Земная печаль

Борис Константинович ЗАЙЦЕВ

ЗЕМНАЯ ПЕЧАЛЬ

Из шести книг

В МИРЕ БОРИСА ЗАЙЦЕВА[1]

В русскую литературу возвращается имя Бориса Константиновича Зайцева. Его негромкий, спокойный, задушевный голос хорошо слышали современники. Очень непохожий на Зайцева А. И. Куприн, чье творчество читательское сознание связывает с энергией, увлекательным рассказом, острым действием, в свое время признался в том, что талант Зайцева дорог ему чрезвычайно: «простой, вдумчивый, элегический, тонкий»; у Зайцева, по словам Куприна, «есть глаз, умение проникать в жизнь»[2]. Литературу о Пушкине, Достоевском, Толстом приходится изучать годами. Написанное о Зайцеве удастся прочитать за несколько дней. Но разобраться в написанном стоит труда и сил: это поможет понять Зайцева.

С первых и до последних шагов в литературе досужая окололитературная молва приучала видеть в Зайцеве писателя, который стоял над бурями своего времени, их не чувствовал, от них бежал. Ключ к тайне творческой индивидуальности Зайцева одним из первых нашел Александр Блок. В нескольких словах он сказал о главном. Творчество молодого Зайцева, как образно сказал Блок, «являет живую весеннюю землю, играющую кровь и летучий воздух»; «весенняя прелесть» в рассказах Зайцева — «свое, найденное»: от обычного, обыденного сразу «вверх идет бездонное» (последние слова взяты Блоком из рассказа «Полковник Розов»)[3]. Для Блока зайцевский свет — не простой знак молодости или индивидуального склада души, — это остро воспринятое и умело переданное чувство своего времени. Приподнятое настроение «Тихих зорь» (так называлась первая книга Зайцева) опосредованно передает всеобщее одушевление, чаяния 1900–х годов и на глубине своей истоком имеет надежды, рожденные первой революцией. Позднее Зайцев скажет: «Литературная молодежь того времени связь с революцией имела. Революция считалась носительницей свободы против произвола. Революция заступалась за низших. В революции, наконец, было известное воодушевление. Императорский же режим медленно, но безостановочно разлагался. Молодежи, естественно, хотелось нового, свежего, и патетического» (выделено нами. — Л. И.)[4].

Секрет Зайцева состоит в том, что он умеет слышать, осязать, обонять время и передать его, но не прямо, не средствами зеркального удвоения фактов, событий общественного бытия, а через тонкую оболочку едва уловимого настроения — «духа времени».

Зайцев прожил большую жизнь. Первые сорок лет прошли в России (впрочем, с долговременными путешествиями по Италии — духовной родине Европы), остальные пятьдесят — почти все во Франции. Однако чувствовал себя он всегда москвичом. Москва была для него земной отчизной и родной Вселенной. Алексей Арсеньев — герой автобиографического романа Бунина «Жизнь Арсеньева» — сказал: «Я родился во вселенной…» Зайцев мог бы сказать, что, родившись и живя в России, он одновременно родился и жил во вселенной. Бунину, Андрееву, Блоку, Зайцеву — художникам одной эпохи — в высшей степени было свойственно чувство космизма. Впрочем, спустя полвека оно стало привычным для многих людей планеты.

Живое переживание сиюминутного и в то же время вечного, способность чувствовать человека в качестве составной части потока — земного и вселенского — постоянные величины художественного мира Зайцева. Они придают его творчеству цельность и единство. Некоторые весьма почтенные критики склонны объяснять космизм Зайцева как некую присущую ему узость, монотонность и однообразие. Мы увидим, что они ошибались, — Зайцев прошел долгий путь, и этот путь был богат, разносторонен. Но при этом Зайцев всегда был верен себе, своему чувству мира, своей художественной космогонии.

В нескольких автобиографиях Зайцев называл этапы своего пути: «Ход литературного развития приблизительно таков: начал с повестей натуралистических; ко времени выступления в печати — увлечение так называемым «импрессионизмом», затем выступает элемент лирический и романтический. За последнее время чувствуется растущее тяготение к реализму»[5]. В очерке «Молодость — Россия», которым писатель открывал книгу «В пути», сохраняя прежние контуры собственной характеристики своего пути, Зайцев значительно уточняет ее указанием на освоение тургеневско–чеховской традиции в творчестве рубежа 1900–1910–х годов и дополняет сведениями о создании нескольких образов России в творчестве эмигрантских лет: трагической в произведениях, написанных сразу после революции и о событиях, с ней связанных; затем покойно–давней ясной, почти легендарной — России его детства и юности (речь идет об автобиографической тетралогии, прежде всего о повестях «Тишина» и «Юность») и, наконец, России первоистоков — «Святой Руси, которую без страданий революции, может быть, не увидел бы и никогда»[6].

В данном сборнике читателю предложены для первого знакомства произведения Зайцева из шести его книг. Сюда вошли характерные зайцевские вещи, которые он создавал с 1904 до 1929 года. Вступление («Молодость — Россия») и заключение («Вандейский эпилог») написаны им в 1951 году специально для книги «В пути». Сборник составлен таким образом, чтобы дать возможность читателю почувствовать, «о чем» Зайцев, каков он — единый и многообразный, цельный и изменчивый.

Перед тем как начать разговор о произведениях из шести книг, скажем несколько слов об их авторе. Воспользуемся материалом его собственных «Биографических заметок», составленных по просьбе С. А. Венгерова для первого монументального труда по русской литературе начала века. Зайцев писал: «Родился 29 января (10 февраля. — Л. И.) 1881 года в Орле. Отец мой, Константин Николаевич, по профессии горный инженер, из дворян Симбирской губернии. Происхождение нашего рода — татарское, имеется и примесь польской крови. Мать моя, Татьяна Васильевна, — дочь малоросса и великоросски. Детство (до одиннадцатилетнего возраста) я проводил в Калужской губернии, где отец служил на трех заводах, и частью в имении под Калугой — в атмосфере приволья и самого доброго к себе отношения со стороны родителей. Одно из главных влияний детства — постоянное общение с природой и охота. Домашнее образование (гувернантки) сменяется гимназией. Годы средней школы прошли в Калуге, где в 1898 году я окончил реальное училище. Затем учился в Москве в Императорском техническом училище, откуда в 1899 году был уволен за участие в беспорядках. Был студентом Горного института, стремился в университет, сдал в 1902 году экзамен по древним языкам и попал на юридический факультет Московского университета, но его не окончил…»[7] Добавим от себя, что жизнь Б. К. Зайцева завершилась 28 января 1972 года в Париже.

Зайцев никогда не служил (только в молодости: корректором). Он был вольный художник. Свою работу, однако, рассматривал как высокий и неукоснительный долг, повседневный, тяжелый и желанный труд. Надежный человек, хороший друг, культурный работник, гармоническая личность, Зайцев затворником не был, обладал способностью собирать вокруг себя людей. Очень молодым, он стал активным помощником предводителей литературной «Среды» — Н. Д. Телешова, Л. Н. Андреева, С. С. Голоушева (С. С. Глаголя). Потом редактировал альманахи «Шиповника». Революцию Октября воспринял как трагедию, однако работу не бросил. Незадолго до отъезда за границу в 1922 году был избран председателем Московского союза писателей. За рубежом много печатал: художественную прозу, воспоминания о прошедшей Москве, статьи и книги о литературе, в том числе три художественные биографии: «Жизнь Тургенева», «Жуковский», «Чехов». В течение многих лет в Париже состоял председателем Союза русских писателей и журналистов.

1

Имя Бориса Константиновича Зайцева (29 января/10 февраля 1881–26 января 1972) в нашей стране известно почти одним только специалистам, за рубежом — редким любителям русской словесности. Даже при нашем неслыханном литературном богатстве — это расточительство, стоящее на грани преступления перед русской культурой, ее наследниками. В наши дни стремительно стираются «белые пятна» с карты литературы, очень скоро и книги Зайцева войдут в читательский обиход. Наступит время, когда выйдет в свет собрание его сочинений. // Творчество Б. К. Зайцева делится на две половины — до и во время эмиграции. Данное издание ставит своей целью познакомить читателя с образцами художественной прозы Зайцева от начала его творчества до 1951 года. В том произведений вошли лирические миниатюры, рассказы, повести, выбранные из шести книг: «Тихие зори», «Сны», «Усадьба Ланиных», «Земная печаль», «Голубая звезда» (из нее взята одноименная повесть), «В пути» (она вошла в сборник целиком). // В примечаниях указываются две даты: первой публикации произведения и того издания, по которому оно печатается в данной книге. Произведения из первых пяти книг печатаются по собранию сочинений издательства 3. И. Гржебина (Берлин — Петербург — Москва, 1922–1923). «Молодость — Россия», «Странное путешествие», «Авдотья–смерть», «Анна», «Вандейский эпилог» — по книге «В пути», составленной самим Зайцевым.

2

Куприн А. И. О литературе. Минск, 1969. С. 283, 279.

3

Блок А. А. О реалистах //Собр. соч. в восьмитомах. Т. 5. М. — Л: Художественная литература, 1962. С. 124.

4

Зайцев Б. К. Москва. Мюнхен, 1973. С. 54.

5

Зайцев Б. К. Биографические сведения //Русская литература XX века. 1890–1910. Под ред. проф. С. А. Венгерова. Т. 3, кн. 8. М.: Изд. Тов-ва «Мир», 1916. С. 65.

6

Зайцев Б. К. Молодость — Россия. См. настоящий сборник. С. 27.

7

Зайцев Б. К. Биографические сведения //Там же. С. 65.