Хуайнаньцзы

– Умеешь управлять собой и не умеешь управлять государством?

– Я поставлен хранить храм предков и алтари и хотел бы знать, как их уберечь, – пояснил Чжуан-ван.

– Мне никогда не доводилось слышать, чтобы царство того, кто умеет управлять собой, было в смуте; или сам бы ван был в смуте, а царство его – упорядочено. Таким образом, корень в тебе самом. Не смею договаривать до конца.

Некогда Цзы Хань, управляющий строительными работами, был первым министром в Сун.

– Покой или непрочное положение государства, – говорил он сунскому государю, – порядок или смута в народе зависят от государевой политики наград и наказаний. Народ любит чины, награды, пожалования – пусть государь дает им это; смертную же казнь, наказания и штрафы народ ненавидит, и поэтому, прошу вас, передайте их в мое ведение.

– Хорошо, – сказал государь. – Я возьму на себя то, что нравится им, а ты на себе испытаешь их ненависть.

С тех пор подданные в царстве знали, что убийства и казни дело рук Цзы Ханя; большие чиновники стремились приблизиться к нему, народ боялся его. И вот не прошло и месяца, как Цзы Хань, оттеснив сунского государя от управления, сосредоточил всю власть в своих руках.

Вот почему Лаоцзы говорит: «Нельзя рыбе покидать глубины, средства управления нельзя обнажать перед народом».

Ван Шоу перебросил через плечо котомку с книгами и отправился в путь. По дороге он встретил Сюй Фэна.

– События свершаются под воздействием перемен, – сказал тот, – а перемены происходят от времени. Поэтому тот, кому ведомо время, не имеет постоянных занятий. Книги – это произнесенные слова, слова произносятся знающими, а знающие – не хранят их в книгах.

Услышав это, Ван Шоу сжег книги и исполнил танец.

Вот почему Лаоцзы говорит: «Обильные слова легко исчерпываются, лучше держаться меры».

Первый министр Цзы Пэй пригласил на пир чуского Чжуан-вана. Чжуан-ван принял приглашение. Цзы Пэй ждал его на башне Цзинтай, а Чжуан-ван не пришел. На следующий день, сложив почтительно руки и обратившись лицом к северу, Цзы Пэй, босой, предстал пред государем в тронном зале.

– Ранее государь принял приглашение, а ныне не пришел. Думаю, в этом моя вина, – сказал он.

– Я слышал, что ты приготовил пир на башне Цзинтай, – отвечал государь. – На юг с нее открывается прекрасный вид на гору Ляошань и реку Фанхуан, слева течет Янцзы, справа – Хуай. Любоваться этим – такое наслаждение, что можно забыть о смерти. Я слаб и не могу позволить себе это удовольствие: боюсь, останусь там и не вернусь.

Поэтому Лаоцзы говорит: «Не смотри на вожделенное, не приводи чувства в смятение».

Цзиньский царевич Чуй Эр, спасаясь от преследования, проходил через Цао. В Цао ему не отдали почестей. Жена Ли Фуцзи сказала своему мужу:

– Господин не отдал почестей цзиньскому царевичу. Между тем я видела его свиту – все достойные люди, похожие на вас. Царевич вернется в Цзинь и непременно поднимет войска на Цао. Почему бы вам заранее не выказать ему доброе отношение?

Ли Фуцзи послала царевичу сосуд с едой и нефритовый круг. Чун Эр принял еду, а нефрит отослал обратно. Когда он вернулся в Цзинь, то поднял войска в поход на Цао и покорил его, приказав не вторгаться в деревню Ли Фуцзи.

Лаоцзы говорит: «Ущербное становится полным, кривое – прямым».

Чжаоский Цзяньцзы умер, но еще не был похоронен, когда город Чжунмоу отделился и перешел к Ци. На пятый день после похорон Сянцзы поднял войска и атаковал Чжунмоу. Однако не успел он сомкнуть кольцо, как стены сами рухнули на десять чжанов. Сянцзы тотчас ударил в гонг и отступил. Тогда военачальники стали убеждать его:

– Государь наказал Чжунмоу за предательство, и стены сами рухнули. Если Небо помогает нам – зачем же уходить?!

– Я слышал, как Шу Сян говорил: «Благородный муж не пользуется чужой неудачей и не преследует того, кто в опасности».

Пошлите починить стену. Когда стена будет готова – снова атакуем.

Услышав о справедливости Сянцзы, жители Чжунмоу попросили позволения сдаться.

Вот почему Лаоцзы говорит: «С тем, кто не соперничает, в Поднебесной никто не может соперничать».

Цзинь пошло походом на Чу. Через три перехода, которые покрыли, не останавливаясь на привал, дафу испросили позволения начать штурм.

– Во времена прежнего государя Цзинь не ходило походом на Чу, – сказал чуский Чжуан-ван. – Когда же на престол сел я, сирота, оно пошло. Моя вина, позор мне!

– Во времена прежних слуг Цзинь не ходило походом на Чу, – сказали дафу. – Ныне же, когда мы служим, оно пошло. Это наша вина! Позвольте отразить удар.

Ван пал ниц и, оросив слезами полу халата, поднялся и поклонился дафу.

Узнав об этом, цзиньцы сказали:

– Государь и слуги спорят друг с другом – кто виноват! Не много славы добудем мы, победив таких слуг. – И ночью отвели войска.

Поэтому Лаоцзы говорит: «Ваном может называться лишь тот, кто способен принять позор страны на себя».

Некогда, будучи в Чжао, Гунсунь Лун сказал своим ученикам:

– С неспособными людьми я не странствую.

Вскоре в сермяге, подпоясанной веревкой, явился странник и, попросив его принять, сказал:

– Я умею кричать.

– Есть среди нас человек, умеющий кричать? – спросил Гунсунь Лун, обернувшись к ученикам.

– Нет, – был ответ.

– Тогда включите его в список учеников.

Через несколько дней Гунсунь Лун отправился на переговоры с яньским ваном. Подъехал к реке и увидел, что паром – на другом берегу. Велел новому ученику вызвать его. Тот крикнул – и паром пришел. Поистине: наличие мудреца не исключает присутствия умельца.

Лаоцзы говорит: «Человек не пренебрегает человеком, вещь – вещью: это и называется высшей мудростью».

Когда Цзы Фа атаковал Цай и одержал победу, Сюань-ван выехал в предместье приветствовать победителя. Он отмерил ему во владение сто цинов земли и преподнес нефритовый скипетр. Но Цзы Фа не принял дары, сказав:

– Управлять страной, осуществлять правление и принимать послов от чжухоу – дело государя; издавать распоряжения, рассылать приказы, заботиться о том, чтобы противник бежал прежде, нежели войска сомкнут кольцо, – дело военачальника. Вступать же строем в бой и побеждать противника – дело простых людей. Воспользоваться заслуженной ими наградой и забрать положенные им титулы и жалованье – дело несправедливое и недостойное; поэтому отказываюсь и не принимаю.

Лаоцзы говорит: «Свершает подвиг и не заботится о славе; именно потому, что не заботится, слава не оставляет его».

Цзиньский Вэнь-гун напал на Юань. Для взятия его назначил трехдневный срок. Когда через три дня город еще не пал, приказал отвести войска. Дафу, увещевая, сказали:

– Еще день-два, и Юань будет повержен.

– Когда я назначал трехдневный срок, – отвечал Вэнь-гун, – я был уверен, что этого достаточно для взятия города. Но теперь, когда срок истек, не отвести войска – значит подорвать к себе доверие. Стоит ли того Юань?

Жители города, узнав об этом, сказали:

– Такому государю можно сдаться. И сдались. Город Вэнь также попросил взять его под свою руку.

Лаоцзы говорит: «Прекрасные речи могут произвести впечатление, прекрасные же деяния поистине возвышают».

Первый министр царства Лу – Гунъи Сю, любил рыбу. Одно из царств поднесло ему рыбу, но он отказался принять. Ученики спросили:

– Учитель так любит рыбу, почему же не принял?

– Вот потому что люблю, и не принял, – отвечал Гунъи Сю. – Примешь – лишишься должности и вовсе останешься без рыбы. А если не примешь, то и должности не потеряешь, и рыбу всегда будешь иметь.

Это мудрость человека, знающего свою пользу.