Сан-Андреас

— Никто не знает. Она же находится следом за палатой А. Там что, все оглохли?

— В том-то и дело. В результате первого выстрела, когда снаряд разорвался между палатами А и В, все моментально оглохли.

— Так, ясно. Послеоперационная палата пока подождёт. Что случилось с третьим снарядом?

— Он не разорвался.

— Где он?

— В столовой. Потихоньку вращается на полу...

— Потихоньку вращается, — медленно повторил Маккиннон. — Это хорошо, если только он не коснётся... — Он внезапно прервал свою мысль и, обращаясь к Керрану, сказал:

— В моторной лодке — два мотка бросательных концов. Не забудь взять ножи. — Он вошёл в столовую, появился оттуда секунд через двадцать. В руке у него был маленький, совершенно невинный на вид снаряд, который он бросил за борт и, повернувшись к Джемисону, спросил:

— Револьвер при вас, сэр?

— Да. Зачем же тогда нужны бросательные концы, боцман?

— По той же самой причине, что и ваш револьвер, сэр. Чтобы отбить у тех, кто спасся, возможность сопротивляться. Думаю, если кто-то с лодки уцелел, вряд ли они будут благодарны нам за то, что мы сделали с их судном и их ребятами.

— Но эти люди не вооружены. Они же с подводной лодки.

— Вы сами в это не верите, сэр. Многие офицеры вооружены пистолетами. Унтер-офицеры тоже, насколько мне известно.

— Даже если они вооружены пистолетами, что они могут сделать?

— Взять нас в заложники, вот что они могут сделать. А если они смогут взять нас в заложники, они смогут захватить и весь корабль.

— Вы, похоже, многим не доверяете? — чуть ли не в восхищении произнёс Джемисон.

— Нет, только некоторым. Я просто не люблю рисковать.

Моторная лодка была менее чем в пятидесяти ярдах от места, где в воде болтался пулемётный расчет подводной лодки, когда Джемисон коснулся руки Маккиннона и, показывая в воду по правому борту, сказал:

— Пузырьки. Множество пузырьков.

— Я их вижу. Значит, кто-то поднимается наверх.

— Я почему то всегда считал, что при такой ситуации поднимается наверх один большой воздушный пузырь.

— Ничего подобного. Возможно, такой пузырь образуется в самом начале, но он сразу же разбивается на пузырьки.

Маккиннон сбавил скорость, когда лодка подошла к группе в воде.

— Кто-то уже поднялся на поверхность, — сказал Джемисон. — Нет, их даже двое.

— Да. И на них надувные жилеты. Так что они подождут.

Маккиннон выключил двигатели и стал ждать, пока Керран, Трент и Джемисон торопливо вылавливали из воды матросов, членов оружейного наряда. Казалось, сами они были не в состоянии двигаться. Все трое были совсем молодыми, чуть ли не мальчишками, зубы у них стучали, их нещадно трясло, и они с трудом пытались не показывать своего страха.

— Мы их искали? — спросил Джемисон. — Их связать?

— О боже! Конечно, нет. Вы только посмотрите на их руки — они синие, от холода совершенно одеревенели. Они едва ли сумеют самостоятельно перевалиться через борт, как тогда они смогут нажать на курок пистолета, если даже не в состоянии расстегнуть свои штормовки?

Маккиннон нажал на газ и направился к тому месту, где на поверхности воды появились два человека с подводной лодки. Когда он к ним подплыл, примерно в двух сотнях ярдов от них появился третий человек.

Двое, которых они подняли на борт лодки, оказались во вполне нормальном состоянии. Один из спасенных был темноволосым, темноглазым, примерно тридцати лет, с худым, умным и насторожённым лицом. Второй был очень молодым, крайне испуганным блондином. Маккиннон обратился к старшему из них по-немецки:

— Ваше имя и звание?

— Обер-лейтенант Дениц.

— Дениц? Весьма подходящее имя. — Адмирал Дениц был главнокомандующим немецкого подводного флота. — Вы вооружены, Дениц? Если вы ответите отрицательно и я найду у вас пистолет, я вынужден буду пристрелить вас прямо на месте, потому что вам нельзя доверять. Так у вас есть пистолет?

Дениц пожал плечами, засунул руку за пазуху и вынул оттуда завёрнутый в пластик револьвер.

— А у вашего друга?

— Молодой Ганс — помощник кока, — со вздохом на беглом английском языке, произнёс Дениц. — Ему нельзя доверить сковородку, не то что пистолет.

Маккиннон поверил его словам и направился к третьему из уцелевших.

Когда лодка к нему приблизилась, Маккиннон обратил внимание на то, что человек, скорее всего, без сознания, так как, наклонив голову, он погрузился лицом в воду. Причина стала тут же ясной. Его спасательный жилет был не полностью надут, кислорода в его трубке почти не осталось, поэтому он и впал в полубессознательное состояние. Маккиннон наклонился и подтянул его к лодке за спасательный жилет, затем взял за подбородок и поднял его голову.

Несколько секунд он изучал лицо этого человека, а затем спросил, обращаясь к Деницу:

— Вы, конечно, хорошо его знаете?

— Это Хейсманн, первый помощник командира корабля.

Маккиннон уронил лицо Хейсманна в воду. Дениц уставился на него. Его явно обуревали противоречивые чувства — удивление и одновременно злость.

— Вы что же, не собираетесь брать его на борт корабля? Он, наверное, только без сознания и захлебнуться ещё не успел.

— Ваш первый помощник командира мертв, — полным убеждения голосом заявил Маккиннон. — Во рту у него кровь. Лёгкие пробиты. Он забыл выдохнуть кислород, когда поднялся наверх.

Дениц кивнул.

— Вполне возможно, что он не знал этого. Лично я не знал. Боюсь, мы в наши дни мало уделяем времени тому, как спасаться на воде. — Он с любопытством посмотрел на Маккиннона. — Но как вы это узнали? Вы же не подводник.

— Был подводником. Целых двенадцать лет. С носа лодки раздался голос Керрана.

— Ещё один, боцман. Только что всплыл на поверхность. Прямо впереди.

Маккиннон направил лодку к барахтающемуся в воде человеку. Не прошло и минуты, как тот уже лежал поперек лодки. Лежал в довольно странном положении: ухватившись руками за колени, прижав их к груди и мерно покачиваясь из стороны в сторону. Он явно испытывал сильную боль. Маккиннон заставил его открыть рот, быстро взглянул в него и затем осторожно его закрыл.

— Этот человек теперь знает, что значит выпускать кислород, всплывая на поверхность. — Он посмотрел на Деница:

— Этот человек, конечно, вам известен?

— Конечно. Обер-лейтенант Клаусе.

— Ваш капитан? — Дениц кивнул. — Он явно испытывает большую боль, но, думаю, он вне опасности. Видите, он порезал себе лоб, когда, наверное, спасался через люк. Но не это причина его состояния, в противном случае он сохранял бы сознание до самого конца и не стал бы избавляться от кислорода в легких. В течение ночи вы плыли под водой или на поверхности?

— На поверхности. Всю ночь.

— Значит, двуокись углерода, которая могла оказаться ядовитой, тоже исключается. Углекислый газ также не мог накопиться, если вы плыли на поверхности и боевая рубка была открыта. Судя по его позе у него кессонная болезнь. Только она может вызвать сильнейшую боль.

— Кессонная болезнь?

— Болезнь ныряльщиков. Она возникает в результате быстрого образования пузырьков азота в крови, когда вы чересчур быстро поднимаетесь наверх. — Маккиннон направил моторную лодку на полном ходу к «Сан-Андреасу», который застыл на месте на расстоянии примерно в полмили. — Кроме того, вам пришлось какое-то время дышать воздухом под высоким давлением, а ваш капитан, по всей видимости, давно этого не делал. Возможно, он поднялся с очень большой глубины, гораздо большей, чем все остальные. В таком случае я не знаю, каковы могут быть последствия. У нас есть на борту врач, но вряд ли он тоже сможет дать ответ. Обычный врач может лечить всю жизнь и ни разу не столкнуться с подобным случаем. Но, по крайней мере, он может дать обезболивающее.

Моторная лодка подошла вплотную к носовой части «Сан-Андреаса», которая, как это ни странно, совершенно не пострадала. Но определённые повреждения не вызывали сомнений. «Сан-Андреас» в своей головной части погрузился не менее чем на три фута. Такое возможно только в том случае, если затоплены передние отсеки, что, по-видимому, и произошло.