Тяжелые деньги

— Но ведь можно сделать, чтобы такие вещи не заводились, вообще?

— Каппа, в этом мире можно все. Только технику безопасности соблюдать надо. Чисто не там где метут, а там где не сорят. Ну, а если уж насорил, не поленись вымести. Берешь учебник по технике безопасности, и там в самом начале, самый первый семестр, целая куча метелок. Берешь...

— Метелок?

— Специальные заклинания, чистить рабочее место. Прежде чем, например, вешать ту же ловушку, место нужно почистить, да и вообще подготовить. Во-первых, мало ли что здесь было лет, скажем, девятьсот назад. И что было еще до этого. Волшебство не вчера возникло. Ловушки, ты сам теперь знаешь, уже через триста лет высыхают как сволочи. Через пятьсот от нее останется куча трухи, которая будет коптеть локтей на двести вокруг.

— Коптеть?!

— Ну, я не знаю, как тебе объяснить.

— Вонять, в смысле?

— Ловушки не воняют, дурак! — Таллео рассвирепел. — Это тебе Волшебство! А не мясная лавка! В общем, со временем образуется куча мусора. Главным образом, от всяких ленивых чайников. Этот мусор нужно убрать, прежде чем что-то делать. По-моему, это ясно. Так вот, берешь кваксу, метишь кляксу, читаешь метелку...

— Что?!

— Блин. Квакса — это... В общем... Блин! — Таллео рассвирепел еще больше. — В общем, берешь кваксу, метишь кляксу, читаешь метелку, смотришь палку и тогда уже лепишь ловушку. А пока лепишь ловушку, сам нагадишь как не знаю что. Одним только кривым заклинанием можно все вокруг так испоганить, что потом даже самая простенькая блохоловка — и та не прилипнет. В общем, дело это довольно хлопотное, но уборка отходов — самая главная техника безопасности. Уборку отходов проходят три семестра!

Таллео окинул Каппу суровым взглядом.

— То есть ее ты прошел?

— Нет, я тебе сейчас врежу. В общем, ты прав, сколько тут этих тварей носится — неизвестно.

— Слушай... А что, если они там раз — и слипнутся? Что тогда будет?

— Будет очень мокрое место. С этой дрянью... А с дрянью всегда так... Где одна, там десяток... Замку, боюсь, осталось недолго. Вот это совсем никуда. Это, Каппа, уже вообще просто. А если они и вправду найдут себе дырку и полезут отсюда как сволочи... Что будет тогда, не знает никто. Такого еще не было.

— Вообще? Никогда?

— Во всяком случае, в книгах не упоминается. Даже в старинных. Хотя в старину, я думаю, о таком даже не подозревали. В старину такого непрофессионализма не знали. Да и вообще, не гадили и за собой убирали как следует. В общем, стянем твою зазнобу, надо будет срочно к Мастеру. Двойка двойкой, но здесь дело государственной важности. В общем, так, — Таллео осмотрел жезл, который почти не светился. — Резко бегом. Вон до того перекрестка. Вперед.

— Слушай, а они только прямо летают?

— Пока не соображу. По идее, должны только прямо. Попробуй сверни под прямым углом на такой скорости. От тебя останется мокрое место.

— Но ведь это и есть Мокрое место? Уже?

— Разумеется. Не может же оно носиться только в одну какую-то сторону? Где-то должно повернуть?

— Я ничего не понимаю!

— Вот и заткнись. Вперед.

Он обернулся, вгляделся назад, отвернулся, вгляделся вперед, подхватил мешок, перевел дух и рванул.

* * *

— Так, — Таллео остановился на углу перекрестка, готовый мгновенно юркнуть в сторону. — Здесь всего три Ржавые губки. Первая там, — он вытянул руку вперед. — Если карта не врет, через сто двадцать локтей будет еще один перекресток. Потом налево, еще двести сорок локтей, и еще один перекресток. Потом направо, еще сто двадцать локтей, последний перекресток, налево шестьдесят, и мы на месте. Это если карта не врет.

— А если врет? — Каппа посмотрел в призрачную перспективу. — Что тогда?

— Тогда мокрое место, по-моему, ясно. Но, — Таллео потер переносицу. — Если мы сейчас свернем направо, — он осторожно выглянул за угол, — то, опять же, сто двадцать локтей, потом налево сто двадцать локтей, потом направо шестьдесят локтей, потом налево сто двадцать, последний перекресток, направо шестьдесят, и еще одна Ржавая губка. Соображаешь?

Каппа замялся.

— Чему вас там только в школе учат, — рассердился Таллео. — Сто двадцать, плюс двести сорок, плюс сто двадцать, плюс шестьдесят — сколько? Ты считать умеешь, вообще?

— Пятьсот сорок? — ответил Каппа неуверенно.

— Угадал. А сто двадцать, плюс сто двадцать, плюс шестьдесят, плюс сто двадцать, потом направо еще шестьдесят — сколько?

— Четыреста восемьдесят?

— Опять угадал. Не радуйся, это еще не ряд регулярных соответствий. Но здесь важно даже не это. Так у нас по дороге три перекрестка, а так — четыре. С одной стороны, больше дырок, откуда оно может вылететь. С другой стороны, больше дырок, куда можно спрятаться. И не забывай, что ты прав. Их может быть куча.

— Значит, направо?

— Значит, направо.

Таллео осторожно выглянул за угол и внимательно вгляделся в пунктир размазанных пятен. Затем обернулся и оглядел противоположную сторону.

— Готов? Вперед.

Мальчики выскочили из-за угла и понеслись по жуткому коридору. Когда они были почти в середине пролета, стержень вспыхнул опять. Яркие блики разлетелись по камню, тусклый свет шахты растворился в маленьком красном солнце. Таллео замер как вкопанный, обернулся, в ужасе подскочил, стукнулся головой, снова обернулся вперед, снова назад.

— Вперед! Назад поздно, вперед!

Он схватил Каппу за руку и дернул вперед. Что есть сил мальчики рванули к спасительному перекрестку.

— А если оно повернет?.. — задыхаясь, просипел Каппа.

— Заткнись!..

Они домчались до перекрестка, и здесь Таллео рухнул налево, а Каппа направо. Буквально через секунду из тоннеля вылетел черный сгусток и унесся в прозрачную тьму. Упругая ледяная волна всколыхнула тяжелый воздух. Какое-то время мальчики были не в силах даже пошевелиться.

— Я чуть не умер, — сообщил, наконец, Каппа, привалившись спиной к холодному камню. — Ужас какой!

— Я сам чуть не умер, — хмыкнул Таллео. — Это тебе не зачет-незачет, блин. Так. Иди сюда!

— Сейчас, — отозвался Каппа, собираясь с духом. — Страшно.

— Не то слово. А что делать? Любовь зла. Я тебе уже говорил.

Каппа, наконец, собрался, перебежал перекресток и упал рядом.

— Теперь? — просипел он, по-прежнему задыхаясь.

— Теперь еще сто двадцать локтей, — Таллео поднялся, подтянул цепочку фонаря, чтобы меньше бил по груди. — Блин, снова пухнет! — он покачал головой, оглядев жезл. — Знаешь, Каппа, ты и правда заткнись. Накаркал уже, блин. А если оно тут не одно, блин. Готов?..

— Слушай, Талле...

— Каппа! Обратной дороги нет. Или принцесса, или мокрое место со всех сторон. Я бы на твоем месте выбрал принцессу. Без шуток. Готов?

Каппа вздохнул и поднялся.

— Вперед!

На этот раз мальчики не успели добежать до середины пролета. Мерцающий жезл вспыхнул ярким рубином локтей через сорок. Мальчики заметались поперек коридора, когда впереди обрисовалось черное и ужасное. Таллео цапнул Каппу за руку и рванул назад. Они снова оказались на этом же перекрестке, и снова рухнули по сторонам — на этот раз в тот коридор, из которого здесь появились. И снова чуть ли не через секунду черное нечто ударило холодной волной и исчезло.

— Слушай, Талле...

— Ты жив?

— Не дождешься... А что значит «пухнет»?

— В смысле? А-а-а... — Таллео повертел жезлом. — Разгорается. Видишь, опять! — Таллео вспрыгнул. — Эта сволочь опять здесь, Каппа! Вперед!

Он снова схватил Каппу за руку и снова выдернул в коридор. Жезл горел ярко и страшно. Они промчались половину пролета, когда алый огонь вспыхнул так, что стало больно глазам. Бешеный свет выжег детали в безликую плоскость, пробитую черной дырой. Спереди из глубины тоннеля на мальчиков несся черный кошмар. Каппа хотел было обернуться, но Таллео дернул его изо всех сил вперед:

— Дурак!

Они рванули на перекресток, навстречу черному сгустку. Не замечая ничего вокруг, они разлетелись по сторонам и растянулись на камне. Черная масса унеслась в глубину тоннеля, и ледяной холод ударил снова.