Тяжелые деньги

— Ну и что? У вас-то есть на что посмотреть?

— Да! Но он даже не поздоровался!

— В общем, Нейто его тоже чуть не зарезала?

— Нет, она ему супницу в голову.

— Обварился, — вздохнула Нейто. — А потом я его еще вилкой.

— В одно место!

— В какое? — обернулись Каппа и Кумба.

— Не скажу, — покраснела Нейто. — Маленькие еще.

— А третий?

— Тоже какой-то маркиз. Богатый ужасно.

— Нейто, а этого как?

— А он сам. Ему уже лет двести, наверно. Он сам не ходил даже. Его держали, пажи с гербами. Шесть штук.

— Интересное дело, — Таллео исправил строчку. — А в спальне тоже держать будут? Шесть штук? С гербами?

— Так вот Нейто его и спросила.

— А он?

— Покраснел и умер.

— А пажи?

— Унесли.

— Понятно. Криво подготовили сделку, чайники.

Таллео начал читать. Дочитав первую треть, он тронул жезлом матово-серебристый бок Мочалки, мерцавший в полумраке ласковым шелком. Раздался прозрачный хрустальный звук, по устройству рассыпались чистые искры. Таллео внимательно следил за ходом цвета на жезле. Когда цвет ушел в аметист и угас, Таллео с удовлетворением покивал.

— Подключилось.

— Все? Идем? А то я замерзла! И есть хочется.

— Пока нет. Говорю: подключилось. А теперь нужно осторожно запустить саму Мочалку. Чем вы слушали, блин. Она же сейчас не работает. Предохранители ведь.

— А на ней нет никакого слова? — Каппа заглянул Таллео через плечо.

— Смысл? Не расстраивай меня, Каппа. После всего, что мы с тобой пережили, вместе. Зачем тебе ставить секретное слово на паяльник? Ставь на свой ящик, или где там у тебя ценное.

— Ну давай, запускай быстрее тогда! А то мы простудимся. После такой парилки, — Вета выдохнула в холодное золото фонаря клуб, — в такой морозильник! — она подпрыгнула и потерла ладошки.

— Терпи. Ты принцесса, или кто? У тебя работа такая. За шесть золотых в год, с учетом инфляции. Так, молчать.

Таллео снова начал читать. Закончив вторую треть, он снова тронул снежное серебро жезлом. Снова раздался хрустальный звук, снова рассыпались искры. Снова прошли все цвета, но теперь, когда угас аметист, стержень вдруг вспыхнул белым, ярким и чистым.

— Эх ты! — удивился Каппа. — Белый?

— Это Мочалка. А белый — вообще цвет напряжения. Самого по себе.

— Потому что в напряжении все цвета? — Вета дернула Таллео за рукав. — А что, Мочалка тогда ни на чем не работает?

— Вета, милая, не беси. Она просто напряжения не потребляет. А любое устройство, нормальное, которое потребляет — ловушка там, Спица, Мост тот же — у них у каждого есть, во-первых, свой цвет, на котором работают, во-вторых, цвет, сколько жрут.

— И чем синее, — подпрыгнула Вета, — тем больше!

— Да. Мост на сапфире, ему нужна высокая энергия.

— Да! Он ведь из ничего вообще!

— Вета, милая, не беси! Из ничего ничего не бывает. Он из Призрака. А Призрак, как ты в курсе, — из Бочки.

— А Бочка — из Солнца!

— А Бочка — из Солнца. Мост устройство очень энергоемкое. Поэтому нам надо спешить — он жрет контур как сволочь, говорю ведь.

— И не выключишь, да? На время, пока мы здесь? Контур у мостов только на одну проявку, ты говорил?

— Это плюс к тому, что каждая проявка отжирает ресурс как сволочь. Одна проявка равняется двенадцати часам работы. Понятно, что ресурс здесь не слабый, вон тысячу лет стоит, но все на свете кончается. А Мост менять — это лучше петлю на шею и в колодец. В обычный, в смысле. Лишний раз проявляют чайники. А я специалист грамотный. Крыса эту двойку будет помнить до смерти.

— А бывает на аметисте? — подпрыгнула Нейто. — Что-нибудь?

— Бывает. На аметисте работает черное зеркало.

— Эх ты... — Каппа замер. — А там наверху...

— Эти штуки на черном зеркале, — Таллео посмотрел очень серьезно. — Если они заработают, все вокруг превратится в выжженную пустыню.

— Но они ведь не заработают? — растерялась Вета и замотала головой между Каппой и Таллео. — Ведь не заработают?

— Не переживай, — Таллео усмехнулся зловеще. — Как только крыса сунется на чердак, Бочка потухнет. Можешь поверить.

* * *

— Теперь вот что.

Таллео остановил бочку шагах в десяти от Моста, скинул мешок, поправил фонарь, потер плечо, потянулся, вышел в устье тоннеля. Выставив жезл, он прочитал короткое заклинание, озабоченно хмыкнул.

— Не переключается. Значит, Кадушка пока Напряжения не дает. Ну ладно, она себе на уме, ей виднее.

— И что? — подскочила Вета. — Он еще держится? — она тронула ногой устье Моста.

— Я говорил, два часа будет стоять. Но все равно, — Таллео вернулся к мешку. — Техника безопасности превыше всего. Первая заповедь: есть сомнение — перестрахуйся, — он погрузился в мешок. — Ай!

— Кошка? — Вета плюхнулась рядом. — А давай мы тебе чехол сошьем!

— Ты себе платье сначала сшей, зимнее, — Таллео вытащил кошку, остаток бухты, диски с веревками, отвязал диски, спрятал обратно. — Ну-ка, держи, — он вручил Вете кошку.

— Ой, лапочка! — подскочила Нейто. — А дай мне тоже!

— Нет, сейчас я держу!

— Ну Вета! Ну ты сегодня уже столько держала! Ну дай!

— Ну ладно, — вздохнула Вета, отдавая кошку. — Только недолго.

— Какие крючочки! — Нейто аккуратно приняла кошку. — Если бы у нас была такая, мы бы уже давно убежали. Да, Вета?

— В горы! — Вета грустно вздохнула и мечтательно посмотрела в черную бездну. — Представляешь? Горы, воздух, небо, вода, чистая, и рож нет.

— Скоро и там появятся, не переживай... Так, — Таллео связал все обрезанные веревки в одну. — Должно хватить.

— Талле, а ты можешь подключить свой контур? Твоего-то должно хватить?

— Да! — подпрыгнула Вета. — У тебя же вон какой! Аметистовый! Целых пять!

— Хватило бы на два таких Моста, — кивнул Таллео. — Только я не знаю контрольного слова, говорю же. Без него в контур не влезешь. Поэтому так, — Таллео смотал связанную веревку в бухту. — Первый иду я.

— Почему?!

— Вета, подумать? Первый даже не я, а бочка.

— Тогда я с бочкой! Я сумею!

— Ты уверена?

— Дай повести бочку! — Вета хлестнула Таллео букетиком по уху. — Я сумею.

— Нет, Вета. Без бочки. Потом Нейто. Потом Каппа. Потом Кумба.

— А почему это я последний, опять?

— Во-первых, почему опять? Во-вторых, судьба у тебя такая. Вета, Нейто! Кошку держать крепко. И осторожно. А то будут тебе крючочки.

Таллео снова склонился к мешку, выудил моток белой матовой проволоки.

— Какая вещь все-таки, вот это я понимаю, — вздохнул Каппа. — Ты мне обещал кусок, помнишь?

— Да помню, помню, — отмахнулся Таллео с раздражением. — Весь инвентарь на вас изведу. Как дети, честное слово.

— Сам дурак! — Вета схватила моток. — Каппа из нее сделает!

— Не трогай! Осторожно! Порвешь!

— Сейчас как порву, правда! — разозлилась Вета. — Не трогай, дура, порвешь, дура, потом, дура! Нейто, он меня до слез доведет.

— У меня нож!

— Потом, дура! — Таллео отобрал моточек и отпихнул Вету. — Как дети, блин.

— Хам, — Вета хныкнула и сдула с носа лохматую прядку. — Каппа, а ты что стоишь? Ну бей же его.

— Каппа, держи.

— Какая штука... А зачем она тут?

— А подумать? Ну, оставлю я фонарь, тебе. А эти, с вилками? — Таллео ткнул жезлом в Кумбу. — Сто локтей, а палка светиться долго не может.

— Почему? — Вета схватила серебряную цепочку.

— Не трогай! Каппа, ну следи ты за ней, в конце концов... Потому что он греется, когда светит, как сволочь. Десять секунд — и ожог. А через полминуты расплавится.

— Почему? — Вета потянула цепочку.

— Потому что заканчивается на «у», — Таллео вывернул принцессе руку, отобрал жезл. — Не трогай инструмент. Научишься — дам, а сейчас руки прочь, — Таллео отпихнул принцессу.

— И как мне жить? — вздохнула Вета. — Не подданные, а хамы.

Таллео обмотался веревкой, закрепил узел, вывел бочку на мост, пошел медленно и осторожно, отматывая веревку и белую проволоку. Оранжевое кольцо заскользило по серебристой ленте моста. Таллео медленно растворился во мраке. Через пару минут донесся приказ: