставаться. Мне нравится гулять одной по городу, когда ноги сами несут меня, а ум остается свободным.

Но вот легкая вибрация и звук внезапно возвращают меня к реальности. На экране айфона непрочитанное сообщение:

Биби, пойдем в кино?

Сегодня вечером в кинотеатре «Джорджоне» показывают последний фильм Соррентино.

Чмок.

Филиппо! Наконец тот человек, с которым я хотела бы провести вечер после такого дня, как этот. Но не думаю, что у меня хватит сил дойти до «Джорджоне». Я очень устала, и меня совсем не привлекает идея сидеть в закрытом зале еще два часа. Хочу упасть на диван и отдохнуть.

Пишу ответ:

А что, если мы поужинаем у меня, а потом посмотрим какой-нибудь фильм? Я – без сил. Не думаю, что буду в состоянии оценить Соррентино.

Моментальный ответ:

ОК. Увидимся у тебя:)

С Филиппо мы знакомы со времен университета. Познакомились на курсе «Архитектура внутреннего пространства», я была первокурсницей, а он – студентом третьего курса. Однажды он предложил заниматься вместе, и я согласилась. Он сразу показался мне человеком, которому можно доверять, и я чувствовала, что между нами существует какая-то тайная связь. Без каких-либо определенных причин, я просто знала это.

Он сразу показался мне человеком, которому можно доверять, и я чувствовала, что между нами существует какая-то тайная связь.

Мы быстро стали друзьями. Ходили вместе на выставки, в театр, в кино или просто болтали вечерами напролет. С тех пор Филиппо называет меня «Биби». Он утверждает, что я похожа на Биби из какого-то японского комикса – немного неуклюжий персонаж, постоянно пребывающий в бессмысленных и странных фантазиях.

Я уже не помню, почему мы потеряли друг друга из виду. В прошлом году я узнала через Гайю, что он начал работать на Карло Дзонта, одного из самых известных итальянских архитекторов, и переехал в Рим.

Потом, месяц назад, он дал о себе знать электронным письмом, так, словно с тех далеких лет прошел всего день: «Я опять в Венеции. Как давно мы уже не ходили в Музей Коррера?[9]» Это приглашение было для меня неожиданным, и я сразу же поняла, насколько мне не хватало Филиппо. Я моментально согласилась.

Тогда мы увиделись впервые после многих лет, но было такое ощущение, что ничего не изменилось. Мы спокойно прошлись по залам музея, рассказывая друг другу все новости с того момента, как мы расстались. Мы снова останавливались перед любимыми произведениями (я хорошо помнила его любимые вещи, а он – мои).

Потом мы встретились опять, сходили поужинать, а в другой раз – в кино. Мы с Филиппо подумывали, что было бы здорово устроить встречу выпускников университета, но почему-то так для этого ничего и не предприняли.

Уже почти девять вечера, трель звонка заставляет меня выскользнуть из ванной. Легкий макияж на глазах, а волосы собраны в короткий хвостик. Открываю дверь, одетая в джинсы, белую майку и шлепанцы, и, пока он поднимается, набрасываю безразмерную толстовку. (Я стараюсь не думать о выражении лица Гайи – что бы она сказала про такой вид. Это моя домашняя одежда, и я уверена, что Филиппо не будет шокирован.)

Он бегом поднимается по ступенькам с двумя коробками пиццы в руках. На входе его встречает теплый, глубокий голос последнего диска Норы Джонс.

– Давай быстрее, пока не остыли! – говорит он, входя. Бросает на пол сумку, на лету чмокает меня в щеку и летит, как ракета, на кухню.

– Ты голодный? – я иду за ним и освобождаю пространство на столе.

– Умираю, есть хочу!

Он уже открыл один из ящиков – с ходу определив нужный, хотя не был у меня дома несколько лет, – и нашел нож для пиццы. Сначала он нарезает мою.

Я смотрю на Филиппо. В его лице есть что-то открытое и светящееся, почти умиротворяющее: может, поэтому мы и стали друзьями в университетский период. Большие глубокие глаза, удлиненной формы – немного азиатские, если бы не их светло-зеленый цвет. И светлые волосы, вихрящиеся в беспорядке на голове.

– Овощи без сладкого перца, как тебе нравится, – он подает мне разрезанную на порции пиццу.

Он даже это помнит! Киваю, довольная, а он смотрит на меня своими необычными глазами, которые чуть не насильно приковывают внимание. На какое-то мгновение мы будто застываем на месте, но потом Филиппо возвращается к пицце, а я берусь искать стаканы, просто чтобы чем-нибудь заняться. Это всего лишь мгновение, но мы оба почувствовали, как в воздухе витает какой-то магнетизм.

8

Гранд-канал (итал. Canal Grande) – самый известный канал Венеции.

9

Городской музей Коррера (итал. Museo Civico Correr) – художественный музей в Венеции, где представлены различные аспекты традиционной венецианской жизни: старинные предметы, книги, документы и живопись.