Цирк

— Буду через десять минут.

И через десять минут, как и обещал, Харпер был у Бруно. Он отказался от предложенной выпивки, сел в кресло и выслушал отчет Бруно о разговоре с Марией. Немного поразмыслив, он, наконец, проговорил:

— Хочу заметить, что это даст нам реальный шанс. Должен признать, что это лучше моего плана. Когда вы намерены осуществить операцию?

— Окончательное решение, конечно, за вами. Разведку я думал провести в воскресенье, а операцию во вторник ночью. Самый лучший вариант, так как на следующий день цирк уезжает, и у полиции останется меньше времени на допросы, если они к ним прибегут.

— Не возражаю, думаю так будет действительно лучше.

— Если дело выгорит, есть ли у вас план возвращения в США?

— Есть, но еще не утвержден. Как только его утвердят, я вам сообщу.

— Через свой маленький передатчик? Помните, вы обещали при случае показать его?

— Сделаю все, что обещал. Одновременно я проделаю три вещи: покажу передатчик, вручу пистолеты и сообщу план возвращения. Когда именно — я дам знать. А как отнеслась Мария к вашей идее?

— Без особого энтузиазма, но вашу она отвергла начисто. Тем не менее, она будет помогать, — Бруно замолчал и стал в замешательстве оглядываться по сторонам.

— Что-то не так? — осведомился Харпер.

— Не знаю почему, но корабль замедлил ход. Разве вы этого не чувствуете? Почему он замедляет ход, точнее останавливается, посреди Средиземного моря? Думаю, что мы узнаем об этом в ближайшее время.

Об этом они узнали через секунду. Дверь резко распахнулась и в каюту ворвался мистер Ринфилд. Его лицо было серым, а дыхание тяжелым и прерывистым.

— Генри исчез! Исчез! Мы не можем найти его!

— Вот почему корабль замедлил ход, — заметил Бруно.

— Мы обыскали все, — Ринфилд взял стакан бренди, который протянул ему Харпер. — Искали всем экипажем и до сих пор его ищут, но нет никаких следов. Исчез, просто исчез!

Харпер попытался утешить его и взглянул на часы.

— Посмотрите, мистер Ринфилд, прошло ведь не более 15 минут, а ведь наше судно очень большое.

— И с большим экипажем, — добавил Бруно. — И у них есть специально разработанный план в такого рода случаях — при поисках пропавших пассажиров. Они могут скрываться где угодно. — Он повернулся к расстроенному Ринфилду. — Утешить это вас не может, сэр, но я думаю, что если капитан приказал замедлить ход, то это сделано, чтобы не уходить далеко от того места, где ваш племянник мог выпасть за борт.

— Я тоже того же мнения, — Ринфилд прислушался. — Вам не кажется, что они увеличили скорость?

— По-моему, мы поворачиваем, — сказал Бруно. — Боюсь, это означает, что Генри на борту нет. Капитан разворачивает корабль на 180 градусов и возвращается назад. Если Генри свалился за борт, он может продержаться на воде. Такие случаи бывали и раньше, так что шанс есть, мистер Ринфилд.

Тот с безумным взглядом подозрительно посмотрел на него, и Бруно не мог винить его за это: он сам себе не верил.

Они вышли на палубу. «Карпентарий» изменил курс и шел со скоростью не более 10 узлов. Спасательный плот на талях уже был заполнен моряками. Два мощных прожектора по обеим сторонам мостика были направлены вперед. На носу корабля два матроса шарили по морю лучами малых прожекторов. Чуть дальше двое матросов держали наготове спасательные пояса.

Прошло двадцать минут. Неожиданно Ринфилд оставил своих спутников и направился на мостик. Там находился капитан с биноклем. Когда он подбежал, капитан опустил бинокль и медленно покачал головой.

— На борту вашего племянника нет, мистер Ринфилд, — сообщил он и посмотрел на часы. — Прошло 38 минут с того момента, когда его видели в последний раз. Сейчас мы на том месте, где были 38 минут назад. Если он жив, извините меня за прямоту, он должен находиться где-то здесь.

— Может, вы его не заметили?

— Вряд ли. Море спокойное, безветренная ночь, волн почти нет.

Средиземное море, как известно, сильных течений не имеет. Он должен быть на нашем курсе, — капитан что-то шепнул стоявшему рядом офицеру и тот сошел с мостика.

— А что теперь? — спросил Ринфилд.

— Пойдем по малому кольцу, затем сделаем еще три или четыре расходящихся круга, а если и потом ничего не обнаружим, пойдем с той же скоростью на место, где мы повернули.

— Так и будет?

— Боюсь, что да.

— Вы не очень-то надеетесь, капитан.

— Да.

Через 40 минут корабль закончив поиски вернулся в точку поворота.

Когда машины прибавили оборотов и корабль начал увеличивать ход, Мария, стоявшая рядом с Бруно в тени спасательной шлюпки, вздрогнула.

— Это конец, не так ли? — испуганно спросила она.

— Прожекторы выключили.

— Это моя вина, это моя вина... — голос Марии был хриплым.

— Не глупи, — обнял ее Бруно. — Этого нельзя было предусмотреть.

— Можно, можно! Я не принимала его всерьез. Я открыто смеялась над ним, и даже его не до конца выслушивала. Я должна была понять это два дня назад, — на ее глазах появились слезы. — Надо было рассказать об этом тебе или доктору Харперу. Генри был таким хорошим.

Бруно услышал слово «был» и понял, что она наконец, согласилась с тем, с чем он смирился час назад.

— Хорошо бы тебе поговорить с мистером Ринфилдом, — мягко произнес он.

— Да, да, конечно, но... я не могу смотреть людей. Не могли бы мы сделать это вместе... если бы он пришел сюда... если бы ты его привел...

— Небезопасно для твоей жизни, Мария. Одну тебя я тут не оставлю.

Даже в темноте он увидел, как она уставилась на него.

— Ты думаешь, что кто-то...

— Я не знаю, что думать, потому что не знаю, как погиб Генри. В одном я уверен: это не было случайностью, он погиб потому, что сделал ошибку, узнав слишком много. У меня есть пара вопросов. Очевидно, он покинул салон сразу же после нас. Он вышел в другую дверь, но думаю, что он сделал это, чтобы избегнуть очевидных подозрений. Я уверен, что он следил за нами.

Генри мог иметь смутное подозрение о том, что мы соучастники, а он был прямым и честным парнем. Полагаю, что он играл роль невидимой охраны и обнаружил, что кто-то следит за нами. У него был романтический характер и такого рода открытие подстегнуло его. Могу предположить, что он действительно обнаружил этого типа и заметил его в крайне компрометирующей ситуации. Компрометирующей для злодея, я имею в виду. Но это не меняет того факта, что начальным объектом внимания была ты. Не думаю, что ты смогла бы долго продержаться на воде, если тебе в свою очередь размозжат затылок. — Он вытащил платок и вытер слезы с ее плачущего лица. — Ты пойдешь со мной.

Проходя по палубе, они встретились и поздоровались с Росбаком. Бруно подал ему незаметный знак следовать за ними. Тот последовал за ними в десяти шагах.

Ринфилда они нашли в радиорубке. Он составлял телеграммы родным и близким Генри. Когда первоначальный шок прошел, он успокоился и сосредоточился. Своим видом он больше успокоил Марию, чем она его. Они оставили его в рубке и нашли ожидающего Росбака.

— Где Дах? — буркнул Бруно.

— В баре. Сидит в уголке и утоляет семилетний пивной голод.

— Проводи, пожалуйста, девушку в каюту.

— Зачем? — Мария не была раздражена, а была лишь в замешательстве. Разве я не в состоянии...

— Мятежников на рею, — продекламировал Росбак, мягко сжимая ее руку.

— И запри дверь. Сколько времени тебе нужно, чтобы лучшим образом успокоиться и лечь в постель? — спросил Бруно.

— Десять минут.

— Я буду у тебя через пятнадцать минут.

Услышав голос Бруно, Мария отворила дверь. Он переступил порог каюты, следом за ним показался Кан Дах с двумя одеялами под мышкой. Он дружелюбно улыбнулся девушке, втиснул свое массивное тело в кресло и аккуратно прикрыл колени одеялами.

— Кан Дах считает, что в его каюте слишком укачивает. Он думает, что здесь он сможет отдохнуть.

Мария взглянула на них сперва с протестом, затем с замешательством, потом беспомощно покачала головой, улыбнулась и ничего не сказала. Бруно пожелал им спокойной ночи и вышел из каюты.