Буря (ЛП)

 — По крайней мере, твое платье более элегантное. Не могу поверить, что вот это Квинн повесила в свой шкаф, а купила такое.

 — Да, я тоже.

Бекка сглотнула. Квинн «повесила в свой шкаф» это платье, потому что Бекка воспользовалась папиной кредиткой на крайний случай, чтобы купить его — она не хотела, чтобы мама знала об этом.

Ее платье без бретелек было из розового шифона с корсетом сзади, зашнурованным темно-розовой лентой, которая обнажала полоску кожи в центре спины. Юбка расширялась от талии и падала сразу после колен. Она надела его вместе с серебряными туфлями с ремешками, чтобы осветить его, но рядом с Квинн она выглядела прямо-таки скромно.

 — Я думаю, всё, — сказала мама. — Как считаешь?

Бекка встала и посмотрелась в зеркало. Мама заколола локоны на макушке, оставив завитки, обрамляющие лицо и спускающиеся вниз по спине. Квинн сделала ей макияж, целиком мерцающим розовым и серебристым, эти цвета сделали ее серые глаза светящимися и открытыми. Невинными.

Глядя на свои серые глаза, она подумала о Крисе.

Со вторника он был как-то отстранен. Ее отец снова закрасил пентаграмму, и больше она не появлялась. Когда она спросила об этом Криса, тот жестко на нее посмотрел и сказал: «Ну, что ж, тебе больше не нужно волноваться из-за нас».

Бекка не знала, как это понимать. Он становился то вспыльчивым, то равнодушным. Появился, чтобы предложить подвезти ее до школы, но при этом высказывал грубые комментарии на подъездной дорожке. Защищал ее от Майкла, а потом выгнал с их территории. Она не могла его понять.

Поэтому она заткнулась и сосредоточилась на уроке.

Она не знала, будет ли он на танцах.

 — Бекс? — позвала мама. — Ты в порядке?

 — Да. — Она встряхнулась. — Великолепно, мам. Спасибо.

С порога раздался свист Квинн.

 — Я могу гарантировать, что ты не будешь одета в это всю ночь.

 — Квинн!

Ради Бога, ее же мама стоит здесь.

Но мама, в конце концов, привыкла к выходкам Квинн и просто убрала в коробку оставшиеся заколки для волос.

 — Спускайтесь вниз, чтобы я смогла сделать несколько снимков до того, как мне нужно будет уйти.

Сегодня мама работала ночью, избавив Бекку от неловкости знакомства с Хантером и необходимости выдерживать просмотр фотографий и вопросы, хотя гарантировав ей кучу хрени завтра утром о его пирсинге.

Они попозировали для фотографий, а потом мама ушла, и остались только Бекка и Квинн.

Они сели на диван, расположившись на краю, чтобы не помять платья.

 — Мне нравится этот браслет, — сказала Квинн, протянув руку. — Очень в духе нью-эйджа. Где ты его взяла?

Бекка покраснела.

 — У Хантера. Вроде как.

Она не думала, что браслеты на бечевке подходили к платью, но все равно почему-то не могла оставить камни, лежащими на столике. Поэтому она подвесила их на старой серебряной цепочке и несколько раз обмотала вокруг запястья.

 — Ты ему действительно нравишься.

Она провела пальцами по камням.

 — Мне он действительно нравится.

 — Но ты думаешь о Крисе Меррике?

Бекка уставилась на нее.

Квинн слегка пожала плечами.

 — Я не идиотка, Бекс. Ты бы не потащила меня на поле, чтобы извиниться, если бы ничего к нему не испытывала.

 — Я ничего к нему не испытываю.

 — Да ладно. Кто-то серьезно сохнет.

Бекка хихикнула.

 — Я не сохну.

Но так ли это?

 — Может, нам надо сравнить их между собой? — сказала Квинн. — Как в чартах. Лучшая задница. Самые красивые руки. Самые сексуальные глаза. О, я знаю! Самый большой...

Бекка ударила ее брошенной подушкой.

А потом раздался звонок в дверь, и в коридоре стоял Рейф, с латиноамериканским цветом кожи и в темном костюме он выглядел учтиво и любезно.

 — Ух ты, — произнес он, его голос прозвучал немного сдавленно, когда он взглянул на Квинн. Он ослабил галстук. — Твое платье... Ты выглядишь...

 — А как насчет моего лица? — спросила Квинн, чмокая его под подбородком. — Как оно выглядит?

Он усмехнулся, глазея на ее грудь.

 — Если тебе нужен ответ, то тебе не стоило надевать такое платье.

Если бы парень сказал такое Бекке, она тут же схватила бы свитер. Но Квинн лишь засмеялась.

 — Пошли, Ромео, пока Бекс не пришлось вытирать тебе слюни.

Квинн поцеловала ее в щеку и вышла за дверь.

Бекка разгладила юбку и снова села на край дивана. Она продолжала думать о комментарии Криса в классе. Он почти не проронил ни слова со среды, с того момента, как она извинилась. И сказала ему, что пентаграммы нет.

Ну, что ж, тебе больше не нужно волноваться из-за нас.

На стене гостиной вспыхнула дуга света, когда к дорожке подъехала машина. Хантер.

Бекка пыталась остаться на диване, но у нее подпрыгнуло сердце и подтолкнуло ее к двери. Она распахнула дверь до того, как он поднялся.

Боже, он выглядел потрясающе. Если быть честной, она немного боялась, что он явится в одной из глупых троек [28]с рубашкой и галстуком, повязанным сверху. Но он был одет в черный костюм с темно-серой рубашкой, открывающей шею, и без галстука. Ему очень шло.

Действительно шло.

Бекка практически ощутила, что должна вернуться и переодеться. Он выглядел стройным, сексуальным и опасным. Она же почувствовала, что должна отправиться преподавать в воскресной школе.

Он в удивлении поднял взгляд, а потом его лицо расплылось в улыбке. Он поднялся по лестнице до конца.

 — Я надеюсь, что ты так спешила не для того, чтобы надрать мне задницу.

Она подняла руки и сжала их в кулаки.

 — Очень плохо, — поддразнила она, желая, чтобы ее сердце замедлилось. — Мы начинаем с насилия.

 — Да? — Выражение его лица изменилось, глаза стали яркими и вызывающими. — Давай.

Тут она замахнулась на него.

Он выбросил руку, чтобы отклонить ее удар, как она и ожидала. Но он воспользовался ее скоростью, чтобы захватить запястье и зафиксировать руку у нее за спиной.

Было не больно. И ее грудь оказалась рядом с грудью Хантера, а его лицо — над ее лицом.

Шифон был тонким. Она чувствовала очертания его тела, соответствующие ее собственным. Он мог чувствовать ее сердцебиение.

Он улыбнулся.

 — А теперь что ты собираешься делать?

 — Выколоть тебе глаза своими ключами.

Хантер засмеялся.

 — Мне следовало захватить обе руки. Я и не знал, что ты окажешься такой смертоносной партнершей.

 — Вечер только начался.

 — Милашки всегда самые опасные. — Он поднял свободную руку и смахнул прядь волос с ее лба. — И ты выглядишь очень, очень мило.

Его слова заставили ее покраснеть. Он по-прежнему ее не отпускал, и она обнаружила, что ее тело расслабляется рядом с ним. Она положила свободную руку ему на плечо.

 — Это еще ничего. Подожди, пока не увидишь Квинн.

 — Так ты позволишь мне немного полюбоваться?

 — Может быть. — Она надеялась, что ее голос не звучал слишком запыхавшимся. — Если ты обещаешь вести себя хорошо.

 — Я попробую.

И он поцеловал ее.

Его рот был мягким и нежным. Невинный поцелуй. Но притворная борьба, подшучивание, тепло его тела — все это зажгло ее как провод под напряжением. Ее губы приоткрылись, а рука сжала его плечо, скользнув к шее и притянув его ближе к себе.

Но он отстранился, освободив ее, не держа ничего, кроме ее руки.

Он коснулся пальцем ее губ.

 — Ты не можешь заставлять меня обещать вести себя хорошо, а потом делать вот так. Иначе мы не доберемся до танцев.

Ей практически было неважно. Она чуть этого не сказала, но тут ее мозг заработал.

В любом случае, Хантер, должно быть, понял суть, потому что усмехнулся и поцеловал ее ладонь.

 — Идем, красавица.

А потом он повернулся, чтобы спуститься по лестнице, и она, держа его за руку, последовала за ним.

Каждый год школа очень старалась. Но не имело значения, что для этого делалось, спортивный зал оставался спортивным залом, только с выключенными галогенными фонарями и красно-синими плакатами повсюду. Акустическая система для выступления групп совершенно не подходила, но ди-джей, похоже, мог управлять звуковой системой, потому что Бекка фактически различала текст песни от пульсирующей басовой дорожки.