Страница 20 из 25
Я спрыгнул со ступенек на платформу и огляделся. Слева на полотне копошились оранжевые пятна ремонтной бригады; чуть правее румяная лотошница споро распродавала сдобу, шаркая по асфальту большими чёрными сапогами. Пахло углём и свежими газетами, которые на моих глазах загружали в привокзальный киоск.
– У вас есть Газета?
– Не. Не завозим таких. А вы здешний?
– Как вам сказать …
– Тогда как гостю, нате вот … почитайте «Любимый город». Номер бесплатный, рекламный. Возьмите-возьмите! Куда мне их.
– Спасибо.
– Не на чем.
Сунув сомнительную прессу в широкий боковой карман саквояжа, я зашёл на дыбинский вокзал. Возникло желание выпить кофе и чего-нибудь перекусить. За пластиковым полем кресел зала ожидания виднелась транспарантная (в лучших традициях соцреализма) вывеска «БУФЕТ». Под ней – у крайнего, покрытого белой эмалью, столика, сгорбившись над кофейным стаканчиком, стоял одинокий, изощрённо одетый человек. Он, по всей видимости, хорошо сознавал свою изощрённость среди пять лет назад вышедших из моды кожаных курток, белых кашне и спортивных (почти горнолыжного фасона) штанов, беспрестанно снующих возле игровых автоматов и громко хлопающих тяжёлыми вокзальными дверьми. Да, здесь он был явно не к месту. Наверно поэтому я сразу узнал его.
– Здравствуйте, Валентин!
– О, привет…, – смущённо и несколько испуганно ответил он.
– Узнаю тебя, Валь, принимаю, и приветствую …
– Да, ты в своём стиле … Есенин.
– Стыдитесь, господин гуманитарий.
– А кто же тогда?
– Вот залезь в интернет и посмотри.
– Ладно…, – инфантильно улыбнулся он. – Ты как здесь очутился?
– Транзитно. А ты?
– У меня дела. Я теперь редактор автомобильного журнала. Вчера в Дыбинске проходила крутая московская выставка. Ну, сам понимаешь … Пригласили.
Валентин аккуратно пригубил кофе и зачем-то потрогал пуговицу на своей жёлтой с фиолетовыми и зелёными пуговицами курточке.
– Пригласили … Здорово. Я всегда ожидал от тебя чего-то такого.
– В смысле?
– Чего-то значительного, руководящего.
– Ну … Да я … Как сказать … Так вот получилось, – как будто оправдываясь пролепетал Валентин.
Тут я вспомнил собственную студенческую шутку, озвученную на одной из внеочередных – второкурсного пошиба – пирушек: «В этом юноше зодиакальный Лев загрыз годичного Тигра и подавился его костями». Женская часть сообщества понимающе захихикала.
– Однозначно рад за тебя, – ляпнул я, подспудно представляя ту сильную руку, которая руководила делами Валечки Жуева и его новой бизнес-игрушки.
– Спасибо, – произнёс он с той же инфантильной улыбочкой и по старой привычке дёрнул себя за верхнюю губу.
– А ты, если не секрет, где тусуешься?
– Тусовался. Возился с сайтом в одной малогабаритной фирмочке … Впрочем, теперь это совсем не важно. Не важно в принципе.
На этом месте наш разговор навсегда распрощался с динамикой начала. Я взял себе кофе и холодную (но от того не менее аппетитную) булку. Слегка надоевший обмен вокзальными наблюдениями наконец-то прервал скрипучий громкоговоритель, объявивший, что мой поезд очень скоро будем отправляться от платформы …
– Ты со мной?
– Нет. Я предпочитаю автобус. У меня, конечно, и автомобиль есть, но … так случилось …
– Верю. И всё же подумай о природе.
– О природе?
– Да, о ней. О той, что будет сопровождать нас до самого города. Смотри, как подготовилось для этого путешествия солнце, – я показал на огромные вокзальные окна. – Надо ценить, надо постараться совпасть и тогда …
– Извини, но я дождусь автобуса. We often even do not know what we want [5].
Пожалуй. Но лично мне сегодня лень сомневаться. Adieu [6]!
Подожди … Возьми мою визитку, чтобы … Ну, просто пусть будет и у тебя. Я всем раздаю, а то …
Мне показалось, что он хочет поговорить со мной, но ему мешают какие-то глубокие предрассудки, какая-то, всеми силами скрываемая, неуверенность в себе и своём праве на иную жизнь.
– Спасибо. И всё же, Валь, ты можешь прямо сейчас …
– Что могу? – в голосе Жуева страх и надежда прозвучали одновременно.
– Ты и сам знаешь … Смешно … Скажи лучше, зачем людям обязательно нужна чья-то подсказка?
– Я?!
– Ты… Пойми, я не требую от тебя философской лжи. Она дурманит, как дешёвое вино, поданное в красивой бутылке. Вспомни, как жадно мы пили её и как нас щедро потчевали ей от учебных аудиторий до богемных кабачков.
– Ты считаешь – нам просто пудрили мозги?
– И нам это нравилось.
– Нда … Но, Вадим, ты всегда относился с подозрением к каждому новому слову.
– О, Валентин, не ошибайся на мой счёт. Тогда я верил каждому междометию.
– Твой поезд сейчас отойдёт…
– Может быть – наш поезд. Едем. Поверь, это маленькое путешествие способно многое поменять.
– Мне, собственно, нечего менять …
Он проводил меня до платформы и на прощание подал свою расслабленную влажную руку. Проводница грохнула дверью тамбура. Поезд тут же тронулся. Я быстро зашёл в вагон, открыл тугую форточку крайнего окна и посмотрел против движения состава. Ссутулившийся Жуев стоял на прежнем месте и курил, теребя свободной рукой пуговицу умопомрачительно модной курточки.
Я сел на первое подвернувшееся сиденье, рядом с престарелой дамой в очках, державшей у самого носа затасканную бульварную книжонку.
– Ой. Да. Приветики. Ага … Уже отъехала.
………………………..
– Нормально. Журнал буду листать. В автобусе мест не было. Нет, ты прикинь.
………………………..
– Скукотища полная. Если бы не аська и телевизор, я бы вообще…
………………………..
– Да, завтра на работу. Рустамчика увижу. Прикинь.
…………………………
– Он? Прикол? Нет, Рустамчик – зая. Эдик рядом не стоял.
…………………………
– Времени, блин, нету совсем. После работы хочется, знаешь, тупого релакса, а он на дискотеку, в кино тащит. Он так может со своими детскими два через два … Вот Рустамчик другой. Мы с ним в Черногорие полетим …
От этой глупой телефонной болтовни, транслируемой с задних кресел, мне стало как-то особенно весело и бодро. Я энергично мотнул головой. За кожаным подзатыльником меня встретили две кристальных неморгающих синевы. Эльфийского вида девушка с диетической худобой, с размытой (одеждой, косметикой, патиной автозагара) национальностью казалась несколько старше своего природного возраста. Её обманчивый образ дразнил реальность, бесстыдно подчёркнутым во всех деталях, вымыслом. И только телефонные реплики, адресованные такой же, как она, виртуальной подруге, с грехом пополам заземляли её гиперборейскую суть.
Меня разрывало от восторга и я с большим трудом, удерживая чувственный поток в дельте бронхов, разверзся идиотской улыбкой. Божество не реагировало, но я был счастлив. Счастлив от собственной догадки и её немедленного подтверждения. Радостная сила, проявившаяся во мне благодаря сельским метаморфозам, одержимо желала излиться вовне. Она требовала деяния. Я встал. И даже не встал, а упруго скатапультировал в проход, зацепив на лету кожаную ручку саквояжа.
Солнце затопило вагон густым лимонным нектаром. Люди щурились и смеялись. То ближе, то дальше по течению моего пути сами собой вспыхивали дорожные разговоры. В пропитанном теплом и светом движущемся пространстве, помимо известных физических величин, на моих глазах рождалась новая, научно не доказуемая, но духовно очевидная величина Человеческой Близости. Я шёл и видел (точнее – прозревал) повсеместное освобождение от пут одиночества. Люди, словно очнувшись после долгого насильственного гипноза, потянулись друг к другу взглядами, сердцами, телесными жестами … Я шёл сквозь эти живые ряды – из вагона в вагон, от тамбура к тамбуру – искренним вестником свершающегося преображения.
В одном из тамбуров стояло несколько человек – мужчины и женщины. По всей видимости, они готовились сойти на ближайшей станции. Брезентовые плащи, скрученные на манер шинелей в плотные кули, а также рюкзаки и старая, но аккуратная одежда выдавали их как заядлых дачников. Мужчины курили, заполняя паузы шутливыми небылицами из прожитого. Женщины попеременно поднимали семейно-хозяйственную проблематику, не забывая слегка кокетничать с мужьями подруг и незнакомцами. Я невольно остановился среди них и простоял так до самой станции, испытывая стихийную любовь ко всем этим, доселе неизвестным мне, людям.