Страница 53 из 88
Еврейское государство, рукопись, 1936.
Капитуляция перед насилием
«И поэтому редеют ряды бойцов, преданных всей душой справедливому делу».
Жаботинскому — настоящему гуманисту — было отвратительно любое насилие. Он неоднократно высказывал это свое отношение к насилию (см. ст. «Хамство», «Сдержанность и реакция», «Война» и др.), но он считал при этом, что смирение перед насилием, капитуляция перед ним позволяют насилию процветать. Эту идею он выразил в притче, отрывок из которой мы здесь приводим. В притче рассказывается о двух людях: первый прожил жизнь откровенным мерзавцем и предателем, второй был добрейшим человеком, неспособным обидеть и мухи; что бы ни происходило, какие бы несправедливости ни творились у него на глазах,— он не возражал и не сопротивлялся. И вот, пришло время им обоим предстать перед Высшим судом:
Долго молчал после того Всевышний и долго смотрел в кроткие и скорбные глаза старца, и многое таинственное было тогда написано во взоре Ад-ная.
И прозвучало затем слово Господа:
— Имя тебе — предатель.— Нет предателя хуже тебя на земле. Ибо о нем, о товарище твоем, что лежит рядом с тобою, и корчится, и воет неподобно человеку,— о нем говорят люди на земле: «О, то был дурной человек, и не должны быть подобными ему». И тем удаляются они от греха предательства.
«Но о тебе говорят люди на земле: „О, то был святой человек, и блажен тот, кто найдет в себе силы поступать всю жизнь подобно ему”».
«И оттого редеют ряды борцов Моих, готовых положить душу за правое дело, а в то же время злые, вспоминая тебя, говорят с усмешкой друг другу: „Безопасно для нас обижать этих людей, ибо не хотят они постоять за себя; пойдем же к ним, и возьмем их достояние, и повеселимся с их женщинами”».
«Так растет через тебя посев несчастия на земле; и вся жизнь твоя была предательством ближних, живших рядом с тобою, и внуков, которые придут после тебя. И потому говорю тебе: имя твое предатель!»
«Его, что предательствовал за деньги, не накажу муками: пусть идет, презрение Бога и людей да будет ему карой; но тебя, развратителя,— проклинаю!»
«Два предателя», Фельетон, «Хроника еврейской жизни», 10.11.1905.
Приведенные ниже выдержки взяты также не из обычной публицистической статьи, а из фельетона. Он называется «Поколение реалистов», в нем рассказывается о разговоре трех молодых людей, услышанном Жаботинским в одном из парижских кафе. Молодые люди обсуждали намерение Японии оккупировать китайскую провинцию Маньчжурию (дело было в 1932 году). Один из собеседников высказался в том духе, что поведение Японии вполне оправданно. Затем собеседники перешли к обсуждению проблемы разоружения. Здесь благие намерения также не нашли пощады, а удостоились колкостей и насмешек. Взгляды, которых придерживались участники той беседы, были примерно такими: если у тебя есть что-то, чем ты не способен пользоваться и чего не можешь сохранить, то вполне разумно, чтобы это «что-то» отошло к другому — к тому, кому оно нужно и кто может его удержать. Дальше один из молодых людей договорился до восхвалений ЧК (гестапо тогда еще не было) и инквизиции. Жаботинскому оставалось лишь возмущенно пожать плечами.
Один из собеседников заметил реакцию Жаботинского и обратился к нему со словами: «Весьма сожалею, что нам пришлось разрушить слащавые иллюзии, которыми привыкли тешить себя люди вашего поколения. Вы абсолютно не способны понять нынешней молодежи. На самом деле «молодежь» — вы, а не мы. Мы принадлежим к повзрослевшему миру. Мы были свидетелями слишком многих проявлений насилия...».
Жаботинский напомнил, что и его поколение видело смолоду и погромы, и убийства, и бесправие. Это привело многих, и его в том числе, к выводу, что в этом мире надо уметь защищаться, «уметь стрелять» (см. ст. «Новая азбука»). «Но мы, несмотря на это, не сделали вывод, что кулак и охранка — лучшие средства ведения политических дел». В ответ представитель молодежи разразился следующей тирадой:
«Вы, ваше поколение, тешились иллюзией, что те мученики, которых беззаконно ссылают и гонят на каторгу, придут к власти и сделают этот мир лучше. Сегодня они у власти повсеместно. Все, кого во времена вашей молодости преследовали, ныне властвуют тут или там. Повсеместно осуществился идеал всеобщего избирательного права — и кого же выбирает народ? Гитлера. Или, к примеру, учредили Лигу Наций. Форум народов, обсуждающий мировые дела, открытый для критики свободной прессы. Вы, в дни вашей юности, услышав о таком, благословляли бы Создателя за то, что вы дожили до такого дня. Мы же видим, что из этого вышло — пустая болтовня и легализация права сильного. У вас была вера в людей, в идеи, которые тогда еще не осуществились на практике. Где наша вера, во что верить нам? Чем еще не злоупотребили, что не опошлили? Даже социализм, царящий в Советском Союзе, превратился в полицейское государство самого мрачного толка и породил невиданное доселе бесправие и угнетение людей. И так будет везде в скором времени. Чего же вы от нас хотите? Мы — испорченное поколение. Единственное, что мы видим с самого детства,— власть кулака. Возможно, в этом трагедия. Но невелика доблесть реагировать на трагедию словом «фу» и передергиванием плеч!»
«Поколение реалистов», «Хайнт», 19.2.1932.
Жаботинский объяснил, что означает это «фу»:
Неправда, что вы испорченное поколение. Испорчены и прокляты времена, в которые вы живете. Но и в такие времена может вырасти благословенное поколение. Хороший солдат тот, кто умеет побеждать при самых невыгодных обстоятельствах, когда все восстает против. Но для этого нужно сильное поколение. А вы — слабы. Разница между сильным и слабым в том, что сильный умеет бороться за труднодостижимое, а слабый подбирает лишь то, что валяется у него под ногами. В этом ваша болезнь, и ей — мое «фу». Как угодно изощряйтесь, говорите о Японии или о Парагвае — смысл ваших речей не в уважении даже, а в страхе перед кулаком. Вы видите, что вам не по силам справиться с ним, вы сдаетесь и начинаете петь ему дифирамбы, называя кулак исторической неизбежностью, чуть ли не справедливостью. То, что происходит сегодня, вы принимаете за конец времен. Ничего, дескать, не поделаешь, мы испорченное поколение.
Жалкую крупицу, какие-то полтора десятка лет из многотысячелетнего опыта человечества вы возводите в абсолют. Вы полагаете, что последнее слово за злом, и — сдаетесь. Аплодируйте Ленину, Муссолини, даже Гитлеру, теоретизируйте, как хотите,— все ваши теории — страусиный страх перед силой.
И вы находите ей оправдание, благословляете ее на новые злодейства. Вы говорите: так, мол, и надо, можешь учредить «чрезвычайку» — валяй, можешь инквизицию — действуй, можешь преступать человеческие законы, собственные клятвы — преступай! Моим ответом на это может быть лишь презрительное междометие. Если вы действительно те, кем хотите казаться,— поденщики, которым ничего не надо, кроме сегодняшней миски похлебки, ищущие лишь места, где похлебка погуще,— тогда вы действительно испорченное поколение, тряпки, а не люди,— «фу»!
Там же.
На вопрос молодого человека: «Так во что же верить, на что рассчитывать?» Жаботинский отвечал: а на что мог рассчитывать Герцль? На что рассчитывал он, восставая против всех, когда все, даже самые прогрессивные люди, попросту насмехались над его идеей еврейского государства? Герцля это не испугало. Жаботинский продолжал:
Рассчитывать ты должен только на себя. Не можешь — не достоин ты называться евреем, или гражданином, вообще — человеком. Если ты веришь во что-то — твоя вера единственно правильная, не может быть другой. И твоя вера — самая крепкая, самая могущественная держава на свете, могущественнее ее быть не может. И так же, как убежден ты, что ночь сменит рассвет, так же ты убежден, что вера твоя победит.