Страница 98 из 227
Первые десять минут осады Следопыт ни разу даже не оторвал ружейного приклада от пола, разве только когда менял положение, а так как он сам участвовал в захвате гаубицы, то ему было известно, что у дикарей нет другой бомбы, помимо обнаруженной отрядом в стволе пушки. Поэтому у него не было никаких причин опасаться огня нападающих, разве что в бойницу залетит какая-нибудь шальная пуля. Раза два это случалось, но пули попадали под таким углом, что, пока индейцы держались вблизи здания, они не могли причинить никакого вреда, а с большого расстояния шанс попадания был не более одного на сто. Но, когда Следопыт услышал топот обутых в мокасины ног и треск сучьев, которые индейцы стаскивали к стенам блокгауза, он понял, что они опять собираются подпалить вышку. Он вызвал Кэпа с крыши, где всякая опасность миновала, и указал ему на бойницу, возле которой старый моряк должен был стоять наготове с водой.
Человек менее опытный, чем наш герой, и тут, конечно, поспешил бы пресечь опасную затею индейцев, и преждевременно прибег бы к оружию. Следопыт же поступил не так. Цель его заключалась не только в том, чтобы погасить огонь, которого он не очень-то страшился, но и проучить врага: заставить индейцев весь остаток ночи держаться на почтительном расстоянии от блокгауза. Но для этого надо было подождать, пока свет костра даст ему возможность как следует прицелиться и бить без промаха. Поэтому он позволил ирокезам беспрепятственно набрать валежник, сложить его в кучу у блокгауза, поджечь и вернуться в кусты. Единственное, что было разрешено Кэпу, — это подкатить бочку с водой к бойнице над самым костром с тем, чтобы в нужную минуту вода была под рукой. Однако пора эта настала, по мнению Следопыта, только когда вспыхнувшее пламя озарило окружающие кусты и острый, наметанный глаз проводника ясно различил силуэты трехчетырех дикарей, следивших за тем, как занимается огонь, с холодным бесстрастием людей, привыкших равнодушно наблюдать человеческие страдания. Лишь тогда Следопыт заговорил.
— Вы готовы, дружище Кэп? — спросил он. — Огонь уже выбивается из щели, и хотя сырые бревна не вспыхивают, как некоторые раздражительные люди, но кто поручится, что они не загорятся, если их хорошенько подогреть. Бочонок у вас наготове? Проверьте, над той ли он бойницей, чтобы ни одной капли зря не пролить.
— Есть! — отвечал Кэп, как обычно говорят флотские.
— Тогда ждите сигнала. Никогда не следует горячиться в критическую минуту и безрассудно лезть в бой. Ждите сигнала.
Отдавая эти распоряжения, Следопыт, видя, что наступает время действовать, готовился и сам. Он приложил к плечу «оленебой», прицелился и выстрелил. Все это заняло не более нескольких секунд, и, только убрав из амбразуры ружье, он выглянул.
— Одной гадиной меньше, — пробормотал про себя Следопыт. — Ты, безжалостная скотина, уже как-то мне попадался! Ну что ж, поступил по своим способностям, по способностям и получил! Уложу-ка я еще одного подлеца, и хватит с меня на сегодня. На рассвете, может быть, работенка будет пожарче.
Разговаривая сам с собой, Следопыт заряжал ружье, а когда замолк, на земле корчился еще один индеец. Этого и в самом деле оказалось достаточно: притаившаяся в кустах ватага, в ожидании третьего удара карающей десницы, не зная, кто на виду, а кто нет, разбежалась в поисках более надежного укрытия.
— Ну, а теперь заливай, мастер Кэп, — бросил Следопыт. — Я поставил свое тавро на этих подлецах, и нынешнюю ночь нам нечего опасаться огня.
— Берегись, ошпарю! — закричал Кэп, опрокидывая бочку так ловко, что сразу залил огонь.
На том и закончился этот необыкновенный бой, и остаток ночи прошел спокойно. Следопыт и Кэп дежурили по очереди, но ни один из них по-настоящему не спал. Да они особенно и не нуждались в сне, так как оба привыкли к длительному бодрствованию. Следопыт, тот в иную пору, казалось, был просто нечувствителен к голоду и жажде, и никакая усталость его не брала.
Дежуря у ложа отца, Мэйбл постепенно начинала понимать, насколько счастье в этом мире иллюзорно. Собственно, она и прежде жила без отца и связь ее с единственным родным человеком была скорее воображаемой, чем реальной, а теперь, когда ей предстояло потерять его, ей казалось, что со смертью родителя мир совсем опустеет и она никогда уже не будет счастлива.
Глава XXV
Выл ночью ветер, грозен и могуч,
И падал дождь потоками с небес.
Но вот сверкает солнца первый луч,
И птичий щебет оглашает лес.
Вордсворт
На рассвете Следопыт и Кэп опять поднялись на крышу, чтобы еще раз осмотреть остров. Вокруг плоской кровли блокгауза шел низкий парапет, служивший надежной защитой для стоявших на ней людей и устроенный для того, чтобы можно было стрелять поверх него из укрытия. Из-за этой невысокой, но весьма прочной ограды обоим наблюдателям был хорошо виден остров и почти все ведущие к нему протоки; они не могли разглядеть только то, что было скрыто кустарником. С юга все еще дул сильный ветер, и река, кое-где зеленая и сердитая, бурлила, хотя шквал ослабел и вода больше не пенилась. Островок имел форму почти правильного овала, вытянутого с востока на запад. Поэтому, двигаясь по омывающим его протокам, любое судно благодаря различным течениям и направлениям ветра могло идти с надутыми парусами. Кэп это сразу понял и объяснил Следопыту; они оба надеялись теперь только на помощь из Осуиго. И вот они стояли, тревожно озираясь по сторонам, как вдруг Кэп громко и радостно воскликнул:
— Парус!
Следопыт быстро обернулся в ту сторону, куда смотрел старый моряк, и заметил предмет, вызвавший его восторг. С возвышения, где они стояли, ближайшие низкие острова были видны как на ладони, и сквозь кусты, окаймлявшие берег острова, расположенного к юго-западу от них, мелькал парус. Судно шло, как говорят моряки, с малой парусностью, но ветер гнал его с быстротой скачущей во весь опор лошади, и белый парус пробегал в просветах зелени, словно летящее по небу облако.
— Нет, это не может быть Джаспер, — разочарованно проговорил Следопыт, не узнав куттера своего друга в этом несущемся корабле. — Нет, нет, парень опаздывает. Это судно французы посылают на помощь своим друзьям, распроклятым мингам.
— Ну, уж на сей раз, дружище Следопыт, вы промахнулись как никогда, — возразил Кэп, нисколько не утративший в этом критическом положении обычной самоуверенности. — Пресная вода или соленая, но это верхний угол грота «Резвого», он скроен более узким клином, чем полагается, да и гафель у него вздернут. Хоть и надо признать, что стоит он совсем недурно, но гафель все-таки вздернут.
— Правду сказать, ничего я тут не разберу, — ответил Следопыт, для которого даже одни эти названия были китайской грамотой.
— Как же так! Удивительно, а я-то думал, что от ваших глаз ничто не укроется. Но мне этот грот и этот гафель хорошо знакомы. Должен признаться, мой друг, что на вашем месте я бы опасался, не слабеют ли у меня глаза.
— Раз Джаспер и вправду здесь, опасаться вообще нечего. Еще восемь пли десять часов мы вполне продержимся в блокгаузе даже против всего отродья мингов; а если наш отход будет еще прикрывать Пресная Вода, то я не вижу причины отчаиваться. Только бы парень не попал на берегу в засаду, как сержант!
— В этом-то и вся загвоздка. Надо было условиться о сигналах на якорной стоянке. Не мешало бы нам даже устроить карантин или лазарет, когда бы мы могли заставить этих мингов уважать законы. Если, как вы говорите, этот молодец подойдет близко к острову, мы можем считать куттер погибшим. И вдобавок, мастер Следопыт, ведь этот самый Джаспер, может быть, скорее тайный союзник французов, нежели наш друг. Мне известно, что сержант именно так на него и смотрит, и, признаться, все это дело смахивает на предательство.