Страница 7 из 8
– Я тут недавно работаю, – смутился экскурсовод.
– Пользы от тебя!..
Колька замер. Поскреб где-то за ухом. И опрометью бросился в другой конец зала. С таким грозным видом, что у Владимира захолонуло сердце. Воображение мигом нарисовало страшную картину: все разбито и сломано, а на полу в лужах крови валяются тела посетителей и служащих, не выдержавших допроса с пристрастием…
Догнать Кольку удалось только в соседнем зале. Приятель стоял рядом с женщиной средних лет. Судя по излишне благообразному лицу и униформе – сотрудницей музея.
Как и ожидалось, разговор шел на повышенных тонах.
– Да нет, не я! – сердился Колька. – Я бы ее точно в музей не отдал! Я что, сын бешеных родителей?!
– Добрый день, Елена Сергеевна, – сказал Владимир, глянув на бейджик, прикрепленный к той части тела служащей, где у других лиц ее пола бывает грудь. – Не знаю, что вам сказал мой друг. Я попытаюсь в двух словах объяснить ситуацию.
– Сделайте одолжение.
Они тут все что, с одного курса Института благородных девиц?
– Когда-то, в 87-м году, я нашел саблю. Казацкую, очень старую. Мы ее отдали в музей. Вчера я случайно рассказал о находке. Друг захотел увидеть своими глазами. И вот мы приехали, все осмотрели, а той самой сабли нет.
В глазах служащей словно вспыхнули лампочки.
– Вы – «Вэ Герасимов»? – осведомилась она.
– Да, могу паспорт показать…
– Не надо.
– Так что с ней?
– Она выставлялась недолго. Сейчас в запаснике.
– А можно на нее взглянуть? – спросил Колька. – Хоть одним глазком.
– Это нежелательно…
– Почему?
– Поговорите лучше с директором. Сюда, по коридору и налево… Я вас провожу.
В узком и длинном, как пенал, кабинете невысокая грузная блондинка предпенсионного возраста с тяжелым вздохом указала на стулья, выстроившиеся вдоль стены, а сама разместилась за письменным столом.
– Присаживайтесь. Слушаю вас.
Судя по строгому виду, директор была готова уделить случайным посетителям не более пяти минут. Но когда услышала, кто пришел, встрепенулась. И в глазах ее тоже словно зажглись лампочки.
– Очень приятно с вами познакомиться, Владимир… Владимир…
– Юрьевич.
– Да, Юрьевич. Много раз порывалась вас отыскать, но все текучка мешала, заботы, проблемы…
– Само собой, – поддакнул Владимир. – А в чем дело?
– Находка была сделана очень давно. Мы практически ничего не знаем. Даже то, где вы нашли саблю.
– В балке, за Аксаем.
– Это было погребение?
– Не совсем. Сабля лежала рядом со скелетом.
– Я подозревала что-то в этом роде! – воскликнула директор. – А точное место помните?
– Смутно. Мне тогда лет двенадцать было. А потом мы из Аксая переехали в поселок… Там сейчас, наверное, все перекопали и застроили до неузнаваемости.
– Какая жалость!
– Рассчитываете еще что-нибудь найти? – подал голос Колька.
– Не в этом дело… Ребята, вы люди суеверные?
– В меру, – ответил Владимир.
– Тогда, возможно, вы меня поймете. Наш регион богат на легенды о кладах. Вы, наверное, слышали о сокровищах босфорских царей, о кладе Степана Разина, о Золотом коне…
– Само собой.
– И в каждой легенде содержится предостережение.
– Это вы о некой Женщине в белом, которая якобы сторожит клад Степана Разина? – буркнул Колька.
– А, ну да… – сообразила директор. – Вы же из Аксайского района. Там легенду о Женщине в белом знают все, от детей до стариков… Считается, что на все крупные клады наложено заклятие – чтобы его нельзя было найти. Или чтобы покарать любителей легкой поживы. А к некоторым приставлен Страж.
– Вступление несколько затянулось, – сказал Владимир. – Что именно вы хотите сказать?
– Понимаете… – Она замялась. – Едва сабля оказалась в стенах музея, у нас начала твориться всякая чертовщина. Мы не сразу обратили на нее внимание. То есть заметили, разумеется, что происходит что-то неладное, но не связали с появлением нового экспоната.
– Что за чертовщина-то? – поинтересовался Владимир.
– Ой, лучше не надо! – Она махнула рукой и перекрестилась. – Знаете, как говорят: не поминай черта – он и не придет… В общем, саблю от греха подальше отправили в запасник. А лет пять назад наш музей выделил экспонаты для участия в международной выставке. Наш Золотой зал временно оскудел, и мы прошерстили запасник. Тогда-то, по всей видимости, кто-то потревожил саблю. Снова началась чертовщина. Да такая, что мы не на шутку встревожились. Подняли бумаги, чтобы выяснить, кто, где и при каких обстоятельствах нашел саблю. С вами тогда беседовал наш сотрудник – искусствовед Тимофеев. Увы, сохранилась только краткая докладная. Разузнать что-либо у самого Тимофеева невозможно. Лев Юрьевич умер месяца через три после беседы с вами.
– А я его помню, – сказал Владимир. – Такой сухонький старичок…
– Не такой уж и старичок. Ему тогда было сорок семь лет. Для мужчины это не возраст.
– А при каких обстоятельствах он умер?
– Понимаю, что вы имеете в виду. Нет, его смерть, скорее всего, не связана ни с чем… эдаким. Тимофеев давно болел – диабет, мы были в курсе. А потом началось диабетическое перерождение сердечно-сосудистой системы, один инфаркт, второй… Был человек – и нет человека, пусть земля ему будет пухом!
Помолчали немного.
– Значит, сабля в запаснике? – спросил Владимир. – Больше чертовщины не было?
– Мы пригласили батюшку, освятили помещения. Последние годы (постучала по столешнице с виноватой улыбкой – уж такая я суеверная, извините…) все спокойно. Но это лишь полумера. Вот если предать останки владельца сабли земле, тогда все прекратится окончательно. Вы понимаете?
– Будет свободное время, я поброжу в тех местах, – пообещал Владимир.
– Так я не понял, – сказал Колька. – На саблю-то можно взглянуть?
– Во-первых, это довольно хлопотное дело. А во-вторых… пусть лучше лежит себе с миром.
– А в чем проблема-то? – набычился Колька. – Дайте команду и… – сделал широкий жест, зацепив при этом кофейную чашечку, стоящую рядом, на подоконнике.
Дзынь!..
– Блин… – стушевался Колька. – Извините… Я сейчас…
– Ничего-ничего, – сказала директор очень спокойно, даже ласково. – Я уберу осколки чуть позже… Ребята, а вы долго в Ростове пробудете?
– А что? – спросил Владимир.
– Не пожалейте двадцати минут времени и десяти рублей. Загляните в кафедральный собор – поставьте свечечку…
– Ты на хрена сказал ей свой адрес? – проворчал Колька, едва они вышли из музея.
– От меня не убудет.
– Дубина! Она нам мозги парила, чтобы разузнать, где ты саблю нашел. Рассчитывает найти там еще что-нибудь…
– А тебе не все равно? – спросил Владимир.
– Сам пока не знаю. Подумать надо… – И Колька решительно зашагал через проезжую часть на другую сторону улицы.
– А-а!.. – закричал Владимир, устремляясь следом. – Так вот, значит, в чем дело? В кладоискатели решил…
Он не договорил: в метре от Кольки с визгом остановилась иномарка. Большая, черная. Господи, откуда она взялась?!
Из окошка высунулся бритоголовый водила:
– Куда прешь, баран ты эдакий? На дорогу смотри!
– Твою мать, – одними губами произнес Колька.
– Понаприезжала всякая плужня! – возмущался парень. – Ходит выпучив глаза! А я за твою тупость должен отвечать?! Козлы, блин!.. – бросил напоследок и дал по газам.
Приятели метнулись к тротуару. Остановились метрах в трех от дороги и не без облегчения перевели дух.
– Ведь не было же его! – пробормотал Колька. – Я на зрение не жалуюсь!
– Кажется, вон из того переулка вырулил.
– Спасибо, что объяснил. Мне сразу стало легче!
– Обрати внимание, – сказал Владимир. – Не успели мы заинтересоваться саблей, как сперва чашечка разбилась, а потом лихач чуть не задавил.
– Ты это к чему?
– Давай все-таки в собор заглянем.
– В станице тоже церковь есть… Валим из Ростова, пока еще что-нибудь не произошло!